Психологические особенности президентской власти

По мнению Р.Пайеса, основными подходами к изучению института пре­зидентства являются исторический, правовой и психологический[4], тогда как Дж.С.Эдвардс и С.Дж.Уэйн выделяют правовой, институ­циональный, психологический подходы, а также подход, в основе которого лежит изучение политической власти, которой обладает президент (political power approach)[5].

Мое предположение состоит в том, что наиболее адекватной научной кате­горией, позволяющей рассмотреть президентство комплексно как сочетание институциональных, социологических, индивидуально- и социально-пси­хологических факторов, является лидерство[6]. Президент — это лидер не только в том смысле, что он занимает высокую позицию в формальной и неформальной иерархиях власти. Лидерство президента — это еще и широ­комасштабный процесс, в который вовлечены все заинтересованные в поли­тике акторы. В каком-то смысле определение позиции в политическом про­странстве производится путем соотнесения частного интереса с предпола­гаемыми интенциями президента (в категориях "свой — чужой", "охранитель-оппозиционер", "безразличный — сторонник" и т.п.).

Возникновение лидерского подхода к изучению президентства связано с поведенческой революцией в политической науке и появлением работы Р.Нойштадта[7].

Акцент на личности президента как на центральном элементе президентства является характерной чертой психологического подхода.

Многообразие президентских исследований свидетельствует о высоком уровне их развития в американской политической науке. В то же время мы можем предполагать, что аналогичное направление в российской политологии также имеет перспективы. Важнейшей его предпосылкой является "рути-низация" президентства и укрепление в сознании исследователей представ­ления о "нормальности" этого института. Смена президентов должна расс­матриваться как закономерный процесс, не содержащий в себе угрозу поли­тической стабильности. Американская политическая наука, еще как мини­мум со времен знаменитого "опроса Шлезинджера" 1948 г., лояльно воспринимает тезис о том, что президенты могут быть не только великими политическими деятелями, но и неудачниками, вклад которых в развитие стра­ны ничтожен[8].

Кроме того, политическая наука способствует снятию напряженности, воз­никающей в обществе в момент передачи президентских полномочий от одно­го лица другому, благодаря тому, что развивает типологические исследова­ния, в рамках которых создается представление о коридорах возможностей для каждого нового инкумбента. Так, например, по мнению Дж.М.Бёрнса, еще в эпоху отцов-основателей были сформированы три основные модели пре­зидентского лидерства, связанные с именами политиков, занимавших этот пост или находившихся на ключевых позициях в их "командах"[9]. Под "моделью" здесь мы будем понимать познавательный конструкт, замещающий оригинальный объект или явление, сохраняя при этом неко­торые важные их свойства.

"Мэдисонская" модель президентства предполагает лидерство, построен­ное на поиске консенсуса между акторами и фракциями элиты, в рамках кото­рого не предпринимается попыток создания устойчивого большинства, обеспечивающего прочность президентской власти. Это — модель ограни­ченного правления, в которой президент играет роль "первого среди равных" и может рассматривать себя как представителя интересов того или иного соци­ального меньшинства, которое конкурирует с другими с помощью пропи­санных в Конституции механизмов (сдержек и противовесов).

Напротив, "Джефферсонская" модель президентства предполагает стрем­ление лидера к построению максимально широкой коалиции сторонников, к привлечению на свою сторону влиятельных акторов, к созданию "коман­ды". В этих условиях востребованной оказывается объединительная риторика, актуализирующая понятия патриотизма и национальной миссии. Оборотной стороной этого становится частичная утрата личностного начала президен­тства: инкумбент вынужден делегировать полномочия, "делиться властью" с влиятельными сторонниками, обеспечивающими ему устойчивое положе­ние в борьбе с оппозиционным меньшинством.

Наконец, "Гамильтонская" модель основана исключительно на лич­ностном факторе. Дж.М.Бернс определяет ее как "героическое лидерство". В сущности, речь идет о развитии харизматической модели, основанной на Интенсивном использовании президентом своих властных полномочий,  которое, в частности, выражается в том, что вокруг лидера формируется "команда" лично преданных, полностью лояльных исполнителей. В политическом смысле такое президентство способствует развитию этатистских тенденций и распространению консервативных ценностей, таким образом, в американской исследовательской традиции накоплен опыт, позволяющий локализовать каждого нового президента в рамках любой из большого ряда типологий, предсказать возможные риски и достижения, сформулировать общественные ожидания и задать критерии оценки эффективности его работы.

