Политическая психология

Следующей потребностью выступает  потребность в безопасности. У  наших респондентов эта потребность  занимает лидирующее место. У 48% недовольство своей безопасностью диктует  восприятие реальной и у 40% — идеальной  власти, отсюда может создаться фон  неопределенности, тревожности и  страха, — чувства, формирующие их отношение к власти. Восприятие власти как непостоянной, нерешительной, неподконтрольной народу, бессильной перед преступившими закон — все эти характеристики коренятся в ощущении гражданами ограниченность власти в выполнении важнейшей функции: защита граждан с помощью законодательства. Основную тревогу вызывает отсутствие и несоблюдения правил, законов, а так же всеобщая вседозволенность. 

Власть, которая призвана обеспечивать безопасность, сопоставляется у опрошенных граждан с низким уровнем, дисциплинированности и подконтрольности власти закону. Сила власти является неотъемлемой частью характеристики фактически каждого  гражданина представлением об идеальной  власти, но, ни как, ни о действующей. Россияне предпочитают сильную власть «жесткую» или даже «диктатуру», нежели анархию и распад страны.

Но не стоит забывать о  потребности в самореализации, которая  добилась большого уровня, признания  в обществе, в свою очередь она  выражается у граждан стремлением  добиться более высокого социального  статуса. Данная потребность является значимой и актуальной проблемой  у российских респондентов: около 37% опрошенных в оценках реальной и 28% — идеальной власти указывали  на потребности данного уровня. В  восприятии реальной власти данная потребность  играла большую роль, нежели представление  об идеальной власти. Характерные  требования, связанные с самореализацией: дееспособность, последовательность, решительность, умение себя поставить, «умение себя держать».

Люди хотят верить в  то, что власть обеспечит свободу  и права человека, при этом не забудет о культуре, науке и  образовании, наладит экологическую  проблему, а не демонстрация способности  решения материальных проблем.

2.2. Выборы в постсоветской России

Выборы 1993 г.

Выборы 1993 г., были экстраординарными  и проходили в обстановке серьезного политического кризиса. Неожиданно повернулись события для Кремля, рассчитывающего на победу сторонников  Е. Гайдара,  однако Либерально-демократическая партия во главе с В.В. Жириновским вырвалась на политическую сцену мощно, которая в сою очередь выражала настроения быстро маргинализировавшегося сектора электората. На этом неожиданности не закончились, очередным неожиданным событием тех выборов стал непредсказуемый успех коммунистов. Таким образом выборы 1993 г. вывели на сцену КПРФ в качестве главной оппозиционной силы. Стоит отметить тот факт, что даже не принимая участия в кровавых событиях октября 1993 г., а именно электоральная позиция КПРФ сделала ее системной оппозицией. В любом случае выборы 1993 г. - открыли для коммунистов именно эту возможность. При оценивании политико-психологического контекста выборов 1993 г., необходимо выявить конфликт между властью и оппозицией, который сал немаловажной особенностью.

Прямое столкновение, предшествующее выборам, открытое насилие с применением  военной силы в октябре 1993 г. стало  значительным поводом, для нарастания идеологической нетерпимости, который  стал раскалывающим  в этот период электорат. С помощью проводимых опросов в 1993 — 1994 гг удалось выявить  видимое противостояние власти и  поддержку оппозиции в лице коммунистов  и жириновцев. Эти опросы свидетельствовали  о том, что у власти после выборов  еще оставался определенный резерв сторонников, но уже в последующие  выборы он быстро был стремительно растрачен.

Выборы в Думу в декабре 1995 г. и Президента в июне 1996 г.

Выборы в Думу происходящие в декабре 1995 г. и Президента в  июне 1996 г. стали очередной серьезной ступенью в развитии электорального процесса в России. 

Первоначально в результате проведения выборов страна получила гражданский мир. Этот непрочный  мир, пришел тогда в Чечню. Со временем происходило ослабление противостояние власти и оппозиции, признавшей результаты выборов. Однако сложно сказать, что  после завершения этих выборов наступили  стабильность и всеобщее благоденствие. Но уже то, что в стране, где  население было расколото по отношению  к власти и значительная часть  граждан выражало недовольство существующей властью, сложно было назвать борьбу цивилизованной, но уже в относительно легальных формах, что вполне могло рассматриваться как успех. На Российской политической почве плюрализм политических пристрастий постепенно стал приживаться. Гораздо сложнее было научиться терпимому отношению к оппонентам.

