Психоаналитический подход к понимаю наркотических форма сексуальности

Таким образом, способ, которым ребенок преодолевал свою детскую беспомощность и бессилие перед вещами, выходящими за пределы его фактических возможностей, наделяет характерными чертами реакцию взрослого на свою, поневоле признаваемую им, беспомощность, а такой реакцией и является формирование религии.

Продолжая эту мысль Фрейд уточняет и формирует вывод, что необходимость, культурная и практическая значимость религиозных представлений вызвано тем, что они позволяют компенсировать чувство беспомощности, возникающее у человека перед силами природы.

Человек, словно в детском возрасте остается беззащитной и ищет способы, которыми пытается избавляться парализующей беспомощности перед безличными силами, гарантировав себе фактическую и практическую безопасность.

При этом силы природы превращаются не просто в людей: им предоставляется отцовский характер, они становятся богами, вбирая в себя все лучшее, что остается в сознании с раннего детства. Накопление знаний о природе лишает ее антропоморфных черт. Однако сохранение беспомощности человека обуславливает и сохранение богов. Фактически, происходит усовершенствование и усложнение механизма объяснения существования высших сил. Более слабые, с научной точки зрения верования исчезают или трансформируются в более сложные, при этом в первую очередь отмирают те части религиозных учений, полностью поддаются рациональному объяснению. Боги по убеждениям Фрейда выполняют три основные функции: устраняют страхи перед природой, примиряют с жестокостью и несправедливостью судьбы, и прежде всего со смертью, вознаграждают за страдания и ограничения, сопутствующие человеку в жизни.

Религия, утверждает Фрейд, подобная общечеловеческом невроза навязчивости, возникая из Эдипова комплекса, она со временем как и сам невроз должна быть преодолена в ходе человеческого развития. Увеличением прежде всего научных достижений человечества в области объяснения явлений природы.

Кроме того религия отражает сходство с аменцию (галлюцинаторная спутанность), включая в себя рожденные желанием альтернативной действительности иллюзии и отрицание действительности. Фрейд настаивает на практической необходимости замены религиозного воспитания интеллектуальным, ориентированным на науку.

 Подытоживая следует  отметить, что насколько противоречивы взгляды Зигмунда Фрейда, насколько они являются привлекательными с точки зрения дальнейшего исследования.

Можно сколько угодно настаивать на чрезмерном увлечении Фрейда психическими нарушениями и отклонениями человеческого мозга и психики в целом, однако нельзя не отметить практическую обоснованность и последовательность его взглядов.

5. Восприятие критикой учения Фрейда

Учение Фрейда сложилось на рубеже XIX-XX веков. Сначала оно ограничивалось довольно скромной целью - найти причины и методы лечения невротических заболеваний и патологических отклонений, которые происходят в отдельных людей. Однако уже в первые десятилетия существования психоанализа содержание его значительно расширилось, стало философским учением. Результаты изучения особенностей психически неполноценных людей психоаналитики пытались распространить на все сферы нормальной человеческой деятельности.

Идеи психоанализа быстро приобретали популярность, знаменитым стал и сам основатель психоанализа Зигмунд Фрейд, которого начали воспринимать как «истинного сына эпохи Шопенгауэра и Ницше», как революционера, который уничтожил классическую психологию. В начале XX века психоанализ приобрел широкое признание среди интеллигенции Европы, а с 1909 года теория австрийского психиатра становилась все популярнее и в США.

Популяризации идей Фрейда способствовали девять психоаналитических конгрессов, проведенных Фрейдом и его последователями между 1908 и 1925 годы, а также многочисленные публикации европейских психоаналитиков [4; 52].

Отметим, что уже в первые десятилетия существования психоанализа Фрейд упорно работал над разработкой теории нового метода, над ее понятийно-категориальным аппаратом, вел значительную эмпирическую работу, лично корректировал отбор больных пациентов, которым психоанализ мог помочь лучше. Фрейд настаивал: больной должен иметь определенный уровень интеллектуального развития, быть не слишком старым и «проявлять характер».

 Как отмечает один  из биографов Фрейда Роже Дадун, эти требования часто преобретали  карикатурный характер, ведь идеальным  пациентом мог быть только  «молодой, привлекательный, разговорчивый, умный, энергичный» человек. Еще  более жесткие требования Фрейд  выдвигал относительно материального  положения больного. В статьях  и переписке он открыто выражал  свое кредо: «время и деньги» [2; 17].