Российские президентские исследования находятся в самом начале этого пути. Представляется, что на сегодняшнем этапе мы все еще склонны рассматривать каждое президентство как уникальное политическое явление, отягощенное судьбоносной миссией. Вместе с тем, каждое из трех российских    президентств отличается от других весьма выпукло. Конфликтное, эмоционально насыщенное, развивавшееся в обстановке жесткой конкуренции и плюрализма президентство Б.Н.Ельцина сменилось президентством В. В.Путина, которое было основано на построении широкой коалиции групп влияния вокруг личности инкумбента. При этом В.В.Путин сохранил статус "нацио­нального лидера" и в период президентства Д.А. Медведева, когда на прак­тике была выявлена ограниченность лидерских ресурсов президента, не про­тиворечащая при этом Конституции.

Теоретические модели российского президентского лидерства могут быть сформированы по результатам глубокого исследования лидерских систем, которое предполагает выявление наиболее важных в сущностном отношении аспектов президентской деятельности Б.Н.Ельцина, В.В.Путина и Д.А.Медведева. Данное исследование представляет собой попытку дать рамочную характеристику этих моделей с помощью политико-психологи­ческого инструментария.

В политической психологии широко распространено представление о том, что феномен политического лидерства представляет собой процесс иерар­хического взаимодействия индивидуального актора с различными социаль­ными группами ("последователями"). Структура этого процесса описана М. Херманн как сочетание пяти основных компонентов:

1) личности лидера; 2) характеристик последователей; 3) их взаимоотношений; 4) контекста; 5) воз­никающего в результате данных взаимодействий политического поведения[10]. Такой подход позволяет оценивать лидерский процесс как сложную систему, в которую вовлечены разнообразные виды и уровни политических акторов: индивиды, малые и большие группы.

Сложность и противоречивость этой системы не позволяет ограничить ее формальными рамками конституции, практика реализации президентами своих властных полномочий складывается непосредственно из сочетания двух основных групп факторов:

- диспозиционные факторы отражают особенности личности инкумбента, генетически связаны с опытом его работы до вступления в должность; можно сказать, что это аспекты "личности-как-таковой", благодаря кото­рым принципиально возможен "героический" дискурс в президентских иссле­дованиях;

- ситуационные факторы характеризуют среду, в которой реализуются взаи­модействия президента как лидера с последователями, к ним относятся собы­тия, формирующие контекст и повестку дня, а также развивающиеся в мас­совом сознании процессы, от которых зависит восприятие президентского лидерства.

Далее я хочу рассмотреть теоретическое видение моделей президентского лидерства. Сначала речь пойдет о моделях, основанных на выявлении диспозиционных факторов, затем — ситуационных.

Диспозиционные модели президентского лидерства основаны на фор­мировании представления о существовании устойчивых типов личностной организации президентской деятельности, в рамках которой индивидуаль­ные способности, ориентации и установки соотносятся с параметрами роли инкумбента в политическом процессе.

Прежде всего, необходимо отметить, что личность в данном контексте рас­сматривается в специфическом ключе. В самом общем виде под личностью мы понимаем некоторую совокупность признаков, характеризующих инди­вида. А.Н.Леонтьев понимал личность как новое качество индивида, кото­рое возникает по мере его включения в систему общественных отношений[11].

Таким образом, если сущностной характеристикой личности (в контек­сте общей и социальной психологии) является социальная значимость вхо­дящих в ее структуру качеств, то "политическая личность" — это совокупность политически значимых качеств индивида, что позволяет говорить о ней как об особой единице политико-психологического анализа.

Структурно эти качества организованы на двух уровнях. Первый — "внутренний" — это более устойчивые характеристики, отражающие аутен­тичные психологические свойства и состояния личности, актуальные для политики, существующие независимо от общественного сознания и стано­вящиеся объектом отражения в нем. Второй уровень — "внешний" — содер­жит в большей степени мобильные, изменчивые характеристики личности, которые можно обнаружить лишь непосредственно в сфере общественно­го сознания[12].