Различные политические группировки  по-разному относились к идеологическим вопросам, это особенно явно проявилось в поиске неуловимой «третьей силы». О ней говорили в большей степени  в ходе президентских выборов 1996 г., а так же накануне. Такой силой  стал сам Б. Ельцин, устроивший большую  часть о часть избирателей, однако в ходе избирательной кампании он объединился с А. Лебедем⁶ и отказался от радикальных элементов в своей программе. И то что главный соперник Зюганов не сделал того аналогичного хода вовремя отмежеваться от наиболее радикальных и одиозных союзников, в дальнейшем стало ключевым фактом к поражению. Данное наблюдение обусловлено и тем, что ставшая парламентской силой оппозиция вполне вписалась во власть и во многом утратила свой оппозиционный настрой в отношении правительства.

Немаловажным моментом стало  значительное ослабление ощущения населением неопределенности и тревоги после  выборов, хотя если рассматривать экономическую  ситуацию, то она не улучшилась. Различными стали установки в отношении  отдельных политиков. Например, А. Лебедь и отчасти Г. Зюганов все еще  являлись источниками тревоги для  граждан. Если рассматривать власть в целом и обновленный правящий режим в частности, то тут мы видим  что у фактически исчезли бессознательные  опасения, но это продлилось до и  во время парламентских и президентских  выборов.

Гражданское отношение к  действующей власти значительно  изменилось за, последующие годы после  выборов 1995 — 1996 гг. Выбор граждан  стал весьма зрелым и рациональным, это подтверждает, прежде всего отказ  в доверии разного рода радикалам, экстремистам и просто экстравагантным  личностям. Можно говорить об этой тенденции  сообразно к любым частям политического спектра: с политической авансцены были отодвинуты не только А. Баркашов и В. Анпилов, но и Е. Гайдар, В. Новодворская, А. Собчак.

Отмеченные особенности  политического сознания российских граждан позволяют усомниться в  эффективности манипулятивных избирательных  технологий, о которых так много  говорится в последнее время. Не стоит ссылаться на «промывание  мозгов» решение избирателей  голосовать за больного Б. Ельцина: однако его и до выборов никто  не воспринимал, как молодого и здорового. Избирательное  решения голосовать за Ельцина. Б. послужило  результатом не так массированной  психологической обработки в  период избирательной кампании, как  трезвое рассуждение о том, что  несмотря на старость и болезненность  Б. Ельцина, он все же более предпочтительнее молодого и здорового Г. Зюганова. Многократные исследования утвердили  мнение о том, что несмотря на предстоящую  ему хирургическую операцию, Президент  Б. Ельцин осенью воспринимался как  политически более сильный, чем  до выборов. Нет никаких оснований  считать это результатом усилий пропагандистских служб.

Выборы 1999 и 2000 гг

Президентские выборы 2000 г. ⁷в отличие от предшествовавших парламентских, не вызывали столь массового энтузиазма, и такой видимой борьбы различных политических сил, их можно назвать довольно скучными и вялыми. Если не рассматривать поверхностных деталей предвыборной кампании, то можно констатировать, что данные выборы сыграли в политической истории России особую роль. Существенно подводят жирную черту под ее предшествовавшим развитием, а вместе с тем открывают новую страницу, при этом целое поколение политиков, выводят с политической сцены, которые находились в  центре принятия решений последнее десятилетие.

Но дело даже не в смене  состава истеблишмента. Ключевым стало  то, что назрела смена приоритетов  в плотике,  а точнее, пришла пора их обусловить и определить. Привлечение другими политиками внимание граждан, спровоцировали значительные сдвиги  в политическом сознании, признанием влиятельных лидеров. В середине и конце 90-х годов такими  стали публичные политики — лидеры фракций, лидеры партий, известные публичные политики преимущественно федерального уровня. В одном из исследований массового политического сознания (осень 2000 г.) из поля зрения граждан пропали большинство известных политиков, кроме президента, который заменил респондентам всех остальных. Когда гражданам задавали вопрос, о том, кто сейчас оказывает основное влияние в российской политике, кроме президента, опрошенные называли лишь Ю. Лужкова, Г. Зюганова и Г. Явлинского.

Места публичных политиков  в когнитивном поле заняли представители  исполнительной власти (А. Волошин, В. Сурков, М. Касьянов), или же олигархи — Б. Березовский, А. Чубайс, Р. Вяхирев, Р. Абрамович, В. Гусинский.

