Понятие социально-экономических и политических процессов, их виды и типы, их свойства и особенности, классификация

Возвращаясь к тем  же респондентам через некоторое  время, исследователь выясняет, насколько устойчива их социальная идентификация, в каком направлении она изменяется, каковы общие тенденции этих изменений. Накапливаются более четко формулируемые гипотезы, которые можно проверить на больших выборках населения. Для этого предлагается набор высказанных суждений и проводится массовый опрос.

Другой тип стратегии  – исследования «дна» и «элиты» общества: бродяг, наркоманов, алкоголиков с одной стороны, и преуспевающих бизнесменов, ученых и высших администраторов – с другой. Такой подход помогает лучше видеть контрасты социальных отношений, глубже понять проблемы обыденной жизни «простого» человека. ИС РАН имеет немалый опыт проведения подобных наблюдений. Изучение наркоманов, алкоголиков, позволяет не только искать решения проблем, связанных с девиантным поведением, но улавливать сдвиги в нравственном сознании общества в целом.

Стратегия «нежестких предположений» и объяснений – состоящая в рассмотрении одного и того же явления с разных точек зрения. Это позволяет лучше понять существо проблемы, поскольку ни одно из «очевидных» и прямых толкований в действительности не может быть исчерпывающим. Стратегия иронии» – подразумевающая, что какое-то явление или факт, получает различное толкование в разных ситуациях. Именно потому «ирония», что в другой ситуации смысл действия может принципиально измениться. Стратегия «иронии» состоит в том, чтобы одни и те же явления рассматривать в разном социальном контексте, при меняющихся конкретных обстоятельствах, что в массовом исследовании крайне трудно, а при качественном анализе немногих групп или людей вполне возможно.

Еще один тип стратегии – поддержание контакта с исследуемой общностью. Характерный пример из нашей практики изучения научно-исследовательских коллективов: после анализа данных и объяснения взаимоотношений в группе, трудностей и проблем, связанных с научной работой, мы выносим результаты на обсуждение научных групп, где проводилось наблюдение. Комментарии, возражения и подтверждения дают хорошую базу для уточнений или дополнительного обоснования полученных выводов. Вообще говоря, вариаций гибких подходов может быть множество. И здесь достаточно просторно для изобретательного ума.

Этнографические исследования, как правило, имеют описательный характер и представляют собой многосторонний анализ каждодневной практики определенной общности с точки зрения ее культуры (нормы, ценности, язык, мифы), отличающейся по стилю и образцам поведения от культуры основной массы населения. Источниками информации в этнографическом исследовании могут быть письма, личные документы, фотографии, образцы фольклора, а также групповые интервью.

Исторические исследования, или устная история, обычно описывают  субъективный опыт переживания определенных исторических событий. Интерес может  быть направлен на изучение локальных или общезначимых исторических событий (история движений, организаций, населенного пункта). Историческое исследование особенно ценно, если отсутствует достаточная документальная информация о событии обще социального масштаба. Например, сведения о раскулачивании крестьян в 20-30-е гг., о сталинских репрессиях, о жизни кубанского казачества, эпизодах Великой Отечественной Войны. Особенность данного направления – отношение к информанту как очевидцу исторических событий. Поэтому с точки зрения методики здесь на первом плане проблемы его правдивости, адекватности воспоминаний, возможности его памяти. Для этого необходим глубокий анализ социально-исторического контекста. Обычные источники информации: мемуары, дневники, письма, интервью и, конечно, имеющиеся официальные исторические свидетельства.

История семьи. Эта стратегия  изучает взаимодействие семьи и  общества на протяжении поколений. Семья  рассматривается как относительно устойчивая малая группа, взятая в  исторической перспективе, которая  в каждом поколении членится и перестраивается, что не исключает ее "непрерывности" как социального феномена. Анализируются процессы социальной и территориальной мобильности членов семьи, преемственности или изменения социального статуса семьи от поколения к поколению, передачи "культурного капитала" или трансформации ценностей. Источниками информации здесь служат семейные архивы, глубинные интервью с представителями разных поколений, генеалогические графы.

