Этнокультурная идентичность как социокультурный феномен

Безусловно, неподготовленными к кризису оказались не только государственные структуры, но и научное сообщество, многочисленные специалисты, занимавшиеся доказательством расцвета и сближения наций: историки, философы, социологи, демографы, психологи. Не подготовленными оказались и культурологи, но по другой причине: подобные исследования в это время находилась в нашей стране в зачаточном состоянии, поскольку не проводились с 30-х гг., когда их фактически запретили, прямо связывая с расизмом и национализмом.

Если в жизни современного человека осознание своей принадлежности к определенному народу, поиски его особенностей, в том числе и особенностей культуры, играют столь важную роль и оказывают столь серьезное влияние на отношения между людьми— от межличностных до межгосударственных, то совершенно необходимо изучение непосредственно культурологического аспекта этнического фактора. Среди множества вопросов, требующих ответа, следующие: 1) каковы психологические, социальные и культурологические причины роста этнокультурной идентичности в наше время; 2) почему имеппо этнические общности часто оказываются аварийными группами поддержки в ситуации острой социальной нестабильности; 3) какие стратегии используются для поддержания позитивной этнокультурной идентичности.

В работе анализируются достоинства и недостатки различных концепций, этноса и показывается их взаимодополнительность. Современного ученого этнос может интересовать в различных ипостасях: 1) как культурологическая категория; 2) как важные социальные и политический фактор развития общества и культуры; 3) как психологическая общность.

Человеку всегда необходимо ощущать себя частью «мы», и этнос отнюдь не единственная группа, в осознании принадлежности к которой человек ищет опору в жизни. Среди таких групп можно назвать партии, церковные организации, профессиональные объединения, неформальные объединения молодежи и т.д. и т.п. Современные люди целиком «погружаются» в одну из подобных групп, но с их помощью стремление к той или иной стабильности не всегда может быть реализовано. Опора оказывается пе слишком устойчивой, поскольку состав групп постоянно обновляется, сроки их существования ограничены во времени, самого человека могут за какой-то проступок из группы исключить.

Именно всех этих недостатков лишена этническая общность, межпоколенная группа, она устойчива во времени, для нее характерна стабильность состава, а каждый человек обладает устойчивым этническим статусом, его

невозможно «исключить» из этноса. Именно благодаря этим качествам этнос является для человека надежной группой поддержки. Конечно, кроме этнических есть и другие стабильные большие группы, причем гораздо больше их существовало на более ранних этапах развития человечества.

Этнокультурная идентичность - это составная часть культурной и социальной идентичности личности, которая выражается в осознании своей принадлежности к определенной этнической общности. В ее структуре обычно выделяют три основных компонента: 1) когнитивный (знания, представления об особенностях собственной группы и осознание себя как ее члена на основе определенных характеристик); 2) аффективный (оценка качеств собственной группы, отношение к членству в ней); 3) поведенческий компонент культурной и социальной идентичности, который проявляется в построении системы отношений и действий в различных этноконтакгных ситуациях.

В процессе своего культурно-социального становления этнокультурная идентичность проходит ряд этапов, соотносимых с этапами психического развития ребенка. Отметим также, что в последние годы особое внимание исследователей привлек еще один аспект формирования этнокультурной идентичности, появление у индивида чувства неизменности и устойчивости этнических характеристик, таких как этническая константность. Как свидетельствуют полученные эмпирические данные, формирование этнической константности протекает аналогично процессам усвоения постоянства половых и расовых признаков: сознательное отнесение себя к определенному этносу и использование этнических ярлыков происходит раньше, чем ребенок начинает осознавать константность этнических характеристик.

В среде современпых исследователей нет единства в вопросе о последовательности возникновения когнитивных и аффективных компонентов этнокультурной идентичности. Одни считают, что этнические предпочтения формируются лишь к 9-10 годам на основе достаточно значительных этнических знаний. Но в других исследованиях было обнаружено, что детские предпочтения этнических групп не всегда коррелируют с информированностью об этих группах, предубеждения могут предшествовать какому-либо знанию Но какие бы вопросы ни оставались спорными, совершенно очевидно, что в процессе формирования этнокультурной идентичности ребенок проходит ряд этапов от диффузной до реализованной идентичности и результатом этого процесса в подростковом возрасте является эмоционально-оценочное осознание своей принадлежности к этнической группе. В настоящее время все большее внимание исследователей привлекает также идея о том, что этнокультурная идентичность содержит в себе, кроме поверхностного осознаваемого, более глубокий неосознаваемый слой.

