Московское студенчество в период реформирования российского общества

      Какие же изменения происходят в социальной структуре студенчества в настоящее время? Каковы основные социальные источники пополнения? Остается ли оно достаточно эгалитарным или имеет тенденцию к элитаризации? Рассмотрим эти вопросы на примере московского студенчества. В чем выражаются наиболее существенные особенности его социальной культуры, как осуществляется его воспроизводство⁹

     Во-первых, среди родителей студентов сравнительно немного незанятых (безработных, неработающих пенсионеров, инвалидов и т.д.). К данной категории только 4,6% от опрошенных студентов отнесли своих отцов, а 14,49% -матерей, т.е. социальная структура студенчества, по сравнению с социальной структурой общества выглядит как более благополучная, является структурой

"улучшенного" типа. Во-вторых, (см. диаграмму), социальный состав студенчества достаточно пестрый: в нем широко представлены и традиционные, и новые страты, появившиеся в ходе реформ (владельцы собственного дела, предприниматели). В-третьих, доминирующей группой являются студенты -выходцы из семей специалистов с высшим образованием (их свыше 60%). И это закономерно. Опыт бывших социалистических стран показывает, что когда снимали ограничения на прием в вузы "лиц непролетарского происхождения", доля этих слоев в составе студенчества резко возрастала. В-четвертых, среди московских студентов значительно уменьшилась доля детей рабочих и вспомогательного персонала: она составляет 19,3%. Это, конечно, намного меньше, чем в "доперестроечную" эпоху, когда государство поддерживало определенный баланс слоев в социальной структуре студенчества. Для сравнения: к 80-м годам дети из семей рабочих и вспомогательного персонала составляли примерно 35-45% от общей численности студентов (данные по СССР)². В-пятых, студенчество Москвы быстро пополняется представителями нового для нас слоя - молодыми людьми из семей, где один из родителей, а то и оба родителя - владельцы частных фирм в различных областях бизнеса. Доля студентов, чьи отцы имеют "собственное дело", составляет 4,5% (а с учетом "матерей-владелиц" она возрастает до 6-7%). Думается, что эта социальная группа "представлена" в студенческой среде, по меньшей мере, пропорционально своей численности. Численность предпринимателей - владельцев в составе активного населения равнялась к 1995 г. 3,2%, но ряд исследователей полагает, что в действительности их доля значительно выше.

     Важной особенностью социального состава московского студенчества является высокая занятость родителей в государственном или негосударственном секторе экономики. Поясним, что, говоря о негосударственном секторе, мы имеем в виду лиц, занятых индивидуальной предпринимательской деятельностью; более крупных собственников, (со)владельцев "собственного дела", а также наемных работников частных предприятий. Родителей студентов, занятых на предприятиях, являвшихся совсем недавно государственными и только превращающихся в акционерные товарищества мы в этот сектор не отнесли, поскольку эти предприятия, предстающие как негосударственные с юридической точки зрения, по всем социальным признакам остаются организованными как государственные. По нашим данным в негосударственном секторе заняты 29,4% отцов опрошенных (66%; - в государственном), и 19,2% -матерей (66,4% - в государственном). В целом доля студентов, у которых хотя бы один родитель занят в негосударственном секторе составляет 37-38%. Это уже немалая величина. Почему мы считаем этот критерий дифференцирующим студенчество признаком? Дело в том, что у людей, связанных с частным сектором, жизненные перспективы, ожидания и установки, уровень жизни кардинально иные чем у слоев, "завязанных" на госсектор. Еще одна линия расслоения студенчества "пролегла" между вузами: оказалось, что разные вузы "аккумулируют" студентов из разных страт далеко не одинаково. Конечно, и раньше были вузы, отличавшиеся как престижностью (привлекательностью), так и "элитарностью" (т.е. высокой долей студентов выходцев из рядов советской элиты). Однако сейчас список "элитарных" вузов пополнился.

     Среди обследованных вузов наряду с МГУ и Юридической Академией, в него вошли новые "фавориты": Медицинский стоматологический институт и Коммерческий институт. Эти вузы стали привлекательнее для молодых людей - выходцев из "восходящих" слоев (т.е. повышающих свой социальный и материальный статус), тогда как в других вузах учится значительно больше молодых людей из социальных групп еще не в полной мере адаптировавшихся к рыночной экономике.

    Для понимания этих процессов, как показало изучение корреляционных связей, существенное значение имеет соотношение доли студентов, чьи отцы -рабочие и вспомогательный персонал и доли студентов, чьи отцы — владельцы частных фирм. Именно этот показатель в наибольшей степени дифференцирует материальное положение и настроения студентов разных вузов (см, табл. Г).

