Путь Фердинанда Тенниса к социологии

Классификация Тённиса основана на том различии, что сущность третьего рода всегда мыслится по подобию человеческой личности, способной сформировать единую определенную волю, которая в качестве воли обязывает и принуждает подчиненные ей личности (естественные или искусственные) совершать поступки в соответствии с таковой волей независимо от их направленности вовне или вовнутрь. В форме социального отношения само отношение мыслится иначе, даже если оно выделяется особым именем. К его сущности принадлежит (во всяком случае) то, что его субъекты или носители – члены отношения – осознают это отношение, так как они его положительно хотят и тем самым утверждают его существование.

Социальное  отношение – самая общая и простая социальная сущность, или форма. Но у него и самые глубокие корни, т.к. оно основывается отчасти на первоначальных, естественных, действительных обстоятельствах жизни как причинах взаимной связи, взаимной зависимости и взаимной привязанности между людьми, отчасти – на глубинных, наиболее общих, необходимейших человеческих потребностях. Каждое такого рода отношение, даже между двумя людьми, влечет за собой познание и признание социального отношения как такового, знание того, что отсюда обычно должны последовать определенные взаимные действия – действия, ожидаемые и требуемые каждым от другого и ожидаемые и требуемые от самого себя по отношению к другому. Данные природой отношения по сути своей также взаимны, реализуются во взаимной деятельности – естественное отношение, подобно договорному, порождает взаимодействие или делает его необходимым, призывает к нему или требует его.

Совокупность  социальных отношений между более  чем двумя участниками представляет собой «социальный круг». Социальный круг есть ступень перехода от отношения к группе. Группа образуется, когда объединение индивидов сознательно рассматривается ими как необходимое для достижения какой-то цели. Далее: какая-либо социальная форма именуется корпорацией или объединением в том случае, если она обладает внутренней организацией, т. е. определенные индивиды выполняют в ней определенные функции, причем их акты являются актами корпорации.

Деление на отношения, группы и объединения «перекрещиваются»  с классификацией человеческих отношений по критерию «господство — товарищество». Лишь затем полученные в результате классификации типы членятся по наиболее общему критерию на «общинные» и «общественные». Но и те, и другие бывают, в свою очередь, разными в зависимости от того, является ли их предпосылкой фактическое (более или менее совершенное) равенство или существенное неравенство между волением и способностью мочь, властью и авторитетом

Простейшую  форму товарищеского типа представляет собой пара, совместно живущая  в братских, приятельских, дружеских отношениях, которые легче всего складываются, если людей сближают возраст, пол, деятельность, образ мыслей, устремления и особенно если их объединяет общая идея. Тип господства Теннис объясняет на примере отношения отца к ребенку, которое всегда является охранительным отношением – и чем ребенок слабее, тем в большей мере, поскольку он больше нуждается в защите. Осуществлять защиту, по его мнению, можно лишь на регулярной основе, когда защищаемый следует указаниям и даже приказам своего защитника.

Точно так же сложный характер имеет теннисовская классификация социальных норм, которые  делятся на:

1. нормы социального порядка;
2. правовые нормы;
3. нормы морали.

Первое —  совокупность норм самого общего порядка, основанных первично на общем согласии или конвенции. Нормы порядка определяются нормативной силой фактов. Право, по Теннису, создается из обычаев или путем формального законодательства. Мораль устанавливается религией или общественным мнением. Все указанные нормативные нормы, в свою очередь, делятся на «общинные» и «общественные». Различия всех типов норм носят «идеально-типический» или аналитический характер. В реальности они не встречаются в чистом виде. Нормативные системы всех без исключения социальных форм оказываются составленными из совокупности норм, порядка, права и морали.

Все эти детальные  и разветвленные типологические построения носили бы абсолютно внеисторический  и абстрактный характер, если бы не постоянно проводимое деление  на общинные и общественные проявления буквально каждой из выделяемых форм. Применение этого принципа к анализу конкретных социальных явлений давало возможность уловить и концептуально отразить явления исторического развития. В этом состояло прикладное значение описанных классификаций вообще и понятий общины и общества в частности.

