Теология иудаизма и христианства

Дина Ратнер

Теология иудаизма и христианства

(Свобода воли, понимание Мессии, отношение веры  к разуму)

Теология предполагает сверхрациональное откровение и осознанный анализ основных положений религии. Откровение в религии сродни вдохновению в творчестве. То и другое включает мистическое чувство, знание, интеллектуальное постижение. В поисках Бога мы считаем правомерным и сомнение. Сомнение не ересь, более того, оно предполагает личностную, творческую связь с Богом. Не может быть знания, выбора, если нет свободы мысли. Вера не догма, Бог не идол.

С одной стороны, религиозные  убеждения, идущие от традиций семьи, мало поддаются критическому осмыслению, с другой – ценность убеждения  основана на представлении об истине. Любовь к истине – любовь к Творцу, а отказ от поиска истины означает отказ от божественного достоинства  – разума. Вера это поиск себя перед лицом Всевышнего, который  также нуждается в нас.

Обратимся к конкретным положениям иудаизма и христианства. Еврейская  культура – своего рода вызов христианству, то, что мусульмане не признают Иисуса Богом, это их дело, а вот евреи, из среды которых вышел Иисус, – это уже протест, угроза христианской церкви. Диалог между иудаизмом и  христианством, по сути, никогда не прекращался. В иудео-христианском диалоге христианские теологи или  занимают воинствующую позицию, или  утверждают преемственность своей  избранности, или хотят брататься, уничтожая тем самым суть иудаизма. Много хороших слов о евреях и  об иудаизме сказали русские философы[1], говорили о любви и лояльности, но смысл всех высказываний один: евреи отвергли Мессию, и чем раньше они признают Иисуса Мессией, тем лучше для них. Это сократит их мучения и путь к ассимиляции. И при этом недоуменный вопрос: «Что сохранило нацию? Чем живет народ?»

Но для того, чтобы обратиться к Иисусу, еврей должен прежде всего потерять веру в Бога. Что мы и постараемся доказать нашим исследованием.

Размежевание монотеистической религии на Ветхий и Новый Завет  вызвано не появлением Иисуса; он, согласно найденным несколько десятилетий назад Кумранским рукописям, – один из последователей учителя кумранско-ессейской общины (о чем см. ниже). Размежевание обусловлено представлением христиан о том, что еврейский народ отверг Мессию, который, согласно Писанию, должен был «исправить сердца» и восстановить мир на земле. Но в истории еврейского народа такого факта не было[2]. Христианская теология, обозначая еврейское Писание Ветхим Заветом, который сыграл уже свою роль, противопоставляет ему Новый Завет в качестве спасительного откровения во Христе.

Уяснив основные положения  иудаизма, мы тем самым устраняем  искаженные представления об этой религии, предоставляя пытливому уму выбор  того или иного вероисповедания. Взаимопонимание возможно путем  осмысления концептуальных положений. Долгий мучительный иудео-христианский диалог в России с насильственным подавлением «жидовствующей ереси» до сих пор злободневен[3].

Начнем полемику с одним  из талантливейших православных священников  Александром Менем, что, по существу, является полемикой с христианской теологией. Полагаем, что мать А. Меня крестилась и крестила своих двух малолетних мальчиков не только из благодарности священнику неортодоксальной церкви, который помог семье выжить после ареста мужа в 1938 году. Должно быть, она, как многие евреи в России, приняла христианство и по причине недостаточной осведомленности в иудаизме. Не из чего было выбирать – христианство, заимствовав в некотором смысле ветхозаветную духовность, было одной из немногих позитивных ценностей в советской России. В статье С. Лезова «Победа или поражение» (см. Независимую газету от 25 февраля, 1993 г.) приводится высказывание А. Меня о том, что «обратившиеся евреи еще глубже поймут смысл духовного призвания своего народа». Отец Александр говорил о христианстве как о распространившемся по миру иудаизме. Так ли это?

Первой посылкой в работе А. Меня «Введение в христианскую веру и жизнь» является представление о том, что религия Израиля уступила место морали. Иудаизм понимается как «свод формальных законов диких кочевых скотоводов», обращенный к детскому, еще не развитому сознанию. Закон повелевает и запрещает, делая ударение на внешнем поведении человека. Евангелие в качестве религии духа противопоставляется Пятикнижию: «Евангелие выходит за пределы повелений и запретов, обращено к свободной воле, к сердцу человека, который должен действовать не просто по инструкции, а принимать свободные решения в духе любви к Богу и человеку» (с. 177-178). Но о каком механическом своде еврейских законов может идти речь, если этот народ первый познал Единого – духовного незримого Бога? Именно о господстве духа говорили ветхозаветные пророки: «На сердце должно быть учение Господа» (Иеремия-Ирмияѓу). Александр Мень противоречив. В книге «Ветхозаветные пророки» он утверждает совершенно обратное, нежели в вышеназванной работе, а именно пишет о библейских откровениях, духовности Израиля.

