Становление и развитие символического интеракционизма

Если историко-теоретический интерес к работам Ирвинга Гофмана как в России, так и за рубежом становится стимулом к новым исследованиям его творчества, то работы, нацеленные на использование теоретического потенциала фрейм-анализа для решения актуальных задач социологии повседневности, в российской социологической литературе крайне малочисленны. (Одним из немногих примеров является работа В.В. Волкова). Это положение дел резко контрастирует с тем, как используется теоретическое наследие Гофмана в западной социальной науке, где обращение к нему стимулируется чаще всего именно попытками заимствования и развития аналитической схемы теории фреймов, а не ее интерпретацией.

Книга Ирвинга Гофмана «Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта» выбивается из многих канонов – она не характерна для американской социологии 1970-х, не характерна для Чикагской школы, одним из наследников которой Гофман считался ранее, и более того – она не характерна для самого Гофмана. В предшествующих работах И. Гофман старательно избегал «абстрактного теоретизирования» и ограничивал собственные теоретические претензии обобщением и систематизацией результатов анализа конкретных наблюдений повседневной жизни. Однако «Анализ фреймов» изобилует интерпретациями феноменологических теорий А. Шюца и А. Гурвича, «обыгрыванием» тем лингвистической философии Л. Витгенштейна, многочисленными заимствованиями из теоретических работ по социолингвистике (от Дж. Остина до Р. Якобсона), развитием положений классических (У. Джемс) и современных (Г. Бейтсон) психологических концепций. За внешней эклектичностью «Анализа фреймов» скрывается попытка создания фундаментальной социологической теории, нацеленной на изучение архитектоники повседневных контекстов в их когнитивных, материальных, языковых аспектах. Ни в одной своей работе до «Анализа фреймов» Гофман не предпринимал столь же масштабных «наступлений» на основные проблемы социальной теории.

Работы И. Гофмана – от изложения социальной драматургии до создания фрейм-анализа – стали предметом многочисленных интерпретаций, из которых во второй главе подробно рассматриваются два наиболее заметных прочтения – интеракционистское и структуралистское. «Структуралистская ревизия» теории И. Гофмана опирается на поздние его работы, среди которых центральное положение занимает «Анализ фреймов» Соответственно, возникновение альтернативной интерпретации гофмановских текстов отчасти обусловлено эволюцией взглядов самого Гофмана: отказом от понятия «определения ситуации» в пользу понятия «фрейма», переносом внимания с потоков взаимодействия на форматирующие эти потоки контексты. Развитая в «Анализе фреймов» идея повседневного контекста как «репрезентативной формы» роднит гофмановский фрейм-анализ с теориями фреймов в психологии и лингвистике. С появлением этой новой концептуализации повседневного контекста, теория Гофмана начинает дистанцироваться от классического интерпретативистского понимания повседневной жизни и одновременно – создает реальную альтернативу зарождающимся теориям практик.

В трактовке Гофмана фрейм – это одновременно и «матрица возможных событий», и «схема интерпретации» событий, присутствующая в любом восприятии. Фреймы организованы в системы фреймов (frameworks). Среди систем фреймов выделяются первичные системы фреймов. Первичные системы фреймов – это и есть «подлинная реальность», аналогичная «миру рабочих операций» в феноменологической социологии повседневности Шюца. Однако при всей их значимости, первичные системы, составляющие фундамент мира повседневности, не находятся в центре внимания И. Гофмана. Его занимают возможности трансформации, преобразования «настоящей, живой деятельности» в нечто пародийное, поддельное, «ненастоящее». Основной тип такой трансформации – переключение – представляет собой способ реинтерпретации некоторой деятельности, уже осмысленной в базовой системе фреймов, ее перевод в другую систему координат – вторичную систему. В качестве такой вторичной системы может рассматриваться мир текста, мир сна, мир спектакля, мир состязания и т.д.

Например, церемония свадьбы представляет собой ритуал, в котором, как и во многих обрядах перехода, сконцентрирована метафорика изменения статуса вступающих в брак, отношений их родителей, их собственных отношений. Фразы, движения, перемещения в пространстве – все это подчинено некоторому сценарию и представляет собой превращенную деятельность, отображающую подлинную реальность (предположительно – реальность эпизодов их прежней и будущей повседневной жизни, трансформированной правилами ритуала). Однако включение церемонии свадьбы в театральную постановку добавит еще один слой к уже свершившейся трансформации. Репетиция подобного спектакля усложнит структуру фрейма, добавив к нему слой «технической переналадки» – жених уже не просто старается соответствовать образу «молодого» (первый слой) и делает это свое стремление явным для публики (второй слой); он, к тому же, периодически практикуется «для себя», в порядке тренировки (третий слой). Четвертый слой может добавиться, если на репетицию приедет съемочная группа и «жениху» придется изображать то, как он готовится изображать жениха.