Все множество  и разнообразие социальных фактов можно  свести к их основанию – это, прежде всего формы, упорядочивающие отношения  между людьми, это фиксация социальных отношений, установленных разными  способами и для различных  целей, а социальные отношения, как мы уже неоднократно упоминали, - это права и обязанности, ориентированные взаимно. То, какую форму принимает сама фиксация этих прав и обязанностей, зависит от условий существования людей.

В общине все  отношения прочны и долговременны, поэтому права и обязанности соотносятся не с отдельным конкретным субъектом, а образуют в социальном пространстве общины как бы сгустки, называемые обычно "статусами". Человек проходит за свою жизнь через значительное число статусов, занимая их последовательно в соответствии со своим возрастом, полом, жизненным опытом, способностями. Люди приходят и уходят, а система статусов остается, незначительно меняясь (или, если уж описывать совершенно идеальный случай, - не изменяясь вовсе). Находясь в одном статусе, человек подчиняется людям, находящимся в сопредельных с ним статусах; когда он занимает другой статус, подчиняются уже ему.

Напротив, в  обществе главная форма упорядочения социальных отношений - договор (или  контракт). "Из каждого статуса, так  же, как и из каждого договора, следуют права и обязанности для индивидуального Я или лица". Но они очень своеобразно соотнесены друг с другом. "Статус не имеет индивида в качестве своей предпосылки... Договор, поскольку он создан индивидуумами и будучи продуктом их мышления, находится вне их, должен пониматься только через индивидуума". Договор упорядочивает только ту часть сферы воли, которая является общей для вступивших в отношения субъектов. "Эта область, вырванная из-под абсолютной власти субъекта А, находится еще под частичной властью субъекта А, но уже и под частичной властью субъекта Б". На какой-то момент создается объединенная воля, "которая необходима каждому из них на время совершения двустороннего акта, чтобы он мог быть завершен".⁹ Договариваются между собой только вступающие в отношения субъекты, и именно они определяют форму того социального феномена, который возникает в результате их соглашения.

Отсюда - различные  основания этих социальных форм, утверждающие их в сознании носителей данной культуры. Для члена общины система статусов представляет собою социальный мир, который мало чем отличается (а может быть, и вовсе никак не отличается) от реальной действительности с ее непреложными объективными закономерностями, для члена общества - это условность, зависящая только от воли договаривающихся и держащаяся исключительно на осознании их общих интересов.

Таким вот образом, Теннис решает главную проблему своего социологического творчества, поставленную самим ходом идейного развития XIX столетия: проблему синтеза положительных сторон просветительской и романтической тенденций. В его социологии (чистой плюс прикладной) оказались равным образом отраженными статика и динамика общественной жизни, механическое и органическое строение общественных «тел», а также рациональный и исторический подходы к исследованию общества.

В социологии Тенниса  был сделан шаг от характерных  для предшествующего периода  социально-философских спекуляций к выработке объективной, научной  социологии, чуждой предвзятых ценностных позиций, политических установок, чуждой свойственной философии истории морализаторской тенденции. Разумеется, «научность» социологии Тенниса ориентировалась на вполне определенный, а именно позитивистский образ науки. К достоинствам своей социологической концепции Теннис относил, во-первых, объективность, во-вторых, свойственную ей натуралистическую тенденцию, в-третьих, ее независимость от ценностных предпосылок и практической социальной деятельности.

5.Социология и политика

Наука в позитивистском её понимании должна быть свободной от политики, в тоже время, с точки зрения Тенниса,  политика должна опираться на науку. Вопрос о взаимоотношении социологии и политики вообще ставился Теннисом предельно широко: как вопрос о соотношении социальной теории и социальной практики, или, говоря языком некоторых новейших авторов, познания и интереса. Избегание ценностных сведений не есть, по Теннису, отказ от исследования социальных ценностей, наоборот, только социологическое, научное, объективное изучение ценностей может дать политике надежное основание и выработать научно обоснованные формы политической деятельности. «Должно быть научным образом продемонстрировано, — пишет Теннис, — что должен делать человек, чтобы достичь определенных последствий. Такие учения не входят в число наук. Они — не собственно наука, но ремесла, технологии».¹⁰ Политика как раз и есть одно из таких ремесел, использующих данные, добываемые науками. Различие их в том, что наука делает ценности предметами исследования, а политика — основанием деятельности.