Выделяется еще одна существенная особенность в восприятии политиков  массовым сознанием. Среди мотивов  власти, которые граждане приписывают  политикам, все более существенное место занимает такой: «Власть ему  не нужна, он марионетка». Это является подтверждением того, , что власть и  образы политиков, борее расплывчатыми  и неясными. Людям становилось  непонятно, что из себя представляют люди, находящиеся у власти, а  главное их мотивы и цели.

Вышеперечисленные данные имеют  существенное значение для анализа  политического процесса в России. И для того чтобы  понять, что  именно происходит в стране, нам  необходимо, выяснить, кто является автором этой политики, какие между  «ними» и «нами» отношения? Тот факт, что мы их либо воспринимаем неправильно, либо вовсе не замечаем, — важная характеристика стиля политических отношений. Зафиксированные нами обобщенные образы власти характеризуют и самих политиков, и плоды их труда, а так же сдвиги в конструкциях политической системы.

Подводя итог анализу сложившегося психологического фона, на котором  проходили предшествующие выборы и  готовились выборы 1999 — 2000 гг. в России, стоить отметить, что результаты выборов  в первую очередь характеризуют  сдвиги в общественном сознании, а  оно в свою очередь реагирует  на поведение политических деятелей. Меняя общ. сознание оценки на рациональном уровне, являющемся тем, что принято  называть «общественным мнением», так  и на эмоциональном уровне. Любые  эмоциональные оценки оказывают  самое прямые влияние на поведение  избирателей, которые не будут голосовать за политика, которые предъявил лишь одну разумную программу действий. На сегодняшний день лидерам необходимо соответствовать усовершенствованным  стандартам публичного поведения и  стремиться завоевать одобрение  избирателями.

Граждане так же соответствующим  образом реагируют на изменение  в  стиле поведения политиков: потеря интереса происходит в том  случаи, если власть перестает в  них нуждаться; в случаи появления  проблем страны не находящих разрешения, ответом может быть русский бунт, который пока обходил Россию стороной. Остается Надежда на то, что политическая элита все же сумеет пойти на всеми  известное самоограничение и  а так же найдет решения, которые  учитывают не узкокорпоративный  интерес, но и интерес подлинно национальный.

2.3. Перспективы политической психологии

Не так давно как  в области политической науки, так  и в психологии высказывались  опасений относительно судьбы политической психологии как суверенной научной  дисциплины. Политологи традиционной ориентации подвергали сомнению сам  подход к политике, который, по их мнению, страдал редукционизмом⁸, т. е. сводил собственно политические явления к психологическим. Так, американский политолог С. Хоффман возмущался исследователями, которые идеологию сводят к иррациональным конструктам, а национальную идентификацию трактуют как патологический призыв к базовым инстинктам агрессивного толка или примитивным защитным механизмам. В самом деле, ряд ранних исследований в области политической психологии, в особенности находящиеся под влиянием психоанализа, дали основания для подобных упреков. С. Хоффман был прав, когда утверждал, что «враги не всегда являются лишь простыми проекциями негативного опыта личности. Иногда это вполне реальные существа».

В отечественном обществоведении  ситуация осложнялась к тому же еще  и официальными идеологическими  табу. Псевдомарксистский экономический  детерминизм выносил за скобки любые  факторы воздействия на политику, не вписывающиеся в традиционную схему анализа. Психология была в  числе «нежелательных» феноменов  в анализе политики.

У психологов были свои сложности  по поводу определения предмета новой  дисциплины. Если западные психологические  школы, в основном позитивистской ориентации, рассматривали свой предмет на манер  естественнонаучных дисциплин, то в  любом ценностноокрашенном исследовании они видели отход от канонов подлинной  научности. Понятно, что политика не может быть таким же предметом  исследования, как минерал или  лягушка, т. е. предметом ценностно-нейтральным. Любой ученый привносит свое собственное  видение политики и свои политические ориентации в политико-психологическое  исследование.

В дискуссиях по предмету политической психологии можно выделить несколько  существенных моментов. Во-первых, понимание  того, что психологические компоненты являются неотъемлемой частью политического  процесса, происходило постепенно и  отяго¬щалось методологическими крайностями  ранних исследователей. Так, работа 3. Фрейда и У. Буллита об американском президенте Вудро Вильсоне⁹, написанная еще в 30-х годах, не публиковалась до 1967 года в связи с тем, что были живы некоторые описанные в ней персонажи. Но, когда эта книга все же вышла, даже психологи, принадлежащие к психоаналитическому направлению, нашли содержащиеся в ней методы анализа личности этого политика чрезвычайно упрощенными, устаревшими.