Политическая элита

 Процесс эволюции политической элиты России наиболее наглядно  отражает периодизация на основе выделения в качестве существенного признака личностных черт, входящих в нее индивидов. Правомерность подобной периодизации объясняется тем, что на элиту как социальную общность распространяется общее правило изучения характеристик социальных групп.  Согласно этому правилу необходимо различать характеристики социальной группы и индивидов, входящих в ее состав. Конкретные представители той или иной группы могут и не обладать всеми сущностными чертами субъектов данной общности, но ядро любой группы состоит из индивидов, наиболее полно сочетающих присущие данной группе характер деятельности, структур потребностей, ценности, нормы установки и мотивации. Поэтому ядро является концентрированным выразителем всех социальных свойств  группы (общности), определяющих ее качественное отличие от всех иных (О. Шкаратан,  В. Радаев)¹.

В зависимости от личностных качеств в теории различаются: харизматическая, олигархическая, профессиональная, аристократическая  элиты. Но данная классификация  ориентируется  на обобщенные «идеальные типы», что, учитывая динамику политического процесса России ХХ-ХХ1 веков,  требует существенной конкретизации. 

В дореволюционный период (до Февральской революции 1917 г.) в  российских властных структурах доминирующее положение занимала элита «крови», в которой правящие монархи из одного и того же рода сменяли друг друга по праву родства и наследования. 

Февральская, а  затем и Октябрьская революции 1917 г привели к коренной смене  российской политической элиты. В большинстве  современных политологических исследований в качестве особых этапов эволюции советской политической элиты выделяются ленинская и сталинская элиты. При этом отмечаются высокая динамичность ленинской элиты, ее приверженность делу революции, идейность и твердость духа. Сталинской же элите были присущи большая стабильность, устойчивость, закрытость, приверженность идеям защиты завоеваний социализма от внутренней оппозиции и от внешней агрессии.

Обновление  советской политической элиты, начавшееся в 50-60 годы XX в., привело к формированию нового типа политической элиты, отличающейся способностью к либеральному преобразованию общества, высокой степенью восприятия изменившихся социально-экономических условий. Российской политической элите стагнационного этапа (начало 1970-х – 1985-й г.г.) – было свойственно стремление к упрочению и развитию идей социализма, воплотившееся в идее развитого социализма. Для перестроечного (1985 – начало 1990-х г.г.) – приверженность идеям демократизации, для современного этапа (1990-е г.г. – по настоящее время) характерно преобладание  либерально-демократических идей, с одной стороны, и обеспечение национальной безопасности – с другой¹.

В настоящее  время идет развитие политической элиты  в сторону демократической ориентации. И если по статусу, месту и роли в обществе достижения современной  политической элиты заметны и  могут оцениваться как демократические, то качественные характеристики находятся в неформальной плоскости, обладают относительной инертностью, что затрудняет возможность экспертной оценки их наличного состояния и придает непредсказуемый характер их деятельности, который ведет к формированию закрытости элиты, ее бесконтрольности и, как следствие, к нарастанию авторитарных тенденций.

1.3. Становление  и тенденции развития современной  российской политической элиты

Перестройка 1980 гг. и начавшиеся позднее в  бывшем Советском Союзе реформы привели к ослаблению власти Центра и усилению позиций региональных элит. Лидеры, возглавившие борьбу за суверенитет национальных республик, своей политикой способствовали распаду СССР. Однако процесс суверенизации на этом не завершился. Вслед за республиками бывшего СССР в борьбу за национальный суверенитет включились автономные республики, входившие в Российскую Федерацию. Татарстан, Чечено-Ингушетия, Башкортостан попытались закрепить за собой статус суверенных, ассоциированных с Российской Федерацией государств. В ноябре 1992 г. была принята Конституция Республики Татарстан, в соответствии с которой Татарстан провозглашался независимым государством, субъектом международного права. В борьбе за власть победу региональным элитам обеспечила поддержка широких слоев населения, поддержавших требование государственного суверенитета и национально-культурного возрождения своих народов.

