Понять природу человека

Как мы видим мир! Психологическая цель, определяющая всю нашу деятельность, также влияет на выбор, степень развития и деятельность тех конкретных психологических способностей, которые придают форму и смысл нашему восприятию окружающего мира. Это объясняет тот факт, что каждый из нас познает на собственном опыте лишь ограниченную часть действительности, или какого-либо события, или даже всего мира, в котором мы живем. Все мы игнорируем целое и ценим только то, что соответствует нашей цели. Таким образом, мы не сможем до конца понять поведение того или иного человека, не уяснив себе, какую тайную цель он преследует; также мы не сможем объективно оценить все грани его поведения, пока не осознаем, что вся его деятельность подчинена этой цели.

Впечатления и раздражители, поступающие из внешнего мира, передаются органами чувств мозгу, где некоторые  из них могут оставить свои отпечатки. На основе этих отпечатков возникают  мир воображения и мир памяти. Однако восприятие личностью внешнего мира никогда не является фотографически точным, поскольку на него всегда накладывается  неизгладимый след индивидуальных особенностей и качеств данной личности. Никто  не воспринимает все, что видит. Два человека никогда не реагируют на одну и ту же картину одинаково. Если спросить у них, что они видели, они дадут совершенно разные ответы.

Восприятие — нечто  большее, чем просто физическое явление; это психологическая функция, на основании которой мы можем делать наиболее далеко идущие выводы, касающиеся внутреннего мира индивидуума.

Память, функции которой  определяются необходимостью адаптации. Без воспоминаний о прошлом было бы невозможно принимать меры предосторожности в будущем. Отсюда можно сделать  вывод, что во всех наших воспоминаниях  заложена неосознанная цель. Память избирательна. Мы можем оценить то или иное воспоминание только в том случае, когда можем уверенно сказать, какова его цель и назначение. Аналогичным образом мы забываем о тех событиях, которые отвлекают нас от выполнения некоего плана.

Процесс воображения повторяет  процесс восприятия и является еще  одним примером творческих возможностей нашей психики. Некоторые фантазии далеко превосходят своей четкостью  обычные воображаемые картины. Такие  видения кажутся настолько яркими и реальными, что они перестают  быть простыми фантазиями и даже влияют на поведение данного индивидуума  подобно объективным раздражителям. Когда фантазии приобретают подобную степень реальности, мы называем их галлюцинациями. Галлюцинации не являются для нас чем-то новым, поскольку мы уже встречались с аналогичными явлениями в механизме памяти и воображения. Такие же процессы мы наблюдаем при анализе сновидений.

Фантазия является еще  одной творческой способностью нашей  психики. Фантазия связана с подвижностью человеческого организма и, по существу, есть не что иное, как один из методов  предвидения. Фантазии детей и взрослых, которые иногда называют мечтами, всегда связаны с будущим. Эти «воздушные замки» являются их целью, созданной  воображением в качестве образца  для реальной деятельности.

Сновидение — это повторение того же процесса, который имеет место в дневных грезах. Опытные психологи уже указывали на то, что характер человека можно легко распознать по его сновидениям. Фактически сновидения чрезвычайно занимали человечество с самого начала истории. В сновидении, как и в дневных грезах, мы имеем дело с попыткой предначертать, спланировать и направить будущую жизнь к конечной цели — безопасному существованию. Наиболее очевидное различие состоит в том, что дневные грезы сравнительно легко понять, в то время как постигнуть смысл сновидений удается лишь изредка. Неудивительно, что сновидения трудно поддаются расшифровке, и из этого мы легко могли бы заключить, что, следовательно, сновидения суть нечто излишнее и не имеющее значения. Пока достаточно сказать, что у индивидуума, который старается преодолеть трудности и обеспечить свое положение в будущем, стремление к власти отражается в сновидениях. Сновидения дают нам важные ключи к проблемам эмоциональной жизни человека.

Психика имеет способность  не только воспринимать то, что существует реально, но также предчувствовать  или предугадывать то, что произойдет в будущем. Это важное добавление к функции предвидения, которая  необходима любому организму, способному двигаться, поскольку такому организму  постоянно приходится решать задачи адаптации к окружающей действительности. Эта способность также связана  со способностью к отождествлению, или эмпатии, которая у людей чрезвычайно развита. Уровень ее развития настолько высок, что ее можно найти в любом уголке любой души, и необходимость предвидения является главным условием ее существования. Если мы должны предрешать и предсказывать, как нам следует поступить в той или иной возможной ситуации, то мы должны научиться принимать верное решение, соотнося наши мышление, чувства и восприятие. Нужно найти точку зрения, с которой мы сможем действовать в новой ситуации либо более энергично, чтобы разрешить ее, либо более осторожно, чтобы избежать.