В классической работе Дж.Д.Барбера, рассматривающей президентство с точки зрения личностных характеристик инкумбента, представлена ориги­нальная модель формирования президентского лидерства. Основные ком­поненты последнего автор определяет как "характер", "мировоззрение" и "стиль"[13]. Они соответствуют принятому в отечественной пси­хологии представлению о структурных уровнях установок: аффективном, ког­нитивном и поведенческом[14].

Описанные выше компоненты политической личности развиваются неравномерно: характер, главным образом, формируется в детстве, миро­воззрение — в подростковом, стиль — во взрослом возрасте.

Характер. Отношение к жизни формируется в ходе своего рода экспери­ментов, которые ребенок предпринимает в отношениях с родителями, братьями, сестрами, друзьями, учителями и т.д. Постепенно ребенок выра­батывает определенные установки в отношении самого себя. Важно отметить, что эти ориентации и установки, несомненно, способны изменяться со временем и, конечно, неправильно объяснять все в поведении взрослого человека теми проблемами, с которыми он столкнулся в раннем детстве. Но, тем не менее, именно в детстве формируются те установки и ориентации, которые оказываются наиболее устойчивыми и невосприимчивыми к изменениям, в которые, в конечном счете, остаются с человеком навсегда. Взрослый человек располагает гораздо более развитым арсеналом механизмов контроля над своими аффектами, чем ребенок. Именно в детские годы закладываются основы характера политического лидера. Другой вопрос, что далеко не все в поведении политика определяется и объясняется аффектами.

Мировоззрение. Подросток ищет способы придания смысла себе, своему существованию, фокус его внимания перемещается на будущее, к нему приходит чувство, что решается его судьба, и он пытается понять, кто или что формирует эти решения. Он начинает задумываться о том, как устроен мир, как он функционирует, каковы люди и каким нужно быть, чтобы стать, как они. Таким образом, подросток, еще до вступления во взрослую жизнь, ставит перед собой фундаментальные мировоззренческие вопросы и ищет ответы на них. Впоследствии когнитивные структуры могут усложняться, но основания их остаются неизменными.

Стиль. Взрослая жизнь предполагает принятие ответственных решений. Именно тогда, когда индивид начинает жить и действовать от своего имени, без опеки и контроля семьи, школы и т.д., он усваивает определенный стиль. Для такой специфической категории людей, как политики, принципиально важен первый независимый успех в этой сфере. Причем следует обращать внимание не столько на то, чего они добиваются, сколько на то, как они делают это. Каждый политик пытается зафиксировать в своей памяти некий образец, стереотип поведения, который впоследствии будет рассматриваться как своего рода рецепт успеха. Будучи опытным политиком, он может увидеть в ситуациях, с которыми будет сталкиваться, нечто, напоминающее ему о том, самом первом, самостоятельном достижении и будет склонен делать акцент именно на тех аспектах стиля, которые принесли ему успех когда-то в прошлом.

Таким образом, именно стиль можно рассматривать как сложившийся результат генезиса "политической личности". И если предпосылки его фор­мирования скрыты в глубинных психодинамических процессах, то сам стиль поведения является наиболее видимым компонентом, который опре­деляется как привычные для политика виды и формы исполнения своих слу­жебных обязанностей.

Их, в свою очередь, Барбер разделил на три группы: риторика, межличностное взаимодействие и домашняя работа. Ни один президент не может избежать исполнения хотя бы одной из этих функций, практически ежедневно ему при­ходится обращаться, напрямую или через СМИ, к большим аудиториям, общаться с другими политиками один на один или в группах, а также обраба­тывать информацию, поступающую из различных источников[15].

В работах классика политической науки Х.Д.Лассуэлла предложена типо­логия политических лидеров, которая в целом соответствует представлению Барбера о вариациях стилей политиков[16]:

- Агитатор. Для этого типа характерен, во-первых, явный акцент на рито­рику: пристрастие к произнесению речей или бурной эпистолярной и публицистической деятельности. И, во-вторых, — присутствие особого ощуще­ния своей "миссии", призванности, мистического предназначения, а также своего исключительного права говорить о некоторых проблемах от имени опре­деленных слоев общества.

- Администратор. Этот тип — исполнитель, которому свойственны, как правило, высокие амбиции, специфическое отношение к власти как к неко­му ресурсу, который можно использовать, тратить и наращивать. Кроме того, администраторы обладают высоко развитой способностью структурировать ситуации, в которых они оказываются, их отличают решительность, актив­ность и некоторая агрессивность, а также — устойчивое чувство реальности.