Проблема общения в конфликтных ситуациях

4. Микро- и  макросреда. При анализе конфликта  необходимо выделить такой элемент, как условия, в которых находятся и действуют участники конфликта, то есть микро- и макросреда, в которой возник конфликт. Такой подход позволяет рассматривать конфликт не как изолированную систему, а как социальную ситуацию.

По мнению В. Мясищева, существует необходимость учета социальных условий, в которых протекает конфликт. В целом в отечественной науке социальная среда как комплекс условий понимается достаточно широко. В нее включается не только ближайшее окружение личности, но и социальные группы, представителем которых является данный индивид. Учет этого окружения на уровне микросреды и макросреды позволяет понять содержательную сторону целей, мотивов сторон, а также их зависимость от этой среды.

К давно известным человечеству формам конфликтного противостояния, вплоть до вооруженных конфликтов и революций ХХ век добавил также новые, менее заметные, но гораздо более изощренные как глобальная психологическая (т.н. «холодная») война, привнесшая с собой новые, а также совершенно модернизировавшая, усилившая ранее известные способы конфликтного соперничества. Все это дало такой мощный диапазон конфликтных противоречий, соперничеств, компромиссов, что социологи никак не могут оставить их за пределами эмпирического анализа и теоретического осмысления и обобщения. На волне всеобщего влияния общественности различных стран к глобальным региональным, страновым и локальным конфликтам, осложненным огромным многообразием межличностных, межгрупповых и внутриличностных конфликтов, в социологическом сообществе во второй половине ХХ столетия всколыхнулась новая, гораздо более мощная, чем когда бы то ни было ранее, волна интереса к социальным конфликтам.

В этот период ряд важных нововведений в социологическую теорию конфликтов внес Льюис Козер. По его мнению, среди огромного многообразия социальных процессов самым заметным и существенным является социальный конфликт. Последний он определял как борьбу за ценности и претензии на определенный статус, власть и ресурсы, борьбу, в которой целями противников являются нейтрализация, нанесение ущерба или уничтожение соперника.

Признавая, что конфликты при определенных условиях способны привести к разрушению и дезинтеграции социальных систем, Л. Козер, тем не менее, особо выделил позитивные функции конфликта, позволяющие сохранять или восстанавливать интеграцию системы и ее приспособляемость к изменяющимся условиям. Приводя к нарушению интеграции составных частей социального целого и тем самым к ее временной дезинтеграции, социальные конфликты своим долговременным действием при определенных условиях (тенденция к снижению остроты, сосредоточенность не на индивидуальных, а на общественно значимых интересах и целях и др.) делают социальную структуру более гибкой, а это, в свою очередь, усиливает способность системы избавляться при помощи конфликтов от грозящих ей в будущем нарушений равновесия. Но, становясь вследствие возникновения и разрушения конфликтов более динамичным и гибким, система обнаруживает высокий уровень приспособляемости к изменяющимся условиям.

Важным этапом развития конфликтологии стала «функциональная теория конфликтов», сформулированная и развитая Ральфом Дарендорфом. Эта теория постулирует наличие классов в индустриальном обществе и вытекающих отсюда отношений господства и подчинения, приводящим не только к противоположности интересов, но и к осознанию такой противоположности представителями различных классов. Поскольку в таком обществе дихотомизация отношений авторитета (и власти) на роли господства и подсинения, в нем неизбежно, независимо от воли и сознания действующих лиц, возникают противоположные квазигруппы. По мере того, как в этих общностях возрастает степень осознания противоположности интересов, в данной социальной системе квазигруппы преобразуются в конфликтные группы, столкновение которых приводит к тому, что общество предстает в качестве «конфликта человеческих жизненных представлений», а «групповой» (классовый) конфликт является общим феноменом человеческого общества.

Анализируя различные формы конфликтных взаимодействий (внутри- и межличностные, внутри- и межгрупповые, между организованными и неорганизованными группами и т.п.), Р. Дарендорф последовательно проводит в своей конфликтологической концепции идею о повсеместности и вездесущности социальных конфликтов в обществе.

Разработанная им конфликтная модель общества опирается на четыре основополагающих постулата:

1. Каждое  общество в каждый данный момент  своего развития подвержено процессам  изменений – эти изменения  вездесущи;

2. В каждом  обществе в каждый момент времени  проявляется несогласие и конфликт – социальный конфликт вездесущ;

3. Каждый  элемент в обществе способствует  его дезинтеграции и изменениям;

4. Каждое  общество опирается на принуждение, применяемое одними его членами  по отношению к другим.

В этой модели осуществляется тесное увязывание конфликтных ситуаций с явлениями социальных изменений. Рассматривая сквозь призму данной модели общественное развитие.

