Психологические особенности личности следователя

Следователь, как правило, имеет дело с группой людей, которые  вследствие стечения обстоятельств  попали в орбиту следователя. Следователь  должен уметь быстро организовать всех этих людей, определить каждому своё место,  создать в считанные минуты монолитный коллектив, подчинив их всех своей воле, единой цели.

Один из важных аспектов деятельности следователя как организатора – быстрое укомплектование групп  людей, с которыми ему необходимо организовать взаимодействие или ему нужно получить дополнительную информацию[15].

Следователь должен развить  у себя умение управлять всеми  участниками осмотра, координировать их действия, оценивать исходную обстановку, принимать решения. Основа организаторской деятельности – способность точно ориентироваться в действительности, в частности, в начальной ситуации, качествах людей и их возможностях. Организаторские качества и умения в значительной степени можно развить. Сложность проблемы заключается в том, что они формируются в условиях профессиональной деятельности[18].

О высоком уровне профессионализма следователя свидетельствует наличие  следующих критериев:

1) Экономное (симультанное) вычленение криминалистически значимой информации на месте происшествия и в других условиях;

2) Быстрый перевод этой информации (перекодирование) в знаковую систему криминалистических понятий;

3) Переработка полученной информации в закодированном виде, создание гипотез;

4) Переработка выдвинутых гипотез путём раскодирования информации на предметном уровне. Построение при подтверждении гипотез версии в закодированном виде и создание на её основе плана расследования;

5) Высокий уровень самопроверки: детекция ошибок, заключающаяся в периодическом сопоставлении выдвинутой версии с реальными обстоятельствами. Для этого необходим механизм перекодирования, раскодирования и быстрого перехода от одной кодовой системы к другой.

Это качество может быть названо «детектором ошибок», которое  является чрезвычайно значимым для  профессиональной деятельности следователя.

Известно несколько  видов планирования следователем своей  работы:

- В зависимости от  периода и срока деятельности, охватываемой планом, различается  перспективное и текущее планирование.

- По степени детализации  и конкретности различаются схематические и детальные планы.

- По широте планирования  различаются планирование отдельного  действия и планирование системы  мероприятий.

В психологии труда сложный  процесс планирования рекомендуется  строить по этапам, которые полезно  освоить следователю.

1 этап – ориентировочное  планирование. На этой стадии  предварительно осознаются, взвешиваются  и оцениваются возможности решения  задачи, достижения поставленной  цели. Если достижимость цели  и выполнимость необходимости  действий установлена, наступает следующий этап – организационное планирование. Здесь уже обдумываются все условия и организационные формы предстоящей деятельности. После решения организационных вопросов переходят к планированию исполнения, т.е. мысленному построению деятельности из состоящих её компонентов: приёмов, операций, действий. Эти компоненты согласуются с промежуточными действиями и целями, отбираются по возможным результатам, сопоставляются по признакам одновременности, последовательности, логической зависимости и иным характеристикам и, наконец, объединяются в единую систему будущего поведения.

В дальнейшем происходит допланирование – постоянное дополнение и уточнение плана[12].

Одной из обязательных сторон психической деятельности следователя  является планирование самоконтроля.

Под самоконтролем понимают сознательные процессы, которые состоят  в том, что следователь, учитывая цель и намеченный план работы, следит за собственными действиями и их результатами, сопоставляет их с тем, что планировалось  и предполагалось достигнуть и на этой основе регулирует свою дальнейшую деятельность. Связь самоконтроля с регуляцией своих действий базируется на учёте и самоучёте выполняемой работы, устойчивом внимании и наблюдении за её ходом, а также своевременной реакции на изменение ситуации, допущенные ошибки и нежелательные отклонения, систематической оценке результатов своих действий. При планировании самоконтроля необходимо предусматривать его непрерывность и вариативность[1].

Наукой и практикой  выработаны требования, которым должен соответствовать план работы следователя:

1. Максимальная обоснованность  плана, имеющеюся в распоряжении  следователя информацию относительно существенных компонентов будущего действия: условий предстоящей работы, участников, препятствий, способствующих факторов, ожидаемых событий.