Эмпатия происходит в тот момент, когда один человек говорит с другим. Невозможно понять другую личность, если одновременно не отождествлять себя с ней.

Общественный образ жизни  был бы невозможен, если бы один индивидуум не мог влиять на другого.

В основе своей гипноз походит  на сон. Его тайна заключается  только в том, что в этот сон  можно погрузиться по приказу  другого человека, а приказ этот действует только тогда, когда он отдается кому-то, кто согласен ему  подчиниться. Определяющими факторами, как обычно, являются натура и характер объекта. Загипнотизировать можно лишь того, кто согласен исполнять требования другого, не применяя своих способностей к критике. Гипноз отличается от обычного сна тем, что он подчиняет способность к движению до такой степени, что даже моторные центры мобилизуются по команде гипнотизера. Все, что остается от сна в этом состоянии, — это легкая дремота, и о происшедшем запоминается только то, что позволит запомнить гипнотизер. Наиболее важная черта гипноза: в гипнотическом трансе наша способность к критике, этот драгоценнейший дар нашей души, полностью парализована. Загипнотизированный объект становится, так сказать, орудием гипнотизера, органом, действующим по его приказу.

Компенсация: борьба за самоутверждение и превосходство. Именно чувство неполноценности, неадекватности и неуверенности определяет цель существования индивидуума. Желание быть центром всеобщего внимания и требовать внимания родителей появляется уже в первые дни жизни. Здесь можно обнаружить первые признаки того, что пробуждающееся желание добиться признания развивается параллельно чувству собственной неполноценности. Цель этого желания — достичь такого положения, когда индивидуум выглядит превосходящим свое окружение.

Определить характер желаемого  превосходства личности помогает степень  развития и качество ее социального  чувства. Мы не можем судить о поведении  какого бы то ни было индивидуума, будь то ребенок или взрослый, не сравнив  сущность его цели личного превосходства  с его социальным чувством. Его  цель построена таким образом, что  ее достижение предполагает возможность  либо получения чувства превосходства, либо подъема личности на такой уровень, на котором жизнь кажется осмысленной. Именно эта цель и дает ценность нашему жизненному опыту. Она связывает  между собой и координирует наши чувства, формирует наше воображение, направляет наши творческие силы и  определяет, что мы должны запомнить, а что нам необходимо забыть. Теперь мы видим, насколько относительна ценность наших ощущений, чувств, эмоций и воображения; на эти элементы нашей психической деятельности влияет стремление к определенной цели. Оно искажает само наше восприятие, которое, если можно так выразиться, незаметно проходит отбор с учетом конечной цели, к которой стремится данная личность.

Мы ориентируемся на искусственно созданную постоянную цель — цель, которая не имеет никаких основ  в реальной действительности, другими  словами, на фикцию. Это допущение  фикции необходимо из-за несовершенства нашей психологии. Она имеет большое  сходство с фикциями, применяемыми в науке, — например, разделение Земли на части не существующими  в реальности, но весьма полезными  меридианами. С помощью психологических  фикций мы допускаем наличие постоянной цели, хотя более тщательное исследование вынуждает нас признать, что на самом деле ее, как и меридиана, не существует. Цель этого допущения  — просто ориентироваться в хаосе  повседневного существования и  иметь возможность как-то оценивать  относительные величины. Польза от него заключается в том, что, приняв эту постоянную цель как данность, мы можем в соответствии с ней  отнести к определенной категории  любое наше ощущение и чувство.

Психология личности, таким  образом, создает для себя эвристическую  систему и метод: рассматривать  человеческое поведение и считать  его окончательной системой отношений, возникшей благодаря влиянию  преследования определенной цели на наследственные задатки организма. Более того, наш опыт доказал, что  это допущение относительно стремления к цели — просто удобная фикция. Она показала большую степень  своей совместимости с реальными  фактами, будь то факты сознательной или бессознательной жизни. Это  стремление к цели, целенаправленность; нашей психики, является не философским  допущением, а основополагающим фактом.

Внимание — это одна из характеристик психики, имеющая  чрезвычайную важность для плодотворной деятельности человека.

Если, пытаясь сосредоточить  на чем-либо внимание, мы делаем усилие, которое вызывает особое напряжение любого участка нашей психики  или мускулатуры, то другие напряжения в это время игнорируются. Таким  образом, стоит нам пожелать отнестись  со вниманием к чему-то одному, и  мы стараемся игнорировать все прочие раздражители. Внимание, с точки  зрения психики, означает готовность отреагировать  на определенный факт или ситуацию — например, готовность отразить нападение, — которая непременно выражается в сосредоточении всех наших чувств на одном конкретном объекте.