Таким образом, установив главную причину социальных конфликтов в наличии отношений господства и подчинения и возникающей вследствие этого борьбы между конфликтующими сторонами за обладание властью, Р. Дарендорф определяет эти группы как социальные классы. Именно из-за отношений господства и подчинения в обществе складывается различие, а порой и противоположность социальных позиций различных групп, противостояние их ожиданий, поддерживаемых ими норм, взглядов и т.п. Отсюда и вытекает дарендорфская трактовка конфликта, под которым понимаются все структурно произведенные отношения противоположности норм и ожиданий, институтов и групп. Для Парсонса исторический процесс высвобождения индивида из закрепленности в традиционных связях неотделим от социальной дифференциации, понимаемой как неизбежно возникающей и прогрессивно нарастающей неоднородности внутри социальной общности ил системы. Поэтому свобода конкретной личности в той или иной мере соприкасается с дифференциацией социальных структур: чем масштабнее такая дифференциация в социальной системе, в социокультурных процессах и психологических установках социальных общностей, тем шире становятся пределы личной свободы и автономии индивида. Сама же эта дифференциация не только порождает борьбу различных социальных групп за сохранение и расширение своего «пространства социального действия», но и реализуется через нее. Но поскольку социальная дифференциация есть не что иное, как размежевание различных социальных позиций и ролей, то возникающие в процессе ее развертывания социальное напряжение выливается в конфликтные столкновения отдельных индивидов и их групп.

Наиболее рельефно эта тенденция, согласно Парсонсу, проявляется в социальной сертификации, представляющей собой процесс углубления социальных различий и неравенства в обществе.

В развертывании стратификационных процессов возникают и углубляются социальный различия между индивидами и их общностями по выполняемым ими в обществе производственным ролям (рабочие, предприниматели, коммерсанты и т.п.), по степени принадлежащих им власти и могущества, по размерам доходов или богатству, по более или менее оцениваемым обществом социальным ролям (престижу), по уровню образования или знаний, по религиозной или ритуальной чистоте и, наконец, по родственным и этическим группам. Эти шесть основных стратификационных измерений становятся в процессе социальной дифференциации важными детерминантами конфликта, ролей и их носителей, в качестве каковых выступают отдельные личности и их группы.

Однако социальная дифференциация, воплощаемая в стратификационных изменениях существующей в обществе системы, органически сопрягается с дифференциацией в сфере культуры. Определяющая же черта последней состоит в способности к интернализации, то есть в превращению в личностные компоненты человеческого действия, переживаемые действующим субъектом как внутренние сигналы (например, голос совести или долга). Применительно к индивидуальному социальному действию система культуры определяет в первую очередь структуру мотивации индивида, а реальная социальная ситуация, в которой эти мотивы реализуются, определяется преимущественно социальной системой, структура которой под воздействием стратификационных процессов глубоко дифференцируема. Вследствие этого в обществе нередко возникают такие ситуации, когда интернализованные индивидами и социальными группами ценности, нормы, образцы культуры, не только не ориентируют люде6й на сохранение существующего порядка, но и предъявляют им совершенно невыполнимые требования, порождая, таем самым отклонения и конфликты.

Конфликтные ситуации имеют особое значение для проявления и формирования нравственных свойств личности. По мнению отечественных психологов, произвольное поведение, происходящее в условиях конфликта противоположно направленным мотивационным тенденциям, опосредствуется внутренним планом действия, в котором и происходит перестройка мотивационной сферы субъекта [7]. В результате ведущим побуждением становится именно то, в направлении которого субъект хочет действовать. Но чисто интеллектуальное взвешивание всех «за» и «против» не способно совершить такую перестройку, так как сам интеллектуальный план оказывается либо нацело блокированным более сильным непосредственным мотивом, либо процессы рассуждения и взвешивания идут в направлении поддержки непосредственно более сильного мотива. Не обошлось, конечно, и без психологических исследований, которые проводились американскими психологами и которые были посвящены выявлению эффективности морального сознания. Эти эксперименты привлеки внимание широкой мировой общественности. Что же имело место в остроконфликтных ситуациях, специально построенных для проверки эффективности морального сознания, таких, как «тюремный эксперимент» Филиппа Зимбардо с электрошоком Стенли Милгрема?