Чем дальше Гофман продвигается в своем анализе фреймированности повседневных событий, тем сомнительнее выглядит тезис об априорной различимости первичных и вторичных систем фреймов, неустранимой дистанции между «копией» и «оригиналом». Каждый следующий слой фрейма – это отражение отражения, перевод в новую систему координат того, что уже выдержало несколько переводов. В итоге Гофман оказывается перед необходимостью ответить на вопрос: как соотносятся между собой трансформированная и нетрансформированная деятельность? В теориях предшественников Гофмана (У.Джемс, А. Шюц) эти области а) замкнуты и б) онтологически неравноценны: одна из реальностей – реальность мира рабочих операций – обязательно оказывается «базовой», «верховной». Первый тезис Гофман оспаривает еще во введении «Анализа фреймов».

Утверждение Шюца о специфическом «шоке», который мы испытываем при переходе от одного региона жизненного мира к другому (например, когда опускается театральный занавес) сомнительно. Напротив, «не буквальные-реальности» сосуществуют с повседневной деятельностью; трансформация не «нависает» над рутиной, а встроена в нее. Следовательно, жесткой границы между сегментами жизненного мира – такими, например, как мир повседневности и мир кинематографа – нет. Различение Гофманом «базовых» и «не базовых» систем фреймов указывает на сходство интенций Гофмана и Джемса-Шюца. Онтологическая неравноценность мира фундаментальной деятельности, за которой «ничего не скрывается», и результатов трансформаций изначально принимается на веру. «При доказывании того, что повседневная деятельность снабжает нас своего рода оригиналом, с которым можно сопоставлять разного рода копии, – отмечает Гофман, – предполагалось, что исходная модель является чем-то подлинным, способным к фактическому существованию и в своем бытовании она гораздо прочнее связана с окружающим миром, чем любое изображение». Оказалось же, что повседневная жизнь представляет собой многослойное отображение некоего образца или модели, «которые сами являются воплощением чего-то весьма неопределенного в своем бытийном статусе». А, следовательно, между копией и оригиналом нет разницы. В утверждении этого тезиса кроется принципиальное различие между «онтологистской программой» У. Джемса, А. Шюца и «релятивистской программой» И. Гофмана.

Таким образом, труды Гоффмана оказали значительное влияние на мировую социологию 1970–1980-х годов, которое ощущается и поныне. Он внес значительный вклад в теорию символического интеракционизма, в развитие «фрейм-анализа», попытался создать фундаментальную социологическую теорию, нацеленной на изучение архитектоники повседневных контекстов в их когнитивных, материальных, языковых аспектах.

 

Заключение

 

У. Томас внес огромный вклад в разработку методологического аппарата социологии в русле идей символического интеракционизма, он рассматривал социальный мир в соответствии с требованиями объективирующей научной процедуры, но, в отличие от позитивизма своего времени, утверждавшего необходимость фиксирования лишь внешнего, явно наблюдаемого поведения, Томас обращал внимание на бесконечное многообразие субъективных мотивов, которые могут лежать за внешним единообразием форм поведения. Отсюда его внимание к субъективному восприятию социального и к процессам формирования межиндивидуальных взаимодействий.

В концепции Дж. Г. Мида внутренний мир человека выступает как результат пересечения разнообразных перспектив социального взаимодействия, связывающих индивида с окружающей его социальной средой. Мид рассматривал поступки человека как социальное поведение, сформированное на коммуникации. Он считал, что люди реагируют не только на поступки людей, но и на их намерения. Центральным понятием у Мида является «Я» — термин, обозначающий ту часть личности индивида, которая складывается из самосознания и образа «Я». Мид рассматривал «Я» как продукт социального опыта. «Я» развивается только при наличии социального опыта. Оно не является частью организма и отсутствует при рождении. Мид отрицал ту идею, что личность направляется биологическими силами. По мнению Мида, «Я» развивается лишь в процессе взаимодействия человека с другими людьми. При отсутствии такового, организм растет, но «Я» не проявляется. Социальный опыт есть обмен символами. Только люди пользуются словами, движением кисти или улыбкой, чтобы создать смысл. В системе «Я» Мид выделил две подсистемы: «I» и «me». Если me представляет собой свойственную данному индивиду совокупность установок других, т.е. интернализованную структуру групповой деятельности, то I имеет автономный характер. В этом понятии отражено своеобразие реакции индивида на социальные стимулы. I является в социальной системе как бы агентом всеобъемлющего эволюционного процесса, реагируя отклоняющимся от ожиданий способом, оно вносит в структуру взаимодействий изменения, которые, суммируясь, изменяют содержание самого социального процесса, не давая ему кристаллизоваться в жесткий социальный порядок. Выделил два типа действий. Незначимый жест представляет собой автоматический рефлекс вроде моргания. По мнению Мида, более важную роль играет значимый жест. В этом случае человек не реагирует автоматически на воздействия извне. Он разгадывает значение поступка, прежде чем ответить на него. Дж. Мида разработал концепцию "значимого другого". "Значимый другой" - это та личность, одобрения которой данный индивид добивается, и чьи указания он принимает. Такие личности оказывают наибольшее влияние на установки индивидов и на формирование их собственного "Я". В качестве "значимых других" могут выступать родители, замечательные учителя, наставники, некоторые товарищи детских игр и, возможно, популярные личности. Индивид стремится принять их роли, подражать им и таким образом осуществлять процесс социализации через "значимого другого"

Вклад Блумера в развитие теории символического интеракционизма определяется постановкой проблемы и рассмотрением социального взаимодействия в качестве взаимодействия символического. С социологической точки зрения общество является, по Блумеру, символической интеракцией. Отсюда центральной проблемой социологии является изучение социального взаимодействия и коллективного поведения как символических построений на основе их интерпретаций социологом.