2.  Реальность, выполняемость  плана. Он должен исходить не  из благих положений, а из  точного расчета и учета реальных  возможностей.

3. Индивидуальность плана,  его пригодность для данного  вида работы, для расследования определенного дела или группы дел.

4.  Гибкость и подвижность  плана.

5.  Непрерывность плана. 

6. Последовательность, согласованность  и взаимосвязь отдельных его  частей по месту, времени, исполнителям, ожидаемым результатам и иным  показателям.

 Эффективность, способность  обеспечить решение тех задач, для которых он разрабатывается[56].

  Психологическая сторона умственной деятельности является важнейшим фактором, от которой зависит профессиональная деятельность. Данный аспект является, на наш взгляд, наиболее интересным и менее исследованным.

Все вышеуказанные требования, адресованные следственным работникам, в частности следователям, указывают  на то, что у следователей, в обязательном порядке, должны быть развиты интеллектуальные способности, в особенности гибкость, оперативность, динамичность, широта и глубина мышления. Так как эти качества оказывают очень большое влияние на успешный процесс следственной деятельности.

1.2. Теоретические подходы к изучению мышления в зарубежной и отечественной психологии

Мышление является предметом изучения многих дисциплин психологии, философии, диалектической логики. Каждая из этих научных дисциплин, изучая мышление, имеет, однако, свою отличную проблематику или сферу исследования[33].

Проблемой психологии является протекание мыслительного процесса, мыслительная деятельность индивида, в конкретной взаимосвязи мышления с другими сторонами сознания. Психология берёт также мышление не в отрыве от бытия, а изучает как специальный предмет своего исследования. Психология интересуется строением и закономерностью протекания мыслительной деятельности индивида в специфическом отличии мышления от других форм психической деятельности и в его взаимосвязи с ними[23,32].

Раздел «психология  мышления» отличный от более широко понимаемого учения об умственной деятельности, впервые выделяется психологами, относящимися к так называемой Вюрцбургской школе (О. Кюльпе, Н. Ах, К. Марбе и др.), которые рассматривали мышление как внутреннее действие (акт). Начинаются экспериментальные исследования мышления, которые, однако, были очень ограниченными, так как заключались исключительно в использовании метода систематического самонаблюдения. Были сформулированы следующие взгляды о процессах человеческого мышления. Мышление – это акт усмотрения отношений. Под отношением понималось «всё, что не имеет характера ощущений», всё разнообразие категориальных синтезов, вся система категорий[52].

Позиция Вюрцбургской школы в целом  крайне противоречива. С одной стороны, выдвигается важнейший принцип  деятельности (противопоставляемый ассоциациям), но эта деятельность трактуется в традиционно идеалистическом плане как особый вид деятельности души.

Намечаются анализы деятельности, компоненты которой – задача, её детерминирующее влияние, активность, направленность на объект. Ставится важнейшая проблема регуляции умственных процессов, но интерпретируется она как влияние далее не расшифровываемого Я[34].

 Связывая мышление с отражением  отношений, представители анализируемого  направления интерпретировали его  как первичное усмотрение отношений, как приложение априорно, первично данных категорий. Ставя вопрос о развитии мышления, само это развитие сводили к переходу от мысли к мысли о полном отрыве от практической деятельности. Выделив мышление в самостоятельную деятельность, Вюрцбургская школа не только противопоставила, но и оторвала её от практической деятельности, языка и чувственных образов. Вместе с тем был в значительной мере предопределён круг тех вопросов, которые в последствии стали основными в контексте психологии мышления: соотношение внешней и внутренней деятельности, мышления и языка, мышления и чувственных образов, детерминация мышления и его избирательность, задача и средства её решения. Изучение мышления как процесса решения задач стало, по существу, общепринятым в современной психологии[25].