История жизни, человека от детства к взрослению и старению является, пожалуй, одним из самых распространенных направлений в качественной социологии. Метод получения информации – биографическое интервью представляет собой жизненное повествование как своего рода "сценическое представление" о себе и своей жизни. Интерес исследователя может быть направлен на сам способ построения рассказа о жизни, путь "конструирования" биографии для выявления социальной идентификации респондента (важны приемы "построения" идентичностей, изменения идентификаций). Индивидуальная история жизни может стать основой и при изучении способов "проживания" жизненных событий: индивидуальных кризисов, поворотных моментов биографического пути, социально-исторической ситуации. Истории жизни часто используются в тендерных исследованиях, позволяя глубоко изучить особенности мужских и женских моделей поведения в определенных социальных общностях. Биографические повествования в своей совокупности могут стать предметом анализа и как коллективный опыт "проживания" определенной социальной ситуации, Сравнительный анализ большого числа аналогичных случаев – это основа для описания социальной проблемы, которая вырисовывается за сходными обстоятельствами и действиями, за общей социальной практикой людей.

Фальсификация научно – исследовательских программ

Фальсификационист – философ, предполагающий, что теория должна быть отброшена сразу же как только она фальсифицирована (т.е. опровергнута) (например, Поппер).

Утонченный фальсификационизм  против наивного методологического  фальсификационизма.

Утонченный фальсификационизм  отличается от наивного фальсификационизма как своими правилами принятия (или  “критерием демаркации”), так и  правилами фальсификации или  элиминации. Наивный фальсификационист рассматривает любую теорию, которую можно интерпретировать как экспериментально фальсифицируемую, как “приемлемую” или “научную”. Для утонченного фальсификациониста теория “приемлема” или “научна” только в том случае, если она имеет добавочное подкрепленное эмпирическое содержание по сравнению со своей предшественницей (или соперницей), то есть, если только она ведет к открытию новых фактов. Это условие можно разделить на два требования:

новая теория должна иметь  добавочное эмпирическое содержание(“приемлемость”1); и некоторая часть этого добавочного содержания должна быть верифицирована (“приемлемость”2). Первое требование должно проверяться непосредственно, путем априорного логического анализа; второе может проверяться только эмпирически, и сколько времени потребуется для этого, сказать сразу нельзя.

Наивный фальсификационист  считает, что теория фальсифицируется “подкрепленным” предложением наблюдения, которое, противоречит ей (или, скорее, которое он решает считать противоречащим ей). Утонченный фальсификационист признает теорию Т фальсифицированной, если и только если предложена другая теория Т' со следующими характеристиками:

1) Т' имеет добавочное  эмпирическое содержание по сравнению  с Т, то есть она предсказывает  факты новые, невероятные с  точки зрения Т или даже запрещаемые ею;

2) Т' объясняет предыдущий  успех Т, то есть все неопровергнутое содержание Т (в пределах ошибки наблюдения) присутствует в Т';

3) какая-то часть добавочного содержания Т' подкреплена.

 Это означает, что оценка любой научной теории должна относиться не только к ней самой, но и ко всем присоединяемым к ней вспомогательным гипотезам, граничным условиям и т. д., и что особенно важно, следует рассматривать эту теорию вместе со всеми ее предшественницами так, чтобы было видно, какие изменения были внесены именно ею. Поэтому, конечно, нашей оценке подлежит не отдельная теория, а ряд или последовательность теорий.

Рассмотрим последовательности теорий — T1, T2, Т3, ..., где каждая последующая  теория получена из предыдущей, путем добавления к ней вспомогательных условий (или путем семантической переинтерпретации ее понятий), чтобы устранить некоторую аномалию. При этом каждая теория имеет, по крайней мере, не меньшее содержание, чем неопровергнутое содержание ее предшественницы.

Будем считать, что такая последовательность теорий является теоретически прогрессивной (или “образует теоретически прогрессивный сдвиг проблем”), если каждая новая теория имеет какое-то добавочное эмпирическое содержание по сравнению с ее предшественницей, то есть предсказывает некоторые новые, ранее не ожидаемые факты. Будем считать, что теоретически прогрессивный ряд теорий является также и эмпирически прогрессивным (или “образует эмпирически прогрессивный сдвиг проблем”), если какая-то часть этого добавочного эмпирического содержания является подкрепленным, то есть, если каждая новая теория ведет к действительному открытию новых фактов. Наконец, назовем сдвиг проблем прогрессивным, если он и теоретически, и эмпирически прогрессивен, и регрессивным — если нет.