Закон – не только юридически обязательный минимум нравственных поступков, Закон предполагает откровение, ибо откровение, равно как и  вдохновение, нисходит к ищущему, идущему  навстречу Богу. Основа Закона –  свобода. Религия Израиля, где человек  ведет разговор с Богом один на один, диалог без посредника является свободной творческой религией. Более  того, иудаизм начался со свободного выбора. Авраам, постигший единое начало мироздания, является родоначальником  нового мироощущения человека – человека, стоящего перед лицом Творца. Близость к Богу – характерная особенность  иудаизма, и нет между тобой  и Господом никого, кто бы мог  взять на себя твои грехи; мы сами ответственны за свой нравственный выбор. Обретший смысл жизни в Боге Авраам является основателем экзистенциального  сознания.

История иудейских племен начинается с повеления первому  еврею Аврааму оставить свою страну и свой клан: «Пойди из земли твоей, из родства твоего и дома отца твоего в землю, которую я укажу тебе». Бытие в Боге – одна из основных тем Ветхого Завета. С. Кьеркегор в своей программной работе «Страх и трепет» пытался постичь состояние Авраама, ведшего на заклание долгожданного сына. Было бы понятно, если бы Авраам убил Исаака (Ицхака) по велению Всевышнего тут же на месте, но Авраам ведет Исаака (Ицхака) на жертвенную гору три дня и три ночи. Как у всякого смертного, у него не могло не явиться сомнений в необходимости жертвы. Какова же была сила веры, чтобы выбрать свое продолжение не в реальном сыне, а в невидимом Боге, то есть выйти за пределы действительности. С точки зрения религиозного экзистенциализма, трансцендирование – это Бог. Суть философии иудаизма выражена М. Бубером: бытие как диалог между Богом и человеком. (См. М. Бубер. «Я и Ты».)

Представление А. Меня о догматическом характере Пятикнижия не соответствует действительности. Закон, данный Моисеем, носит творческий характер, что, собственно, и обусловило столь долгое выживание евреев. С точки зрения свободы воли ветхозаветный диалог с Богом утверждает личностное достоинство человека, который, будучи перед Всевышним, не выбирает всего лишь между послушанием и греховным неповиновением; он ведает добро и зло и потому взывает к Творцу о справедливости. В данном аспекте мысли Н. Бердяева о том, что только Бог, раскрывающийся в сыне, в богочеловеке, перестает быть деспотическим монархом и делается Богом любви и свободы[4]– неправомерны. Свобода воли составляет отличительную черту иудейского религиозного мировоззрения. Всякий, начиная от Исава (Эсава) и Иакова (Яакова), волен был выбирать. Выбор себя – суть ветхозаветного мистического опыта. Принятие Торы это тоже выбор, где высшая на уровне прозрения воля людей совпадает с волей Господа. Тора была дана на «ничейной территории» – на окруженной пустыней горе Синай. Согласно Агаде, прежде чем Бог дал священный Закон евреям, Он предлагал его другим племенам. Потомки Исава (Эсава) спрашивали, что в нем написано. – «Этот Закон запрещает убивать», – был ответ. Потомки Исава (Эсава) отклонили Закон: «Жизнь наша в мече, мечом жил и праотец наш Исав (Эсав) – нет, не хотим этого Закона». Исмаилиты также спрашивали, что в Законе написано. – «Запрещается грабить», – гласил ответ. Они также отвергли его: «Наша жизнь в добыче, добычей и войной жил и праотец наш Исмаил (Ишмаэль)». Израиль же принимая Закон, так сказал: «Господи! Господи! Для меня не существует в небесах ничего другого, кроме величия Твоего. Ты для меня один и в небесах и на земле: другого Бога, кроме тебя, я не ищу на небе и не желаю на земле». Бог ли выбрал евреев или евреи выбрали Бога? Избранничество осмысляется не на уровне повелений и запретов, а как добровольный союз. По сей день свобода выбора остается за человеком. Нет ига заповедей, каждый исполняющий Закон создает самого себя.

В кн. «Ветхозаветные пророки» А. Мень пишет: о том, что Тора уделяет мало внимания обрядовой стороне религии, ибо чистота, правда и милосердие – лучшие дары Господу. В «Введении в христианскую веру и жизнь», наоборот, ставит в заслугу именно христианству отмену формальных запретов и обращение к свободной воле, где человек руководствуется любовью к Богу и ближнему. Последнее утверждение в традиции православной церкви, то же проповедует отнюдь не светлая фигура в русском православии И. Брянчанинов: «До искупления все человеки были обладаемы грехом, творили волю греха и против желания своего, по искуплении рода человеческого Богочеловеком, уверовавшие во Христа и обновленные святым крещением, уже не насилуются грехом, но имеют свободу: свободу или противиться греху, или последовать внушениям его»[5]. Но свобода воли, как мы уже говорили, составляет основу иудейского сознания; достаточно вспомнить слова ветхозаветного пророка: «Не говори: "Он ввел меня в заблуждение", ибо Он не имеет надобности в муже грешном. Всякую мерзость Господь ненавидит, и неприятна она боящимся Его. Он от начала сотворил человека и оставил его в руке произволения его». (Бен-Сира, XV, 12-14). Божественная природа человека в том и состоит, что он волен выбирать. Человек свободен и отвечает за свои поступки. Есть мнение мудрецов по поводу того, что Бог простил бы Адама, если бы тот взял грех на себя и в ответ на вопрос Создателя: «Кто сказал тебе, что ты наг? Не от древа ли, о котором Я заповедовал тебе не есть от него, ел ты?» не сослался на Хаву: «Жена, которую Ты дал мне, она дала мне от дерева, и я ел». Рабское сознание Каина в отказе от ответственности за свой грех, Каин обвиняет Бога в том, что тот не отвел его руку при убийстве Авеля. Но Творец хочет соучастника, достойного партнера, а не рабского, безответного исполнителя.