Тезис свободы науки от политики также был направлен против политической философии романтизма, сознательно и целенаправленно ориентированной на оправдание политических акций реакционных режимов Европы.

Но, отделяя  науку от политики, Теннис, однако, отнюдь не ставил целью отделить политику от науки. Он стремился «онаучить» политику, а не желал возводить непроходимую стену между этими двумя родами деятельности. Как явствует из цитированного выше фрагмента, описание Теннисом познавательных позиций ученого и практического деятеля есть фактически описание двух различных познавательных установок, практикуемых одним и тем же человеком, который выступает то как политик, то как социолог. Такая форма описания не случайна, и описание это легко может быть отнесено к самому Теннису, который, по свидетельствам его современников, соединял в себе черты бесстрастного ученого со страстью политика-конституционалиста, социал-реформиста и демократа.

Практическая  деятельность Тенниса как политика, избираемые им направления, цели и средства социальной работы действительно соответствовали основным положениям его социологического учения.

Считая просвещение  пролетариата этапом, необходимо следующим  за буржуазным просвещением XVII—XVIII вв., Теннис активно участвовал в социал-демократическом и рабочем движении, отстаивал свободу слова и права на образование профессиональных союзов, выступал на стороне бастующих во время знаменитой Кильской стачки 1896—1897 гг.

Опираясь на труды английских и немецких этнологов, юристов и государствоведов, Теннис зафиксировал в основных понятиях своей социологии главные характерные черты изменений в государственно-правовой и ценностно-нормативной сферах общества, характерные для этого переходного периода.

Реальная же материальная основа изменений Теннисом вскрыта не была: Причиной тому явилось идеалистическое понимание им самой природы социального процесса. «Именно фактор мышления и, следовательно, разума, — писал Теннис, — является динамическим элементом любого культурного развития, так же как и духовного развития единичного человека. Это означает, что он во все большей мере определяет поведение, да и само мышление отдельных людей... а также лиц, составляющих группы и союзы, в их совместной деятельности и общей воле».¹¹ Такого рода трактовка природы социального процесса, естественно, включала возможность познания реальных социально-экономических процессов, лежащих в основе исторических изменений. Следует отметить, что Теннис был хорошо знаком с трудами Маркса, хотя марксизм не оказал прямого влияния на выработку его собственных идей.

Действительно, не только принципиальные выводы, но и  сама марксистская постановка проблем  оказалась чужда Теннису. В статье «Исторический материализм», написанной для Международного профсоюзного словаря, он определил сущность учения Маркса об обществе в духе абстрактной теории факторов, т.к. социальная действительность представляет собой взаимодействие трех наиболее общих факторов — экономики, политики, духа; развитие каждой из этих областей идет независимо друг от друга, но хозяйственная жизнь представляет собой относительно наиболее независимую переменную. Подобного рода догматическое членение на факторы и переменные чужды духу марксизма, так же как и абстрактное представление о «хозяйственной жизни». В конце концов Теннис пришел к оценке марксизма как «безусловно ложного учения».¹²

Отказ видеть в  фундаменте социальной жизни материальные закономерности и ценностно-нормативную  сферу общества значительно уменьшает  ценность социологических идей Тенниса.

Именно отсутствие интереса к реальности, а именно к реальности взаимодействия, конфликтов, столкновений интересов социальных групп и классов обусловило еще один из недостатков теннисовской типологии обществ — неадекватную характеристику общины. Всякие «отрицательные» эмоциональном смысле, а также конфликтные по своей природе отношения Теннис игнорирует. Он отказывается видеть в общине элементы принуждения, фактически рисует неисторичный, идеализированный образ общины, подставляя на место сложной и противоречивой реальности отношений в рамках общины картину, обладающую определенным этическим и идеологическим подтекстом.

И наконец, еще  одно следствие игнорирования конфликтов и противоречий в общественной жизни: формальный, метафизический характер сложных и разветвленных теннисовских классификаций. Разумеется, эта классификация не была для Тенниса самоцелью. Они служили ему для целей детального изучения процессов исторических перемен, совершающихся на различных уровнях и различных сферах общественной жизни. Теннис стремился формализовать социологическое знание, найти некоторую универсальную систему характеристик, применимых независимо от содержательной стороны предмета к анализу самых различных сфер жизни общества.