Подчеркнем, что этнический статус чаще всего остается неизменным на протяжении всей жизни человека, и все-таки этнокультурная идентичность не статичное, а динамичное образование: процесс ее становления не заканчивается в подростковом возрасте. Внешние обстоятельства могут толкать человека любого возраста на переосмысление роли этпической приналежности.

Безусловно, осознание людьми своей этнической принадлежности значительно варьирует от того, живут ли они в полиэтнической или моноэтнической среде. Ситуация межэтнического общения дает индивиду больше возможностей для приобретения знаний об особешшстях своей и других этнических групп, способствует развитию межэтнического понимания и формированию коммуникативных навыков. Отсутствие опыта межэтнического общения обусловливает, с одной стороны, меньшую предрасположенность к подобным контактам, с другой стороны, меньший интерес к собственной этничпости.

Во втором параграфе первой главы «Кризис этнокультурпой идентичности: истоки и пути преодоления» рассматривается кризис этнокультурной идентичности в посткоммунистической Центральной и Восточной Европе, рассмотрим понятия «кризис» подробнее. Столкновение нравственных и духовных идеалов с реальным миром, которое отражается на культуре, уменьшает энергию разных культур, ценностей, дух творчества уходит из культуры, потому что она не может удовлетворить духовных потребностей общества. В культурологи этот момент описывает понятие - «кризис культуры», фиксирующее ситуацию, возникающую в результате разрыва между культурой со всеми ее институтами и структурами и резко изменившимися условиями общественной жизни.

Современный вопрос о кризисе этнокультурной идентичности и о большинстве происходящих в современной культуре процессов не может быть рассмотрен вне контекста исследования процессов, которые происходили и происходят в посткоммунистической Центральной и Восточной Европе. Последние свидетельствовали и свидетельствуют о несостоятельности как марксистских, так и либеральных идей, согласно которым современные технологии, урбанизация, развитие массовых коммуникаций и растущее взаимодействие различных культур приведут к стиранию культурных барьеров и нивелированию этнических различий.

Для этнической карты современной посткоммунистической Восточной Европы характерны нарастающая активность альтернативных этнокультурных идентичностей, которые свидетельствуют о неустойчивости и условности ранее общепринятых этнических категорий. Все более настойчиво заявляют о себе определенные историко-культурные области, население которых обладает расплывчатой идентичностью и неопределенным представлением о собственной национальной принадлежности.

Понятно, что с крахом социализма официально принятая этническая самоидентификация перестала быть общеобязательной и многие из тех, кто ранее считался украинцем или белорусом, предпочли иной выбор. Так, по данным переписи 1991 г. 17197 жителей северо-восточной Словакии идентифицировали себя как русины, и лишь 13281 заявляли о себе как об украинцах. Похожий процесс наблюдается в белорусском Полесье (юго-западная часть Белоруссии), где, по утверждениям представителей полесского движения, около 1 млн. местных жителей считают себя представителями отдельного полесского народа, отрицая свою общепринятую белорусскую или украинскую этническую принад-

лежность. По словам активистов движения, эта тенденция проявилась во время всесоюзной переписи 1989 г., когда значительная часть населения, отвечая на вопрос о своей национальности, заявила о себе как о «полешуках» или как о «ятвягах». Однако поскольку подобной национальности не было предусмотрено, все пожелавшие указать «полесскую национальность» были записаны белорусами на территории Белоруссии и украинцами на территории Украины.

Отметим, что важной чертой данных процессов является длительное параллельное существование нескольких моделей национальной самоидентификации. Так, эволюция русинской идентичности была отмечена соперничеством русофилов, украинофилов и тех, кто считал русинов отдельным народом. Возникновение новой этнической группы полешуков в юго-западной Белоруссии рассмотрено на примере общественно-культурного общества «Полесье», имевшего решающее влияние на формирование полесской идентичности.