Противопоставление Закона свободе, даруемой искуплением, основывается на христианском положении о том, что Закон не в состоянии противостоять  изначальной греховности человека. Умертвив и оживив своего сына Мессию, Господь-де уничтожил грех; уверовавшие в Иисуса получат силу бороться с искушением. В послании ап. Павла читаем: «Грех не должен над вами господствовать, ибо вы не под Законом, но под благодатью» (Римлянам VII, 6), «Умерли для Закона телом Христовым... освободились от него, чтобы вам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве» (там же). «Израиль, – продолжает ап. Павел, – в отличие от язычников, не достиг праведности, потому как искал не в вере, а в делах Закона (Римлянам IX, 31-32). Но ап. Павел непоследователен, ибо основа веры иудаизма, как и христианства, «любовь есть», а «любовь есть исполнение Закона» (Римлянам XIII, 10). Да и согласно евангелисту Матфею: «Если хочешь войти в жизнь вечную, соблюдай заповеди» (От Матфея, XIX, 17). В Притчах сказано: «Хранящий заповеди хранит душу свою». То же подтвердил Христос: «Не нарушить Закон пришел я, а исполнить» (от Матфея, VII, 21). Соблюдение Закона для еврея – его нравственная свобода; в данном случае внешнее поведение человека – следствие его духовной ориентации.

Странной кажется мысль  православной церкви об отождествлении Ветхого Завета с повелениями  и запретами; невозможна вера всего  лишь на уровне формального закона; вере предшествует потребность в  истине, добре, справедливости, что, собственно, и проповедовали еврейские пророки. Вот и А. Мень напоминает о том, что Иезекииль (Йехезкель) возвестил свободу воли задолго до христианства. Правда и справедливость олицетворяли вселенский миропорядок; приблизиться к Богу можно было путем добрых дел и человеколюбия (См. «Ветхозаветные пророки»). Обряды и предписания культа не так уж и важны для Бога; гуманность, справедливость и нравственность выше любого обряда. Внутренняя личностная причастность к Всевышнему создала в Израиле понимание праведности, оказавшее впоследствии влияние на весь мир. Собственно об этом и пишет А. Мень в своей книге «Ветхозаветные пророки», а именно, о духовном призвании народа: «Не потому Израиль стал народом Божиим, что он лучше или выше других, но потому, что ему было предназначено принять Откровение, быть его сосудом и носителем» (Л., 1991, с. 36). Отец Александр в настоящей работе утверждает положения, совершенно отличные от предыдущих высказываний. Вот уж воистину благословляет против воли. Об этой непоследовательности автор настоящей статьи хотел говорить с А. Менем, но о. Александр ушел в лучший мир, диалог не состоялся.

Вл. Соловьев понимает Бога и самосознание человека в иудаизме следующим образом: «Свободный от всяких внешних ограничений и определений, но, не расплываясь в общем безразличии, Сущий Бог Сам себя определяет и является как совершенная личность или абсолютное «Я». Согласно с этим и религия должна быть не уничтожением человека в универсальном божестве, а личным взаимодействием между божеским и человеческим «Я». Именно потому, что еврейский народ был способен к такому пониманию Бога и религии, он и мог стать избранным народом Божиим»[6]. И далее: «Та истинная религия, которую мы находим у народа израильского, не исключает, а напротив, требует развития свободной человеческой личности, ее самочувствия, самосознания и самодеятельности»[7]. Еврейская нация, самая древняя из ныне существующих, выжила за счет экзистенциальной причастности Богу; нераздельности религиозного сознания и морали. Выжила не только в рассеянии, но и будучи в окружении языческого мира, когда представляла малочисленный скотоводческий народ. Вл Соловьев пишет по этому поводу: «Проходя через всю историю человечества, от самого ее начала и до наших дней (чего нельзя сказать ни об одной другое нации), еврейство представляет собой как бы ось всемирной истории»[8].

Непосредственное чувство  и разум, а не формальные указания и запреты сохранили религиозное  самосознание евреев, их идею союза  со Всевышним. Нелепо даже предположить возможность четырехтысячелетнего выживания народа всего лишь за счет поведенческих правил и предписаний. В Пятикнижии сказано: «Бог являет мудрость внутри человека» (Исайя (Йешаяѓу) Пс. 8). Или слова: «Кто наблюдает за путем своим, тому явлю я спасение Божие» (Псалтырь Псалом, 49, 23). Это ли не обращение к самому себе, к своей душе – «Веселитесь о вечном и радуйтесь праведные, торжествуйте все праведные сердцем».