Одновременно  с автономными республиками о  своих правах заявили автономные округа и «русские» области. В 1992–1993 гг. ямальцы провозгласили Ямальскую Республику, манси и ханты – Мансийскую и Хантыйскую. В июле 1993 г. сессия Свердловского облсовета объявила область Уральской Республикой, а в октябре приняла Конституцию. О создании собственных республик заговорили в Вологде, Красноярске, Краснодаре, Владивостоке, центрально-черноземных областях России. «Парад суверенитетов», ранее приведший к развалу Советского Союза, теперь стал угрожать территориальной целостности Российской Федерации.

В 1992–1993 гг. в отношениях Центра и регионов преобладал хаос; регионы укрепили свои позиции, их требования к Центру возросли, а федеральная власть была слишком слаба, чтобы противостоять давлению периферии. Успехов в борьбе за ресурсы и власть удалось добиться, прежде всего, тем региональным элитам, которые использовали наиболее эффективные способы давления на Центр, основной формой взаимодействия элит с федеральной властью в этот период стали неформальные договоренности.

Новый этап в отношениях между федеральным  Центром и регионами начался в 1993 г. После событий в Москве осенью 1993 г. был проведен референдум и принята новая Конституция. Она провозглашала равенство всех субъектов Федерации. Документ предусматривал разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти ее субъектов (ст. 11). Конституция допускала заключение договоров между Центром и субъектами Федерации. Это положение, внесенное в Российскую Конституцию под давлением региональных элит, по сути, явилось платой за их политическую лояльность Центру.

Избирательный характер заключенных договоренностей  усилил неравенство субъектов Федерации, усложнив отношения внутри Федерации.

В 1996–1998 гг. в России прошли выборы губернаторов. Изменение механизма формирования корпуса региональных руководителей заложило основы новой модели властных отношений в субъекте. Выборы закрепили независимость губернатора по отношению к Центру, «освободив» его от личной преданности Президенту. Теперь судьба руководителя региона зависела от его собственного умения вести открытую борьбу за голоса избирателей. Выборы превратили губернатора из кулуарного политика в политика публичного. В новых условиях он должен был быть не только предприимчивым лоббистом, способным «выбить» для своей области кредиты, льготы, привилегии. В ходе избирательной кампании кандидату на губернаторский пост уже было необходимо увлечь население региона своим видением будущего и перспективными для региона проектами. Чтобы сохранить доверие населения, избранный руководитель должен был теперь доказать свою способность на практике решать острые социальные и экономические вопросы¹.

Стремление  бизнес-элиты вступить в партнерские  отношения с администрацией усиливалось  по мере того, как регионы получали политическую самостоятельность и приобретали право распоряжаться собственными экономическими и природными ресурсами. Крупные предприятия и крупный бизнес (если отсутствуют выраженные затянувшиеся конфликты между ними и властью) – это своеобразный «первый эшелон» поддержки региональной власти. За ними следуют предприятия и коммерческие структуры меньших масштабов. «Точкой опоры» местной власти порой являются и московские финансово-промышленные структуры, которые достаточно активно работают в регионах. Там, где альянс московского капитала с местной властью состоялся, она может рассчитывать на мощную финансовую и политическую поддержку из Москвы.

Особенность взаимодействия бизнеса и власти в постсоветском обществе состоит  в том, что в основе его лежит  не институциональное представительство интересов бизнеса, а индивидуальные, личностные контакты отдельных руководителей предприятий с представителями властных структур. Каждый из этих руководителей, можно сказать, «нашел свой путь в областную администрацию». Власть зачастую поощряет такого рода отношения, предпочитая иметь дело с партнерами, которые не объединены в единую организацию. Региональная администрация общается с руководителями дружеских коммерческих структур один на один, а ее стратегия сводится к расширению круга поддержки, что позволяет сохранять собственную независимость. В более сложном положении оказываются местные руководители, которым приходится вести диалог с консолидированной бизнес-элитой, стремящейся диктовать свои условия.

Группу  с неопределенным пространством влияния образуют партии, профсоюзы и иные общественные организации. Выделяя этот субъект политической жизни, следует отметить, что сегодня большой роли в политической жизни регионов они не играют. Конечно, в каждом областном центре существует немало политических организаций. Но чаще всего речь идет о микроскопических образованиях с небольшим числом членов. Большинству политических партий не удалось создать разветвленной структуры на местах. В ходе выборов  в местные органы власти они не смогли выдвинуть авторитетных публичных политиков. О слабости политических партий в регионах свидетельствует и тот факт, что представительные органы на местах остаются политически неструктурированными. В них, как правило, представлены экономические интересы, а не политические, фракции отсутствуют.

