Этапы развитя психологии

основной  причиной расхождения позиций стоиков  и эпикурейцев стал вопрос о

взаимоотношениях  между личностью и обществом.

Дискуссии стоиков и эпикурейцев нашли  отражение и в искусстве, прежде всего в

драме, в  которой эти вопросы находили воплощение в образах наиболее известных

героев. Еще  в доэллинистический период драматурги большое внимание в своих

произведениях уделяли проблеме этического детерминизма, свободе воли и

нравственности  человека. Одним из первых эту проблему анализировал Софокл в

своей трагедии «Эдип». Рассматривая легенду о царе Эдипе, Софокл исходил из

того, что  единственной детерминантой, определяющей жизнь человека, является

воля богов. Все законы, в том числе и  этические, даются только ими, они могут

карать или  миловать человека, причем субъективная оценка человеческих

поступков не имеет существенного значения, важно  только, как эти поступки

рассматриваются богами.[2]

Софокл  изобразил Эдипа добрым, хорошим  человеком, который следует всем

этическим заповедям, чтит богов и общественные законы. Однако этот хороший,

честный, богобоязненный человек самого рождения был обречен  на несчастья,

потому что  его род (не он лично) в стародавние  времена прокляли боги.

Поэтому, не смотря на отсутствие субъективного  греха, судьба его складываете»

роковым образом, он совершает, не зная этого, богопротивные  греховные

проступки, за которые и наказывается. Таким  образом, в своей трагедии Софокл

утверждает  бессилие человека, его беспомощность  перед волей богов. Перед

таким детерминизмом, фатальной ролью судьбы, рока, которые  направляются

богами, человек  ничтожен, и его нравственные законы ничего не значат. Поэтому

истинно нравственная позиция заключалась в послушании, почитании богов, их

воли и  желаний. О таком подходе к  нравственности говорят и древнегреческие

мифы, в которых  нарушение воли богов, так же как  сопротивление или вызов им,

жестоко наказывается: вспомним хотя бы наказание царя Марсия, Арахны, Ниобы,

которые посмели  сказать, что они умеют что-то делать не хуже богов.

Однако  другой древнегреческий драматург, Еврипид, возражал против такого

подхода к  проблеме свободы воли, оценки поведения  человека. Он, как и

психолог  Эпикур, настаивал на том, что источник нравственности - в самом

человеке, он сам и совершает свои поступки, и судит о них, оценивает их как

нравственные  или безнравственные. В трагедии Еврипида «Медея» героиня не

только сама решает, каким образом ей поступить, ориентируясь исключительно на

свои намерения  и желания, но и в оценке своих  действий' исходит не из того,

насколько этот поступок хорош или нравствен, для  всех, а насколько он хорош

для нее. Поэтому  она без малейших угрызений совести  нарушает принятые на себя

обязательства, самовольно слагая сан жрицы, предает  своего отца и братьев,

мстит своему мужу, убивая своих детей, а потом, добиваясь власти над вторым

мужем, стремится  к смерти своего пасынка. Совершая эти  поступки, она,

несомненно, сеет зло, принося несчастья другим и нарушая волю богов, но ее

поступки  не приводят ни к какому наказанию  лично для нее, она не просто в

состоянии их совершить, но и остается хорошей  глазах Еврипида и зрителей,

которые сочувствуют  именно ей и считают именно ее правой, принимая ее

субъективную  оценку событий и поступков. Таким  образом, Еврипид одним из

первых писателей  заговорил о ценности индивидуального  человека, о праве

личности  на индивидуальное поведение и собственные  этические нормы. Так еще в

культуре  Древней Греции впервые появляется мысль о том, что сильная,

значительная  личность имеет право на свои законы, на собственную позицию и ее

поступки  надо оценивать по другим этическим  нормам, чем жизнь простого

человека. В  наше время эта идея о сверхчеловеке  была развита Ф. Ницше и нашла

отражение во многих художественных произведениях.

Анализ  двух противоположных позиций в  разработке этических норм приводил к

необходимости, не отступая от идеи самоценности и  активности личности,

доказать  значимость объективного нравственного  закона, по которому должны

оцениваться поступки всех людей. Такая позиция  отражена в знаменитой трилогии

Эсхила «Орестея». В трагедии Клитемнестры, Агамемнона, Электры и Ореста также

повинны боги, которые прокляли их род (как и  род Эдипа). Поэтому особенно в

начале, как  показывает Эсхил, их поведение является следствием проклятия, а

не их субъективных желаний, хотя уже у Клитемнестры есть варианты поведения -

от мести  и убийства мужа до смирения перед  волей богов.

Но  кульминации эта возможность  выбора достигает в поступках  Электры и Ореста.

Эсхил доказывает, что человек волен в своих  поступках, сам их выбирает и

потому сам  за них должен отвечать. При этом он показывает, что не существует

единой правды и единой воли богов, так как их истина неабсолютна и

несовершенна. С его точки зрения, свобода  человека проявляется не в том, что

он может  действовать так, как ему захочется, а в том, что человек сам  решает,

по каким  законам он будет строить и  оценивать свое поведение. То есть именно

человек, а  не боги, вырабатывает этические законы и способы их соблюдения.