На наш взгляд, все это может быть рассмотрено, как одна из попыток преодолеть кризис этнокультурной идентичности, однако в формах, удобных тем или иным политическим или социальным структурам. Многие современные исследователи подчеркивают особое значение социальных факторов в процессе формирования этнокультурной идентичности, которые зачастую играют более важную роль, чем культурные различия

В параграфе третьем первой главы «Мифологизация истории как способ конструирования этнокультурной идентичности» рассматривается представляющийся нам недоговечным способ нивелирования современных кризисных противоречий национальной и культурной идентичности с помощью конструирования и мифологизации история.

Потребность в исследовании социального конструирования реальности, а также этнокультурной идентичности в тех или иных социокультурных условиях возникает в том случае, если становятся заметными различия между обществами в понимании того, что они вкладывают в само понятие «знания». Согласно мнению Бергера и Лукмана, любое знание постоянно развивается, передается и сохраняется в различных социальных и культурных ситуациях, социология знания должна осознать эти процессы, открыть секрет механизма превращения потенциального знания в само собой разумеющуюся реальность.

Реальность повседневной жизни часто превращается в объективированную, она предписывает и узаконивает порядок отношений между людьми, явлениями и процессами. Одним из факторов данного регулирования становится язык: именно он, будучи использован в повседневной жизни, постоянно предоставляет человеку те или иные истины и смыслы, устанавливает порядок, регулирующий их личностное восприятие.

Процесс рассмотрения тех или иных манипуляций в области этнокультурной идентичности также рассмотрен в параграфе на примере национального белорусского движения, причем каждый из грамотно выстроенных мифологических, якобы имевших место исторических и культурны поворотов этого народа интересен в научном плане. Однако ограничимся в данном контексте подтверждением данного факта как успешного примера использования мифологизации истории культуры в целях управления этнической идентификацией. От-

метим, что непосредственно к культуре данное управление не имеет непосредственного отношения, но лишь опосредованное, которое становится безусловным следствием описанных выше процессов.

Ответ па вопрос о том, почему период «инкубации» полесского движения пришелся именно на вторую половину XX в., на конец 1980-х - начало 1990-х годов, можно найти в концепции А.Д.Дуличенко, предложившего типологию социолингвистических стратегий славянских народов в XIX в. По его мнению, любое этническое сознание, которое в определенные периоды времени активизирует собственное этноязыковое пространство, является трехслойным: первый слой - это «малая родина», покрываемая говором или диалектом; второй - «большая родина», которую составляют все родственные диалекты, формируя тем самым цельный этнос и целостный язык; третий слой составляет ощущение себя в близкородственном контексте, а именно в контексте славянских этносов и языков.

Отметим, что устойчивость и живучесть областных литературных языков у славянских народов (областные литературные языки в Хорватии, Словении, Восточной Словакии существовали со средних веков до XX в.) объясняются как слабостью национальных литературных языков в отдаленных регионах, так и отмеченной трехслойностью этнического сознания. Этническое самосознание актуализирует «областной этноязыковой уровень», когда тот в большей степени отвечает потребностям данной этнической общности.

Данная модель применима и к ситуации полешуков в Белоруссии, слабость белорусского литературного языка в белорусском Полесье проявилась особенно ярко после обретения Белоруссией независимости и провозглашения этого языка государственным. Инициированная властями кампания белоруси-зации даже в ее весьма умеренных формах обострила противоречие между местными диалектами и литературным белорусским языком. Постсоветские условия поставили жителей Полесья перед необходимостью быть белорусами не только формально, как это имело место в бывшем СССР, в ответ на действие указанных факторов значительная часть местного населения стала тяготеть к областному уровню самосознания, оказавшемуся более адекватным для культурного самовыражения.

Интересно, что образование независимой Белоруссии совпало с активизацией полесского национального движения и формированием полесской этнокультурной идентичности, свидетельствовало о неготовности значительной части населения Полесья принять новую политическую реальность, сыгравшую роль катализатора в переходе на областной уровень самосознания. В известной степени полесское движение было вызвано неудовлетворенностью сложившейся ситуацией этнической идентификации. Эта неудовлетворенность нашла свое выражение в специфической культурной и идеологической форме, наиболее удобной для местной элиты. Имеющим научную ценность является также наблюдение, согласно которому на пике своей активности в первой половине 1990-х годов полесское движение находилось стадиально между периодом первоначального академического интереса и периодом патриотической пропаганды.