Следующий новый аспект мышления был  выделен в трудах представителей гештальтпсихологии (М. Вертхаймера, В. Келера, К. Коффки, К. Дункера) – направления  психологической науки, возникшего в Германии в начале прошлого века и также выступившего  с критикой ассоцианизма. Центральным положением данной школы было следующее:  первичным и главным содержанием всякого психического процесса являются не отдельные элементы – ощущения, но некоторые целостные образования – конфигурации, формы, или гештальты. Главным объектом экспериментального изучения у представителей данного направления было восприятие, затем некоторые выводы были перенесены на изучение мышления. Один из основных законов восприятия – это закон прегнантности, т.е. стремление к хорошей форме – симметричной замкнутой и т.д. конкретно психологические представления о мышлении заключались в его интерпретации как внезапного, не подготовленного непосредственно предыдущей аналитической деятельностью понимания существенных отношений в проблемной ситуации. Работы представителей гештальтпсихологии поставили ряд принципиальных вопросов психологии мышления, хотя их собственное конкретное решение этих вопросов и вызывало существенные возражения. Это, прежде всего вопросы о специфике творческого или продуктивного мышления, о том, как создаётся новое в процессе мышления, о роли прошлого опыта при решении задач, о соотношении мышления и знания, постепенного и внезапного (дискретного и непрерывного) в процессе решения задач. Именно представителям гештальтпсихологии (в большей степени, чем О. Зельцу) принадлежит заслуга внедрения идеи функционального развития в психологическое изучение мышления, а тем самым и в психологию в целом. Проблема функционального развития в настоящее время является одной из центральных в современной психологии мышления[28].

Психология поведения, или бихевиоризм, одно из наиболее влиятельных  направлений  в зарубежной психологии ХХ века, которое  рассматривало мышление как процесс  формирования сложных связей между  стимулами и реакциями, становления практических умений и навыков, связанных с решением задач[39].

Дж. Уотсон понимал мышление человека очень расширительно, отождествляя его с внутренней речью и даже средствами невербальной коммуникации. «Понятие мышления, - писал Дж. Уотсон, - должно быть расширено включением в него всех видов скрытой речевой деятельности, а также и других замещающих её деятельностей. В этом случае мышление охватывало бы беззвучное пользование языком или любым другим родственным материалом…Понятие «словесный» в данном случае должно быть достаточно широким, чтобы охватить процессы, занимающие словесную деятельность, как например, пожимание плечами или поднятие бровей.… Таким образом, мышление становится общим понятием, включающим всё наше безгласное поведение»[9; с 84]. При трактовке природы мышления и речи Дж. Уотсон не учитывал общественной обусловленности усвоения языка, качественных отличий этого процесса от выработки навыков не раскрывал сложной структуры самой речи и её развития. Очень широко трактуя внутреннюю речь (как всё «безгласное» поведение), Дж. Уотсон подчёркивал связь речи с другими функциями, но в тоже время утрачивал специфику собственно мышления. Мышление и сознание рассматривались  как особый вид поведения, т.е. как реальная деятельность субъекта, которая подлежит столь же объективному изучению, как и другие виды поведения[21].

После Дж. Уотсона бихевиоризм  как направление имел сложную  историю своего развития. Позже возник новый подход к исследованию поведения, который был предложен Д. Миллером, Ю. Галантером и К. Прибрамом, он был назван авторами субъективным бихевиоризмом. Конкретизируя своё понимание структуры поведения, авторы вводят понятия «образ» и «план». Образ – это знания, прошлый опыт, опосредствующий поведение (а не просто «чувственное представление»). План определяется как указание о том, как достигнуть тот или иной результат, или, более полно, как всякий иерархически построенный процесс в организме, способный контролировать порядок, в котором должна совершаться какая-либо последовательность операций[26].

Ограниченность подхода  авторов «субъективного бихевиоризма»  к характеристике мышления человека заключается в том, что оно  рассматривается фактически как  «процесс в организме», так как  в качестве основного понятия  используется понятие «план», а план согласно концепции авторов, представлен в любом поведении организмов. «Устранение несоответствий» - это, по существу, адаптационный процесс. Концепция поведения, в целом, и мышления, в частности, остаётся натуралистической. Нет анализа процессов порождения новых планов, порождения критериев, делающих возможным избирательный (в отличие от систематического) поиск. «Образы» и «планы» оказались оторванными от мотивационно-эмоциональной сферы.