Макс Вебер: Теория капитализма(на основе книги: "Протестантская этика и дух капитализма")

выявлены наиболее существенные отличия от нее других, восточных

культур, развитие которых  вполне можно представить как  самостоятельные

направления рационализации.

Кроме того, нельзя не учитывать  и тот факт, что сам Вебер  не

признавал однолинейной каузальной связи между духовными факторами  и

развитием капитализма как  экономической системой.

Тем не менее, веберовская концепция социально-культурного развития

дает основания противоположных  интерпретаций в современных  теориях

модернизации.

Как отмечает П. Бергер, дискуссии вокруг центрального тезиса,

выдвинутого Вебером, продолжаются, кажется, до бесконечности. Не

исключено, по мнению П. Бергера, что Вебер недооценил силу

капиталистического развития в непротестантских странах22.

Восточно-азиатская цивилизация создала собственный набор

мотивационных ценностей  и взглядов, которые, отличаясь от западных и

имея иные корни, тем не менее, смогли благоприятствовать современному

экономическому рационализму. Среди этих ценностей и взглядов, к примеру,

можно выделить: сильно развитое чувство практицизма и прагматизма;

активная, а не пассивная  жизненная установка; большой интерес  к

материальным благам, в  том числе и позитивная оценка богатства; и

последнее, но не менее важное – огромная способность откладывать  на

потом удовлетворение потребностей и приверженность дисциплине,

особенно в интересах  собственной семьи. Это, как отмечается в работе

«Капиталистическая революция», относится к китайцам, японцам  и

корейцам, а также к  представителям некоторых других стран  Юго-Восточной

Азии, т.е. речь идет о специфических культурных традициях, возникших в

данном регионе. Нельзя не заметить, что когда речь заходит о духовных

традициях этих восточных  народов, то наибольшее внимание уделяется  конфуцианству, которое нередко  еще в 50-е годы ХХ века рассматривалось  в

качестве одного из препятствий  на пути экономического развития Восточной

Азии. Особое внимание в конфуцианской  этике обращали на ее

(предполагаемый) консерватизм  и отрицательное отношение к

экономической деятельности. Сегодня же в центр ставятся уважение к

старшим, коллективная солидарность и строгая дисциплина. Характерным  в

этом подъеме конфуцианства является то, что происходит «разведение»

конфуцианства мандаринов императорского Китая и ценностей из его

учения, которые мотивируют действия и поступки самых простых и

необразованных людей, или  того, что относится к феномену народной

религии.

Эти элементы народной религии, «народное конфуцианство», как

считают многие исследователи, обеспечивают политическую стабильность,

прививая уважение к иерархии и чрезвычайно поощряя гармонию во всех

общественных отношениях23.

Особенно важным, например, для Японии в период Мэйдзи имело

место преобразование самурайской  этики под углом зрения ее применения не

в военной, а экономической  сфере. Самоотречение и дисциплина,

традиционно увязывающиеся  с проявлениями воинской доблести, стали

использоваться не для  вооруженной борьбы, а в целях  капиталистического

предпринимательства, иначе  говоря, возникло «сочетание воинского

патриотизма и экономически рационализированной этики». Таким  образом,

можно говорить, что важным сходством «духа» западного капитализма  и

восточно-азиатского (прежде всего японского) является именно то, что Вебер

называл «мирским аскетизмом», - сочетание мирского с этикой

самоотречения и дисциплины. Этим, по мнению многих исследователей,

можно объяснить готовность японских бизнесменов и сегодня  длительное

время довольствоваться низкими  нормами прибыли ради будущих  успехов. Однако, по общему признанию, в экономическом поведении японцев

продолжают доминировать две ценности – коммунализм (или

«групповщина») и иерархия24.

Модернизацию, с которой  мы имеем здесь дело, с социологической

точки зрения можно назвать  переходом от традиционных обязанностей,

основанных на родственных  узах и сословной принадлежности, к

отношениям, когда те же обязанности  базируются уже на личных

способностях, определяемых успехами и неудачами.

В этом плане перед нами уникальная комбинация из похожей на

кастовую иерархию и насквозь рациональной меритократии (от лат. мeritus –

достойный и греч. kratos – власть – власть, основанная на заслугах) –

общество с коэффициентом  социальной мобильности и открытостью,

которые ни в чем не уступают любому западному обществу. Вместе с тем это

восточно-азиатское общество с очень узкими «каналами» мобильности,

которые еще в самом  начале биографии человека определяют довольно

твердо его социальное место до конца жизни.

Таковы некоторые перипетии  веберовской концепции капитализма и

особенностей его развития в других, неевропейских регионах. Это позволяет

(причем, как представляется, в согласии с веберовской установкой)

утверждать, что культура не является единственной или главной

составляющей в «причинно-следственном управлении экономического

успеха». Совершенно очевидно, что и многие другие факторы:

экономические возможности, хозяйственная политика, политическая

структура, внешняя конъюнктура  и внутренние условия, стратегия  и условия

образования и т.д. также  играют немалую, а подчас и решающую роль в деле

экономического развития страны.