Эксперимент Зимбардо сводится к следующему. Летом 1970 года в одной их стенфордских газет появилось объявление: «Для психологического исследования тюремной жизни требуются мужчины-студенты. Продолжительность работы 1-2 недели, плата 15 долларов в день». Из 70 предложивших свои услуги с помощью тестов были тщательно отобраны 24 юноши, показавшие отличное здоровье, интеллект и личные качества. Никто из них не имел в прошлом ни опыта преступности, ни наркомании, ни каких- либо психических отклонений Методом «орел или решка» они были разделены на «тюремщиков» и «заключенных». Две недели спустя стенфордская полиция, согласившаяся помочь ученым, арестовала «заключенных» и доставила их закованными в кандалы в «тюрьму», оборудованную на психологическом факультете Стенфордского университета. Здесь тюремщики заставили их переодеться в тюремную одежду, подвергли унизительной процедуре обыска и поместили в камеры. Так начался этот эксперимент. «Тюремщики» не получили подробных инструкций. Им сказали лишь, что к делу надо относиться серьезно, что они должны поддерживать порядок и добиваться послушания заключенных. В первый день опыта атмосфера была сравнительно веселая и дружеская. Но уже на второй день обстановка изменилась. «Заключенные» предприняли попытку бунта: сорвали с себя тюремные колпаки, забаррикадировали двери и стали оскорблять охрану. В ответ «тюремщики» применяли силу, а зачинщиков бросили в карцер. Это разобщило «заключенных» и, наоборот, сплотило «тюремщиков». Игра пошла всерьез. «Заключенные» чувствовали себя одинокими, униженными, подавленными. Некоторые «тюремщики» начали не только наслаждаться властью, но и злоупотреблять ею. Их обращение с «заключенными» стало грубым, вызывающим. Один из «тюремщиков» до начала эксперимента писал в своем дневнике: «будучи пацифистом и не агрессивным человеком, не могу себе представить, чтобы я мог кого-нибудь стеречь или плохо обращаться с другим живым существом». В первый день «службы» ему казалось, что «заключенные» смеются над его внешностью, поэтому он старался держаться особенно формально и непреступно. Это сделало его отношения с «заключенными» напряженными. На второй день он грубо отказал «заключенному» в сигарете, а после отбоя специально, чтобы подразнить «заключенного» развлекался тем, что обсуждал с другим «стражником» интимные отношения с девушками. На третий день он наслаждался тем, что то и дело вмешивался в разговор «заключенных» с родными. На четвертый день психолог вынужден был сделать ему замечание, что не нужно зря надевать «заключенному» наручники. На пятый день он швырнул еду в лицо «заключенному», отказавшемуся есть. «Я ненавидел его за то, что он не ест», - сказал он позднее. На шестые сутки эксперимент был прекращен, все были травмированы и даже сам Зимбардо почувствовал, что начинает принимать интересы своей тюрьмы слишком серьезно. Это все выглядит абсурдно: ведь это не выдуманные подростки из «Повелителя мух» Уильяма Голдинга, а симпатичные юноши из благополучных семей с хорошими психологическими характеристиками, от которых никто – и меньше всего они сами – ничего подобного не ожидал.

Выступая перед законодателями штата Калифорния с обобщением своих экспериментов Зимбардо заявил, что индивидуальное поведение гораздо более зависит от внешних социальных сил и условий, чем от таких расплывчатых понятий, как черты личности, характер или сила воли, существование которых «психологически не доказано». Каждый из нас имеет благоприятный образ. Фактически же большинство людей можно заставить почти все, что угодно, если подвергнуть их определенному психологическому давлению (власти, авторитета, социальной роли и т.п.).

Хотя все «тюремщики» у Зимбардо выполняли свои обязанности, они делали это по разному: одни – старательно, другие – формально. Самый жестокий из них понятия не имел, что способен на подобные вещи, ничего похожего не было в его прошлом опыте. Новая, при том катастрофическая информация о себе, вызвала у юноши острый душевный кризис. Теперь он знает, что не таков, каким он себя считал. Он может постараться выкинуть из памяти неприятные переживания, сочтя все происшедшее досадной случайностью, не имеющей отношения к его реальному «Я». Или отказаться от прежнего образа «Я» и начать сознательно наслаждаться жестокостью. Или осознав свою слабость, усилить самоконтроль ситуации (как человек, который знает, что он легко пьянеет, отказывается от второй рюмки, не смотря на уговоры приятелей). Кризисная ситуация ставит человека перед выбором и стимулирует его рефлексию. Но какую из имеющихся альтернатив он выберет, зависит от него самого, его сознания и самосознания.

Проксемика как специальная область, занимающаяся нормами, пространственной и временной организации, общения, располагает в настоящее время уже большим экспериментальным материалом. Основатель проксемики Э.Холл, который называет проксемику «пространственной психологией», исследовал первые формы организации общения у животных. В случае человеческой коммуникации предложена особая методика оценки интимности общения на основе изучения организации его пространства. Эти исследования имеют большое прикладное значение, прежде всего при анализе успешности деятельности различных дискуссионных групп. Так, например, в ряде экспериментов показано, каким должно быть оптимальное размещение членов двух дискуссионных групп с точки зрения «удобства» дискуссии. Естественно, что не средства проксемики должны обеспечить успех или неуспех в проведении дискуссий, их содержание, течение, направление задаются гораздо более высокими содержательными уровнями человеческой деятельности (социальной принадлежностью, позициями, целями участников дискуссий).

Следующая специфическая знаковая система, используемая в коммуникативном процессе, - это «контакт глаз», имеющий место в визуальном общении. Исследования в этой области ведутся в самые последние годы, они тесно связаны с общепсихологическими исследованиями в области зрительного восприятия – движения глаз. Контакт глазами на первый взгляд кажется такой знаковой системой, значение которой весьма ограничено, например, сугубо интимного отношения. Действительно, в первоначальных исследованиях этой проблемы «контакт глаз» был привязан к изучению интимного общения.