Мы “принимаем” сдвиги проблем как “научные”, если они, по меньшей мере, теоретически прогрессивны, если нет, мы отвергаем их как “псевдонаучные”. Прогресс измеряется той степенью, в какой ряд теорий ведет к открытию новых фактов. Теория из этого ряда признается “фальсифицированной”, если она замещается теорией с более высоко подкрепленным содержанием.

Это различие между прогрессивным  и регрессивным сдвигами проблем  проливает новый свет на оценку научных  — может быть лучше сказать, прогрессивных  — объяснений. Если для разрешения противоречия между предшествующей теорией и контрпримером мы предлагаем такую теорию, что она вместо увеличивающего содержания (т.е. научного) объяснения дает лишь уменьшающую содержание (лингвистическую) переинтерпретацию, то противоречие разрешается чисто словесным, не-научным способом. Данный факт объяснен научно, если вместе с ним объясняется также и новый факт.

Утонченный фальсификационизм, таким образом, сдвигает проблему с  оценки теорий на оценку ряда (последовательности) теорий. Не отдельно взятую теорию, а лишь последовательность теорий можно называть научной или не научной. Применять определение “научная” к отдельной теории — решительная ошибка.

Всегда почитаемым эмпирическим критерием удовлетворительности теорий было согласие с наблюдаемыми фактами. Нашим эмпирическим критерием, применимым к последовательности теорий, является требование производить новые факты. Идея роста науки и ее эмпирический характер соединяются в нем в одно целое.

Эта новая версия методологического  фальсификационизма имеет много новых черт. Во-первых, она отрицает, что “в случае научной теории наше решение зависит от результатов экспериментов. Если они подтверждают теорию, мы принимаем ее на то время, пока не найдется более подходящая теория. Если эксперименты противоречат теории — мы отвергаем ее”. Она отрицает, что “окончательно решает судьбу теории только результат проверки, то есть соглашение о базисных высказываниях.

Операционализация понятий

Операционализация понятий  (ОП) – это  специфическая научная процедура  установления связи концептуального аппарата исследования с его методическим инструментарием. Она объединяет в единое целое проблемы формирования понятий, техники измерения и поиска индикаторов. ОП не тождественна операциональному определению. ОП включает экспериментальную ситуацию и не является логической процедурой определения. Это разработка новых средств фиксации данных: индексов, шкал, анкет и т. д. То есть то, что можно назвать "методическим экспериментом". Это действительно поиск индикаторов, а не их использование. Процедура ОП состоит из тех же операций, что и процедура построения инструмента исследования. ОП является обязательным условием построения системы показателей социальных и требует разработки и введения промежуточной концептуальной модели. Перевод  исходного понятия в систему показателей осуществляется путем преобразования концептуальной модели в операциональную, состоящую из индикаторов. Индикаторы  в данном случае представляют собой идеальные объекты  оперирования, замещающие реальные объекты оперирования (явления-индикаторы) – фрагменты действительности, наделенные экспериментальными функциями приборов-измерителей и "представляющие" изучаемый объект в исследовательской ситуации. Операциональная модель  может быть преобразована в математическую, состоящую из переменных. Манипулируя в процессе  исследования операциональной и математической моделью, социолог получает данные,  позволяющие расширить концептуальные представления об изучаемом объекте и тем самым осуществить обратную связь с исходными понятиями. О том, что понятие  операционализировано (а не просто определено), можно говорить лишь в том случае, если разработан специальный методический инструментарий  для изучения обозначаемого и отображаемого им (понятием) социального объекта. В процессе ОП осуществляется совмещение концептуальной модели объекта с его инструментальной моделью, т. е. той моделью, которая приоритетно присутствует в любом методе,  уже имеющемся и привлекаемом для исследования или вновь создаваемом. В противном случае формируемый инструментарий (совокупность  методов, процедур, методик и техник) не будет пригодным для изучения именно того объекта, понятие которого подвергалось операционализации. При исследовании ОП возможны различные подходы,  что в значительной степени обусловлено сложной природой понятия как специфической формы отображения действительности.

Задание 3. Характеристика анализа текста.

Понятие письменной политической культуры