В исследовании были выявлены и другие особенности социальной стратификации студенчества Москвы. Подтвердился факт "наследственной приверженности" профессиям родителей у заметной части студентов. Так. в технических вузах выше доля студентов из семей инженерно-технических работников; в Государственной юридической Академии - из семей военнослужащих и работников правоохранительных органов; и т.д. и т.п. Этот результат наглядно демонстрирует роль высшего образования в механизме воспроизводства

социальных слоев (что, вообще говоря, является одним из условий самоорганизации и обеспечения стабильности общества).

Итак, какие выводы следуют  из приведенных выше фактов и закономерностей, характеризующих социальную структуру студентов Москвы?

1. Отказ от специальной  государственной регламентации структуры студенчества привел к тому, что она формируется под влиянием механизмов саморгуляции, интенсивно и расширенно пополняясь за счет выходцев из "средних" и "высших" (в наших условиях) слоев специалистов с высшим образованием, руководителей высокого уровня, владельцев предпринимателей.

2. Это приводит к  их преобладанию над выходцами  из слоев работников менее  квалифицированного труда (рабочих,  вспомогательного персонала). Так  что в некоторых отношениях  структура московского студенчества  приближается к "западному" типу, т.е. характерного для индустриально развитых стран.

3. Какой вид примет  система высшего образования  в России в XXI веке, сказать пока трудно: станет элитарной или сохранит свою доступность как сейчас. Ясно одно, что нельзя отказываться даже в наших условиях от различных форм поиска, отбора и поддержки талантливых молодых людей из любых слоев населения.

4. Критерии социальной  дифференциации, которые мы выбрали,  оказались тесно связанными с уровнем материального положения студенчества. Поэтому мы перейдем к более подробной характеристике уровня жизни студенчества.

Если анализ социальной структуры студенчества - первый аспект проблем воспроизводства этой социальной группы, то второй аспект - это ее уровень жизни, вокруг которого сложилось столько мифов.

     Как видно из результатов опроса, 52,3% московских студентов происходит из семей с удовлетворительным уровнем жизни, у остальных 16,5% родительские семьи обеспечены прекрасно. Следовательно, почти 70% московских студентов, по меркам переходного периода, обеспечены неплохо. Эти данные хорошо коррелируют и с показателями личного потребления студентов по одежде, питанию, развлечениям, летнему отдыху и т.д. И именно эта масса студентов во многом определяет общий облик и социальное самочувствие студентов. Но материальное положение 25-30% студентов (критически-низкий, плюс низкий уровень жизни) можно оценить как неудовлетворительное: оно внушает тревогу, а у почти 8% ситуация просто катастрофическая, они живут впроголодь, не говоря уже о других потребностях.Попробуем сравнить материальное положение студенчества и других социальных групп, например, преподавателей московских вузов. Картина предстает весьма мрачная: 72% московских преподавателей поистине "влачат жалкое существование" они отметили критически-низкий и низкий уровни жизни, а среди студентов доля таких ответов только 32%, т.е. в 2 раза меньше.Среди преподавателей слой тех, кто считает собственный уровень жизни удовлетворительным, в два раза "тоньше", чем среди студентов (25,9% по сравнению с 52.3%)! Но и такой уровень жизни достигается с трудом, так как большинство опрошенных преподавателей - 61%(!) имеют дополнительную работу.

    Как мы видим, сравнение явно не в пользу преподавателей. Студенты далеко опережают своих старших коллег: они, можно сказать, концентрируются в зоне удовлетворительного, а преподаватели - в зоне неудовлетворительного уровня жизни (и это шокирует). Это первый вывод. И второй: материальное положение студенчества стабилизировалось по сравнению с началом 90-х годов, и стабилизировалось на относительно высоком уровне потребления.

Какие же социальные слои, рассмотренные нами выше обеспечивают более высокое материальное положение студенчества, способствуют стабилизации его материального положения? Во-первых, это те, кто занят в негосударственном секторе экономики. Уровень жизни среди родителей студентов, занятых в нем, в целом выше, по сравнению с теми, кто занят в госсекторе. (А их доля значительна - 37-38%.) Во-вторых, уровень жизни зависит и от положения слоя в том или ином секторе. В негосударственном секторе самый высокий уровень наблюдается у (со)владельцев "собственного дела", (хороший уровень жизни отметили 47%. студентов, происходящих из этих семей, т.е. позиции 4,5 ), отчасти у специалистов, работающих в производственных, финансовых, страховых и др. фирмах (хороший уровень жизни у 27% студентов из этих семей): у мелких предпринимателей (соответственно 26%). В госсекторе (а также среди всех слоев) самый высокий уровень жизни имеют студенты, выходцы из семей руководителей госадминистративного управления (различного ранга). 63% (!) из них отметили хороший уровень жизни своих семей.

     Достаточно неплохим уровнем жизни отличаются и- руководители высшего звена государственных предприятий и организаций (соответственно 29%): более низкий - у военнослужащих и т.д.; у специалистов государственно-административного управления.

      Итак, именно эти слои обеспечивают приемлемый или очень высокий уровень жизни своим детям - студентам (именно их можно отнести к "восходящим слоям" в точном смысле этого слова).