Факторы, влияющие на нашу способность  сосредоточиваться, — это прежде всего усталость и болезнь. Далее, встречаются индивидуумы, чья недостаточная  внимательность объясняется тем, что  они просто не хотят быть внимательными, поскольку объект, на котором им следует сосредоточить свое внимание, не соответствует их поведенческой установке.

Наиболее важный фактор пробуждения  внимания — это подлинный и  глубокий интерес к миру. Интерес  — нечто гораздо более глубокое, чем внимание. Если мы в чем-то заинтересованы, тогда само собой разумеется, что  мы также обращаем на это внимание; и там, где существует интерес, педагогу нет нужды беспокоиться о внимании. Он становится простым орудием, с  помощью которого мы овладеваем какой-либо областью знаний с определенной целью.

Невнимательность зачастую становится постоянной чертой характера. Мы нередко видим, что люди, получив  определенное задание, которое они  не хотят делать, выполняют его  лишь частично или вообще уклоняются от этого и в результате становятся обузой для других. Их постоянная невнимательность — закрепившаяся черта характера, проявляющаяся всякий раз, когда  кто-нибудь просит их что-то сделать.

В наших историях болезни  часто описываются индивидуумы, которые не понимают движений своей  души. Лишь изредка внимательный человек  сможет объяснить вам, почему он действует  обдуманно. Некоторые мыслительные процессы происходят вне области  сознания; хотя мы можем до какой-то степени сознательно сконцентрировать наше внимание, стимул этой внимательности заключен не в нашем сознании, а  в нашем интересе. И то, и другое опять-таки большей частью относится  к сфере бессознательного. В своем  наиболее широком значении это важная сторона жизни нашей психики.

Мы можем обнаружить поведенческую  установку человека в его бессознательном. В его сознании мы имеем дело лишь с отражением, чем-то вроде фотографического негатива.

Людей можно подразделить на два типа: те, кто знает о  своем бессознательном больше среднего, и те, кто знает меньше. Во многих случаях мы также обнаруживаем, что  индивидуум второго типа сосредоточивается  на узкой сфере деятельности, в  то время как духовный кругозор индивидуумов первого типа значительно шире и  их отличает широта интересов к людям, вещам, событиям и идеям.

Индивидуум зачастую не ведает о собственных способностях, поскольку  он себя недооценивает; мы также видим, что немало индивидуумов недостаточно осведомлены о собственных недостатках. Они могут считать себя хорошими людьми, в то время как на самом  деле они все делают из эгоистических  побуждений. С другой стороны, чело-век  может считать себя эгоистом в  такой ситуации, где более тщательный анализ показывает, что он поступает  весьма бескорыстно. На самом деле неважно, что вы думаете о себе и что  о вас думают другие. Важно ваше отношение к обществу в самом  широком смысле, поскольку оно  определяет все желания, все интересы и все поступки каждого индивидуума.

Рассматривая психологические  характеристики, дающие нам возможность  понять человека, мы еще не анализировали  интеллектуальные способности. Мы придавали мало значения тому, что индивидуум говорит и думает о себе, поскольку нам известно: любой может заблуждаться и каждый из нас считает себя обязанным подретушировать свой психологический образ, который он демонстрирует окружающему миру, прибегая для этого к многообразным хитроумным уловкам. Тем не менее одно нам удается с большой степенью достоверности — делать некоторые ограниченные выводы, наблюдая конкретные процессы и их выражение в речи. Если мы желаем точно оценить индивидуума, нам нельзя исключать из нашего анализа мысль и речь.

То, что мы гордо именуем  интеллектом, или особой способностью к рассуждению, было объектом многочисленных наблюдений, анализов и тестов, включая  и так называемые тесты интеллектуальных способностей, как у взрослых, так  и у детей. До настоящего времени  эти тесты не приносят успеха. Всякий раз, когда тестируется группа учащихся, результаты, как правило, показывают то, что учитель легко мог бы определить без всяких тестов. Сначала  психологи-экспериментаторы этим очень  гордились, хотя это должно было доказывать, что их тесты до некоторой степени  излишни. Другое возражение против применения тестов интеллектуальных способностей заключается в том, что способности  детей, процессы их мышления и рассуждения  развиваются не одинаково, так что  многие дети, которые сначала показывали плохие результаты, несколько лет  спустя могут вырваться вперед. Кроме  того, следует также учитывать, что  городские дети, а также дети из образованных семей лучше подготовлены к прохождению тестов благодаря  более богатому жизненному опыту  и из-за этого получают искусственно завышенные результаты, затмевающие  результаты других, менее подготовленных детей. Хороши известно, что восьми-десятилетние дети из обеспеченных семей при тестировании набирают гораздо больше очков, чем  бедные дети того же возраста. Это не означает, что дети богатых родителей  более способны; причина различий лежит исключительно в той  среде, в которой они воспитывались.