Так, Орест  и Электра принимают сторону  отца и, солидаризуясь с Аполлоном,

выступают против божественного (и более древнего) права матери. Выбирая эту

позицию, Орест  вступает в конфликт с богами, и  Эриннии, посланные ими, должны

ему отомстить. Наиболее важным в трагедии является то, что фактически

происходит  не только конфликт Ореста с богами (Эринниями), но и конфликт

богов между  собой, так как на стороне Ореста, защищая его, выступает бог

Аполлон. Бессилие богов решить конфликт доказывает, с точки зрения Эсхила,

преимущественное  значение гражданских, а не божественных законов, так как

решается  этот конфликт не судом Зевса, но гражданским  судом города Афин,

который оказывается  важнее суда богов.

Вопросы, которые ставили художники в  своих произведениях, получали

объективное обоснование в трудах ученых. При  этом основной вопрос заключался

не в отказе от принципа индивидуализма, а в  поиске объективных этических

норм, ограничивающих вседозволенность человека, определяющих разницу между

добром и  злом. Таким образом, проблема социализации, соотношения

индивидуальных  особенностей и общественных норм и  правил поведения, которая

поднималась уже в работах Платона и  Аристотеля, получала особое звучание.

В этом контексте  важное значение приобретал вопрос свободы  воли, так как еще

Сократ и  Платон отмечали, что если человек  не властен над своими поступками,

то невозможно установить этические законы, по которым  его можно судить. Как,

например, можно  осудить вора или убийцу, если самой  судьбой ему предписано

совершить данный грех? Точно так же мы не всегда можем  наградить

добродетельного человека, ибо его хорошее поведение  зависит не от его высокой

нравственности, но от его судьбы, и в других обстоятельствах  он может

совершить бесчестные поступки. Такой подход проявляется  в трагедии Софокла, в

которой судьба жестоко карает субъективно нравственного  и хорошего человека.[3]

Однако  и вседозволенность, отсутствие объективных  нравственных законов, по

которым можно  оценить поведение человека, также  приводит к потере

нравственных  ориентиров, к злу. Хотя источник активности и может находиться

внутри человека, но судить его поведение должны другие, по объективным,

распространяющимся  на всех законам, доказывали психологи.

Так из сферы искусства проблемы этического развития и свободы человека, т. е.

наиболее  важные для современной психологии личности проблемы, переходят в

науку, где  рассматриваются, прежде всего, с точки  зрения детерминации

поведения. В связи с этим встают вопросы, подчиняется ли человек законам

окружающего мира или только своим мотивам, чем  отличается нравственная

мотивация от другой, например, чисто биологической, какой должна быть

структура идеальной  личности. Все эти вопросы, поставленные наряду с другими

уже в теориях  Платона и Аристотеля, выходят  на первый план в эпоху эллинизма.

Киники  в поисках свободы доказывали, что человек должен освободиться от

всего, что  мешает ему обрести независимость, т. е. должен стать

самодостаточным. Самодостаточность понималась ими  достаточно прямолинейно,

прежде всего, как независимость от достижений общества, цивилизации - хорошей

одежды, пищи, дома, крыши над головой. Киники также  доказывали, что человек

должен освободиться от стыда, не должен стыдиться нарушения  моральных

запретов, своей  неграмотности и вообще не должен зависеть от тех знаний,

которые изобрели до него, поэтому невежество, негативизм - это символы

независимости. В своем поведении некоторые  киники демонстрировали, что не

стыдятся  даже отправлять свои естественные потребности  на глазах у всех, так

как мнение окружающих для них безразлично.

Позиция киников доказывала бесплодность полного  отрицания, негативизма,

демонстрировала, что личная свобода не может рассматриваться  вне

ответственности за свою жизнь, не может стать свободой от всего, без

осознания ее целей. Другими словами, киники и  в своей теории, и в практике

наглядно  показали бесперспективность обретения  той свободы, которую позже

известный психолог Э. Фромм назвал «свободой от», противопоставляя ее

«свободе  для», подразумевающей и определенные ограничения своего «Я».

Другие  ученые, рассматривая проблемы личности, не отрицали полностью связь

человека  с окружающими его людьми и  его ответственность перед ними.

Разногласия касались главным образом вопроса  о том, что же регулирует

поведение человека - разум или эмоции и насколько  он свободен в выборе

собственного  пути развития. При этом Эпикур, доказывая, что человек

подчиняется только своим собственным мотивам, входит в противоречие сам с

собой, ибо  тот факт, что поведение регулируется эмоциями, частично приводит

его к мысли  о том, что полностью человек  свободен быть не может, так как

эмоции вызываются внешними воздействиями. Чтобы избавиться от этих

противоречий, он высказал мысль о том, что эмоции могут быть связаны как с

телесными, так и с духовными нуждами, которые наиболее важны, так как  именно

они выводят  человека из-под зависимости от внешнего мира.

В этом плане наиболее последовательными  были стоики, выделявшие два вида

детерминации  и два вида свободы - внешнюю и  внутреннюю. Внешней свободы

фактически  не существует, так как человек  не свободен в выборе своей судьбы -

места рождения, болезней, смерти и т.д. Эти внешние  факторы, как правило,

вызывают  то или иное эмоциональное отношение - аффект, с которым человек

должен бороться для того, чтобы обрести внутреннюю свободу. Внутренняя

свобода - это  свобода разума, который осознает ограниченность внешнего,

судьбы, так  же как и безграничность интеллектуальных возможностей человека в

его постижении мира, себя и общества. Так впервые  в психологии появилась