 Фрейд откровенно обсуждал  вопрос о гонорарах врача, неоднократно  подчеркивал, что «ничто в жизни  не стоит так дорого, как болезнь». Следствием такой позиции стала социальная ограниченность психоанализа, ориентация его на образованные и состоятельные круги общества.

Именно эти тенденции психоанализа часто становились объектом острой критики в работах Э. Соссюр, Дж. Наем, Р. Дадун и др.

Глава 2. Психоаналитическая интерпретация  наркотических форм сексуальности

2.1. Сексуальность в психоанализе

Психоанализ рассматривает бессознательное сексуальное желание как главную движущую силу человеческих отношений. Более того, психоанализ также рассматривает бессознательную сексуальность как необычное сочетание влечения к соединению и эротическому удовлетворению, что сильно отличается от наших обыденных взрослых сознательных представлений о том, что такое секс. «Вытеснение» наших сексуальных желаний психоанализ считает необходимой частью взросления. Кроме того, подразумевается, что мы используем разного рода защиты от наших желаний на протяжении всей своей жизни. Эти желания влияют на то, к кому мы привязываемся на индивидуальном и интрапсихическом уровне. Более полные формы этих желаний очевидны и в социальном мире, ими манипулируют в репрезентациях средств массовой информации, как, например, Психоанализ и критическая психология в рекламируемых образах, подразумевающих получение нами некоего рода сексуального наслаждения от покупки определенных товаров.

Практически всегда обычная психология сводит сексуальность до банального и предсказуемого вопроса «существуют ли какие-либо половые различия?» Психоанализ превращает этот вопрос в более радикальный, а именно «как “половые различия” определяют то, кем вы себя считаете?» Здесь важно должным образом уловить психоаналитическое понятие желания. Один из способов сделать это — предположить, что люди — единственные создания, способные по-настоящему переживать сексуальное желание в мощной субъективной и психологической форме, т. е. способные переживать желание больше простого удовлетворения репродуктивных инстинктов. Иначе говоря, люди начали ценить разнообразие телесных ощущений, первоначально связанных с инстинктивными потребностями, но впоследствии начавших приносить удовольствие, помимо выполнения какой бы то ни было биологической или физиологической функции. Вот почему термин «инстинкт» вводит в заблуждение. Фрейд эксплицитно использовал немецкий термин Trieb, который следует переводить как «влечение», это сила, находящаяся на границе физиологического и психического. То, что мы переживаем как влекущее нас, всегда наделяется смыслом, и для психоанализа это не просто биологически установленный двигатель

Именно такого рода сексуальность Фрейд имел в виду, говоря о сексуальном желании, стремлении к удовольствию, ее можно отделить от потребности выжить, она формирует привычку и тенденцию и оказывает сильное влияние на паттерны поведения, предпочтения и антипатии, которые мы будем проявлять в дальнейшей жизни. По правде говоря, в классических фрейдовских терминах сложные и болезненные процессы, благодаря которым мы становимся сознательными субъектами человечества, отмечены «инфантильной сексуальностью» и тем, что мы и другие с ней делаем.

Обычная психология считает, что ведущиеся в психоанализе пересуды о бессознательной сексуальности очень сложно инкорпорировать в модели разумного индивида, разговор о таких вещах нарушает любые четкие границы между индивидуальным и социальным. Почему так? Ну, во-первых, потому, что когда дело доходит до вопросов сексуальности и желания, индивид просто-напросто «не знает» себя сколько-нибудь устойчиво. Согласно психоанализу, мы не всегда до конца знаем, почему делаем то, что делаем — фактически большую часть времени мы абсолютно не знаем все причины, по которым совершаем поступки или делаем определенный выбор. Это бросает нечто вроде вызова разумному, «способному знать» индивиду, составляющему фокус большинства направлений психологии.