В регионах есть еще одна сила, которая оказывает серьезное влияние на региональный политический и экономический «пейзаж». Речь идет об организованной преступности (мафии). Представители криминального мира не могут быть отнесены к властной элите, но во многих регионах они тесно взаимодействуют с ней. В постсоветской России в деятельности мафиозных структур прослеживается определенная логика. На первом этапе своего существования они зарабатывают деньги. На втором – пытаются легализовать накопленный капитал. А на третьем – стремятся либо установить контакты с представителями власти, либо приобрести собственную политическую легитимность. В настоящее время последняя тенденция проявляется особенно отчетливо.

Большую опасность для современной России представляет поддержка электората, которой представители криминального мира пользуются в ходе выборов. Располагающие огромными финансовыми ресурсами, преступные группировки прямо или косвенно подкупают электорат. В районах, где баллотируются их кандидаты, они строят больницы и приюты, оказывают помощь пенсионерам.

Элита современной России принципиально  отличается от своих аналогов в других странах, она переживает лишь начальный этап своего развития. Разумеется, без неформальных политико-экономических кланов не обходится ни одно государство, однако при устоявшейся демократии такие группировки встроены в контекст формальных демократических институтов: партий, парламентов, гражданского общества (от объединений предпринимателей до влиятельных профсоюзов) – и действуют через эти институты. Если они и пытаются обходить существующие в этих институтах писаные и неписаные правила, то делают это в ограниченных масштабах и с риском политического скандала. В переходных демократиях подобные институты развиты слабо, а потому зачастую не способны решать задачи представительства влиятельных политических и экономических интересов. Поэтому неформальные группы выходят непосредственно на высшие эшелоны власти и часто участвуют в принятии решений непосредственно. Чем слабее формальные институты, чем менее насыщена система связей формальных и неформальных политических акторов, тем больше влияние неформальных групп.

Первым, кто назвал современную российскую политико-экономи-ческую структуру  клановой, был, пожалуй, американский ученый и дипломат Томас Грэхэм¹. По его мнению, «ключевыми образованиями, которые ведут борьбу за власть, за контроль над правительственными институтами, являются политические группировки, группы интересов, лобби, или “кланы”. Эти кланы значительно отличаются друг от друга по степени своего влияния и внутренней организации, однако для наиболее мощных из них характерна следующая организационная структура:

-  группирование вокруг крупной  политической фигуры (такой, как  премьер-министр Черномырдин или мэр Москвы Лужков) и связь с ведущими финансовыми, торговыми и промышленными структурами;

- обладание  гарантированным доступом к средствам  массовой информации и информационным (разведывательным) службам;

-   контроль над вооруженными формированиями (государственными или частными)».

Существенной  особенностью современной российской элиты является ее структурная неоднородность. Она проявляется на уровне ценностных ориентаций. В регионах выделяются три группы элиты в зависимости  от их отношения к проводящимся в стране реформам. Это группы либеральной, неоконсервативной и социалистической элиты. Либеральная элита преобладает в промышленно развитых западных и центральных районах, крупных мегаполисах (Нижний Новгород, Екатеринбург). В районах со средним уровнем развития и преимущественно аграрного профиля, а также в приграничных районах преобладает элита неоконсервативной ориентации, отстаивающая идеи державности, сильной центральной власти, гарантированности прав доминирующей национальной группы. В районах так называемого красного пояса доминирующей является социалистическая элита.

Подытоживая, стоит сказать о том, что процесс формирования новой демократической элиты в стране далек от завершения, выдвижение на ведущие политические роли принципиально иной, нежели современная, генерации политиков – дело скорее завтрашнего, а не сегодняшнего дня.

Глава 2. Анализ современного состояния российской политической элиты

2.1. Социальные  параметры политических элит  в условиях модернизации российского  общества

Принципиальной  особенностью политической элиты является то, что она представляет собой  открытую систему, пополняющуюся за счет лиц различного образовательного, профессионального и имущественного статуса.

К числу основных институциональных  каналов рекрутирования политических элит относятся: государственный аппарат, органы местного управления, армия, политические партии, религиозные организации, система образования, обусловленные историческими традициями политического развития, особенностями политической системы, спецификой политического режима.