Обращает на себя внимание и еще одно важное обстоятельство: среди большинства выделенных слоев доля студентов с неудовлетворительным уровнем жизни сравнительно невысока (примерно 21-24%). Исключение составляют лишь рабочие обоих секторов и специалисты госсектора, занятые в производственной сфере. Среди студентов из этих слоев неудовлетворительный уровень жизни отметили от 34 до 42%. Но у преподавателей, для сравнения, эта доля значительно выше - до 70%. Что из этого следует? Эти факты (относительная "узость" зоны неудовлетворительного уровня жизни) можно интерпретировать следующим образом: среди родителей студентов широко представлены наиболее благополучные, активные, хорошо зарабатывающие подгруппы из всех соответствующих слоев, т.е. наиболее адаптировавшиеся к рыночным отношениям (хотя статус у них остался прежним).

     Но материальное расслоение студенчества происходит не только по социально-стратификационным показателям, но и между вузами. Это становится понятным, если учесть неравномерную концентрацию представителей "благополучных" или "неблагополучных" страт в их студенческом составе. Так, на неудо'влетворителыюм уровне жизни находятся: (1 + 2-я позиции в табл. 2 среди опрошенных студентов МГУ (гуманитарных факультетов 24.6%: Юридической академии — 12,3%, Коммерческий институт 13% (т.е. там, где больше всего детей из "восходящих слоев"), в то время как в МГУ на естественных факультетах - 46,4%, в МГТ - 43,1%, в Художественно-промышленном институте 51% (т.е. в 2-4 раза больше)!

     Наряду с экономическим положением родительских семей, с начала 90-х годов начал "работать" еще один фактор стабилизации уровня жизни студентов: дополнительные заработки. Они приобрели настолько массовый характер, что, по сути, можно говорить об изменении образа жизни студенчества, так как наряду с учебной они становятся второй основной деятельностью студенчества. Уже в 1992 г. наше исследование "Социально-экономические основы жизнедеятельности студенчества", проведенное среди студентов стран СНГ, показало, что дополнительно подрабатывали 42% опрошенных (V = 1877 человек). Сейчас подрабатывают 5°% московских студентов, при этом регулярно подрабатывают в течение учебного года и в каникулы 22% от опрошенных. По величине заработки скромные. Так, 50% подрабатывающих имели примерно 140 тыс. рублей в месяц (1/2 от физического прожиточного минимума). Очень высокие заработки (от 800 тыс. руб. и выше в месяц) имели лишь 11% подрабатывающих.

    Несколько неожиданным оказался следующий факт: прямой связи с уровнем жизни семьи студента не наблюдается, т.е. подрабатывают как остронуждающиеся, так и те, кто отметил высокий уровень жизни.

Вероятно, дополнительные заработки становятся новым стандартом поведения, символизируя деловитость, предприимчивость студентов (т.е. выполняют не только свою прямую функцию).

     Какова же их социальная эффективность? Для 14% опрошенных они очень важны, т.к. позволяют достичь хотя бы элементарного уровня жизни, для 40% — позволяют иметь "карманные" деньги. Итак, для 54% московских студентов подработки стабилизируют их материальное положение. И лишь для 5% они обеспечивают высокий уровень благосостояния (гораздо выше "необходимого"). Эти студенты фактически превращаются в "заочников", поскольку работа у них превалирует над учебой.

        Итак, сегодня мы наблюдаем процессы перехода от советской социальной структуры к структуре, соответствующей рыночным экономическим отношениям, поэтому в студенчестве ощутимо представлены как "восходящие слои", так и те, которые не приспособились еще к новым социальным условиям. Но в результате действия механизмов саморегуляции социальная структура московского студенчества все более становится структурой "улучшенного типа". В ней уверенно представлены: негосударственный сектор, владельцы фирм, руководители министерств, нет неработающих пенсионеров.

      В результате его материальное положение выглядит более оптимальным, чем структура потребления многих других слоев, за исключением наиболее зажиточных. Пополняясь во все большей степени из "восходящих слоев", из слоев сумевших эффективно адаптироваться к новым экономическим отношениям, они определяют общий облик и социальное самочувствие студенчества Москвы (оптимизм, уверенность в завтрашнем дне, надежды на личную адаптацию).

     В то же время студенчество представляет собой глубоко дифференцирова-нную массу (по социальному происхождению, материальному положению, но чипам вузов и т.д.). Оно как бы "расколото" на отдельные группы, между которыми зачастую нет взаимопонимания. То, что заботит одних, оказывается безразличным для других. Это серьезно подрывает условия для формирования общегрупповых установок, замедляет формирование чувства "Мы". Неслучайно у большинства студентов нет стремления к коллективным действиям. Только 15,4% от опрошенных согласились с утверждением: "будет ли общество заботиться о создании приемлемых условий для учебы - это во многом зависит от того, будут ли студенты сами активно и сплоченно отстаивать собственные интересы".