4. Одним из первых он начал изучать межличностное взаимодействие, или микросоциологию, детально разрабатывать «драматургический подход» к взаимодействию людей и ввел множество понятий, которые явились значительным вкладом в социологию. От многих выдающихся социологов Гоффмана отличает то, что после смерти его влияние на исследовательскую мысль и работу продолжало возрастать. Разработанное им направление иногда называют «драматургической перспективой в социологии»: принципиальное отличие ее от теории социальных ролей – упор аналитика не на нормативные предписания и правильное исполнение «роли» актёром, а на ее конструирование, принятие, поддержание и трансформацию в процессах взаимодействия, внимание к неопределенности и двусмысленности ситуаций, к сбоям и ошибкам действующих лиц. Общество, понимаемое как общение, находится в постоянном движении и не может быть потому абстрагировано. Э. Гофман внес значительный вклад в теорию символического интеракционизма, в развитие «фрейм-анализа», попытался создать фундаментальную социологическую теорию, нацеленной на изучение архитектоники повседневных контекстов в их когнитивных, материальных, языковых аспектах.

С точки зрения интеракционистов, человеческое общество состоит из индивидов, обладающих «личностным я», т.е. они сами формируют значения; индивидуальное действие есть конструирование, а не просто совершение, оно осуществляется индивидом с помощью оценивания и истолкования ситуации.

Формирование значений рассматривается как набор действий, в ходе которых индивид замечает предмет, соотносит его со своими ценностями, придает ему значение и решает, действовать ли ему на основе данного значения. Истолкование действий другого трактуется как определение для себя значений тех или иных действий окружающих. С точки зрения интеракционистов объект – это не внешний стимул, а то, что человек выделяет из окружающего мира, придавая определенные значения. Диалог, в котором люди придают значение окружающему миру, стремятся истолковать действия других людей.

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

 

1 Баразгова, Е.С. Американская  социология. Традиции и современность / Е.С. Баразгова. – Екатеринбург и Бишкек: Одиссей, 1997. – 176 с.

2 Блумер, Г. Коллективное  поведение. / Е. Блумер. – СПб.: Питер,1996. – 173 с.

3 Волков, Ю.Г. Социология: история  и современность / Ю.Г. Волков, В.Н. Нечипуренко, С.Н. Самыгин. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. – 672 с.

4 Гофман, А.Б. История теоретической  социологии. Том 3 / А.Б. Гофман, Ю.Н. Давыдов, А.Д. Давыдов. – М.: Канон+, Реабилитация, 2002. – 438 с.

5 Гофман, И. Представление  себя другим в повседневной жизни / И. Гофман. – М.: Канон – Пресс-Ц Ильясов, 2000. – 230 с.

6 Громов, И.А. Западная теоретическая социология / И.А. Громов, А.Ю. Мацкевич, В.А. Семенов. – М.: Ольга, 1996. – 286 с.

7 Зборовский, Г Е.  История  социологии: учебное пособие / Г.Е. Зборовский. – М.: Дашков и К, 2004. – 608 с.

8 Ионин, Л.Г. Понимающая социология / Л.Г. Ионин. – М.: Логос, 1978. – 343 с.

9 Капитонов, Э.А. Социология XX века. История и технологии. / Э.А. Капитонов. – Ростов - на-Дону: Феникс,1996. – 512 с.

10 Кравченко, Е.И. Социологическая  концепция Э. Гоффмана / Е.И. Кравченко. – М.: МГУ, 1989. – 230 с.

11 Кравченко, Е.И. Эрвин Гоффман. Социология лидерства / Е.И. Кравченко. – М.:МГУ, 1997. – 340 с.

12 Кравченко, С.А. Социология: парадигмы и темы / С.А. Кравченко, М.О. Мнацаканян, Н.Е. Покровский. – М.: Спарк,1998. – 456 с.

13 Култыгин, В.П. Классическая  социология / В.П. Култыгин. – М.: Наука, 1994. – 438 с.

14 Фотев, Г.А. Герберт Блумер: символический интеракционизм / Г.А. Фотаев. – М.: МИЭМ,1994. – 267 с.

15 Фролов, С.С. История теоретической  социологии / С.С. Фролов. – М.: Гардарики, 2001. – 384 с.