Более того, сексуальность в данной выше фрейдовской интерпретации чрезвычайно гибкая, податливая, адаптивная, не нуждающаяся ни в какой предрасположенной форме или содержании. Здесь важно то, что, по Фрейду, мы не гетеросексуальны от природы, точно так же, как от природы мы не тяготеем сексуально к какому-то типу личности или одному базовому типу сексуального взаимодействия или акта. Существует мощное антиэссенциалистское напряжение в отношении фрейдовских понятий сексуальности, игнорирующих общепринятые представления о том, что является сексуально «нормативным», а что нет. Мягко говоря, для Фрейда не существует нормативной модели ранней сексуальности, все мы начинаем жизнь в полиморфно искаженном состоянии, фраза, которую Фрейд придумал, дабы предположить, что у нас еще нет предпочтительной формы сексуального удовольствия или сексуального партнера, или части тела. Такой подход к сексуальности также трудно вписывается в обычную психологию, где он допускает нестрогую определяющую линию между индивидуальным и социальным. В самом деле, если форма нашей сексуальности не предопределена, а, вместо этого, исходит из взаимодействий с внешним миром, то вопрос о том, кем мы являемся, по крайней мере, будучи сексуальными существами, всегда кажется своего рода переговорами между индивидуальным и социальным. Точно так же, если сексуальное желание, трактуемое как жизненно важное для обретения личных черт индивида, всегда выступает своего рода отношением к предметам вне нас, мы никогда не сможем изолировать индивида, обращаться к нему в отрыве от социального мира, который всегда влияет на то, каким индивид является и каким он хочет быть. По этим причинам психоанализ вызывает беспокойство не только у психологов, но и у тех видов бюрократического контроля и тех форм банального дискурса и понимания, которые хотят точно знать, кто мы, и прикрепить нас к своим категориям пола, расы и личности.

2.2. Проявление наркотических сексуальных фантазий в сновидениях

Наряду с подсознательным и детской сексуальностью Фрейд анализирует роль сновидений в жизни человека. Сновидения, по мнению ученого, «раскрепощают» содержание бессознательного, ведь психологическая природа сна связана с потерей интереса к внешнему миру [19; 52]. Человек, считает Фрейд, без особого желания существует в реальном мире и делает все возможное, чтобы хотя бы временно «вернуться» в материнское лоно. Сон и является тем состоянием, которое напоминает человеку внутриутробное существование: тепло, темно, нет никаких внешних раздражителей. Фрейд пытается выявить временные и пространственные аспекты сновидений, проследить действие принципа «логика - алогичность» в снах человека. Он убежден, что «сновидение никогда не воспроизводит альтернативу" или - или », а содержит обе ее составляющие как равнозначные, в одной и той же связи». Вот почему при воспроизведении альтернативы «или - или», с которой мы встречаемся во сне, ее следует "передавать словом« и». Фрейд приложил немало усилий, чтобы разработать новый понятийный аппарат для анализа природы сна и сновидений или приспособить существующие понятия к новому контексту. Анализ многочисленных сновидений пациентов и собственных ученый проводил опираясь на понятие «регрессия», «конфликт воли», «сходство», «общность», «согласованность», «новое единство» и др. Разработка нового понятийного аппарата нужна была Фрейду для толкования сновидения, то есть «замещение сновидения скрытыми его мыслями», ведь Фрейд признавал "существование скрытых мыслей как психического материала высшего порядка, который имеет все признаки высокой умственной деятельности, но не попадает в сферу сознания до тех пор, пока сновидения не исказят его». Такие «скрытые мысли» есть, считает Фрейд, у каждого, ибо даже «самый нормальный человек» способен видеть сны.

Большое значение придавал Фрейд и символике сновидений. Объясняя ее, он отмечает, что «постоянное отношение между элементом сновидения и его переводом мы называем символическим, сам элемент сновидения - символом бессознательной мысли сновидения». Вообще Фрейд выделял четыре вида отношений между элементами сновидения и его собственным содержанием, а именно: части целого, намека, образного представления, символики. Постепенно символическое отношение выдвинулось на первый план и понесло последовательное освещение.

Что же содержат в себе символы сновидения, как они «расшифровываются»? По мнению Фрейда, сновидения (через символы, намеки, образные представления, определенные детали и т.д.) дают возможность врачу-психоаналитику понять скрытые желания человека, определить объект любви или ненависти, преступные наклонности, самообожествления, тоску по смерти и т.д. Кстати, Фрейд широко использовал сновидения в процессе анализа художественного творчества конкретных художников, тематической направленности конкретных произведений, художественных образов, сюжетных линий. Более всего он проявлял значительный интерес к истории искусства, к личности художника, стремился показать стимулирующую роль бессознательного, сновидений, детских сексуальных влечений в творческом процессе. Первой попыткой целостного применения психоанализа к художественному творчеству можно считать исследование Фрейдом жизни и творчестве выдающегося итальянского художника Леонардо да Винчи [15; 44].