Народничество как вариант идеологии популизма

Политическое  влияние популизма имеет консервативный характер в самом общем смысле слова, выражающийся в охране выпестованных  традиционных ценностей. Его цели близки не только твердолобым консерваторам. Популистские кампании, возвышающие голос массового недовольства и протеста, невозможно вместить в рамки традиционной партийной принадлежности. Именно таковыми выступают движения за прямой контроль за законодательными органами, ограничение сроков выборных полномочий и переизбраний на официальный пост.

Социальные  корни и функции популизма  придают ему особую значимость, но благодаря устоявшимся демократическим  ценностям и комплексности системы  управления, этот феномен становится достаточно проблематичным. Исторические основания популизма нужно искать в двойственности реакции людей на кризисы в процессе развития, подрывающие устои жизни периферийной части населения, которая, если и понимает неизбежность реформы "их" общества, то только с позиции традиционных ценностей.

Популизм интерпретируется в достаточно мягкой форме - как преждевременная  попытка поставить корпоративное государство  под демократический контроль. Но были и такие толкователи, которые обращали внимание на менее достойные плоды популистского творчества: идеи конспирации, антисемитизма и шовинизма. Ныне популистская риторика, граничащая с расизмом, рассчитана на широкие массы, взбудораженные далеко зашедшими структурными и культурными изменениями.

Проблема легитимности популизма представляется вариантом поиска социальной базы реформ и разума. Реформаторы, рационалистически настроенные, полагают, что народ восприимчивый к популистским обращениям, нуждается в воспитании, и они обвиняют популистов в упрощении реальных проблем, т.е. структурных деформаций, требующих структурных реформ. С высоты рациональности популисты видятся жаждущими популярности приверженцами упрощенных решений а они - иррациональны... Тем не менее политическая критика популизма должна занять платформу, усиленную анализом социальных болезней, чреватых взрывным эффектом. И сегодня рационалистические критики популизма должны, наконец, решить для себя проблему - каким образом системную рациональность можно санкционировать и защитить свободным народным выбором, чтобы она стала работающей.

Обсуждая проблему легитимации, нужно обратить внимание на технику популистских кампаний. Поскольку политика предполагает легитимацию, то вопрос об источниках финансирования популистских кампаний так же важен, как и сумма затраченных денег (Пожертвования должны быть заявлены, а сообщения о них опубликованы в печати).

Вершиной популистской практики является создание службы экспертов  по общественным отношениям. Она обнаруживает болевые точки общественной жизни, эмоционально окрашенные политические ценности. Один из наиболее эффективных инструментов в этой работе - прямая связь.

При помощи прямой связи можно обратиться к различным  общественным кругам без всякого  риска попасться на противоположных  утверждениях. Различные популистские обращения доходят до общественности не обязательно исповедующей одни и те же взгляды...

Популизм может  быть выделен из сферы массовых чувств, таких как национализм, расизм, этноцентризм, на основе специфики его символических  средств мобилизации гнева и обид людей. Он направляет их против институтов власти и элиты, которые, понятно, оторвались от "народа". Функционально популизм можно расценивать в качестве движения, корректирующего, наказывающего, но не революционного. Это, своего рода, моральный курс лечения демократии, а не ее истязание. Нападая, например, на службу социальной защиты и разбухшую бюрократию, популизм лечит преимущественно консервативно. Популистские наладки могут, в известной мере, ослабить интегративные структуры, привести к разъединяющим общество результатам. Сказывается его радение за индивидуальную свободу и мораль в противовес коллективной мысли и согласию, за потребление и в противовес инвестициям. Но популизм сам по себе не способен трансформироваться в рабочую систему, ибо популистские движения обходят молчанием способы реализации желаемого. Демократической системе можно навязать популистские атрибуты, конфликты, но это не означает возникновения нового способа перестройки системы, тем более универсального для всех случаев жизни. Чтобы прервать бесконечную цепь популистских выступлений, вероятно, нужны реформы, позволяющие вовлечь движения, базирующиеся на классах, в организацию и жизнедеятельность всего общества... ^[3]

4. Русское народничество — вариант популизма

Общественной силой, которая попыталась действовать в духе идей “русского социализма”, явилось народничество. Народничество — большая страница в истории пореформенной России, весьма сложная, разветвленная идеология, комплекс философских, социологических, экономических и политических теорий, устойчивых стереотипов мышления и идеологических “клише”. Это вместе с тем — широкое общественное движение, знавшее свои подъемы и спады, революционные и реформистские течения, прошедшее путь от отдельных кружков до массовых политических партий. И, наконец, определенный срез российской культуры, нашедший отражение во многих произведениях литературы, искусства, науки. Непосредственно народническое движение охватывало лишь часть образованных слоев. Но оно стремилось вовлечь в борьбу с царским режимом трудящиеся массы, прежде всего крестьянство. Деятельность народничества не ограничивалась политическими целями. Оно отстаивало определенную социальную программу, проект и стратегию национального развития, хотя в конечном счете реализовать свои планы ему не удалось.

Сами народники  полагали, что их деятельность вызвана  к жизни “глубоко национальным чувством”. Однако феномен русского народничества  не был лишь специфическим и локальным. Не только потому, что народники  в России имели широкие интернациональные связи и даже прямых последователей в других странах (Польше, Румынии, Японии и др.). Дело в том, что народничество в России может считаться разновидностью определенного типа идейных течений и общественных движений, который в научной литературе обозначается понятием “популизм”.

Как таковой  термин “популизм” возник при создании Народной партии в США в 1892г. Потом он стал применяться ко многим другим сходным явлениям. В широком смысле слова популизм (от лат. populus — народ) обнимает различные политические идеологии и движения, которым в той или иной мере свойственна апелляция к “народу”. Что означает подобная апелляция? Какая историческая ситуация вызывает ее к жизни? Обобщенно говоря, это — ситуация раннего периода модернизации, когда противоречия перехода от традиционного общества к современному выступают наиболее болезненно. Процесс развития протекает неравномерно, его плоды достаются пока немногим, последние захватывают ключевые позиции в экономике, политической и социальной сфере. Город обгоняет деревню, промышленность — сельское хозяйство. Традиционная система производства оказывается в кризисе, а новые, буржуазные структуры не успели утвердиться. Демократический механизм урегулирования общественных конфликтов еще отсутствует или не отлажен. К этому можно прибавить социально-психологическую инерцию большинства населения, которое не может быстро приспособиться к изменениям и переоценке привычных ценностей, испытывает сильный психологический стресс. Данная ситуация особенно характерна для обществ второго и третьего эшелона, где процесс модернизации протекает форсированно и менее органично. 
Реакцией на эту ситуацию стали идейные течения и движения популистского типа. Их отличает внутренний дуализм, противоречивость. Общества, в которых они возникают, находятся в фазе восходящей буржуазной модернизации. Отсюда в популистских программах — требования политической демократии, ликвидации добуржуазных методов эксплуатации, отстаивание индивидуальных свобод и т.п. С другой стороны, все это сочетается с социалистическими лозунгами и нередко заглушается ими. Радикальные, социалистические компоненты популистской идеологии выражают неудовлетворенность тех или иных групп общества существующими формами буржуазной модернизации и ее противоречиями.

Позитивный исторический смысл в деятельности популизма заключается в стремлении “амортизировать”, облегчить последствия модернизации для широких слоев населения и тем самым вовлечь их в процесс развития. В какой мере это удастся — другой вопрос. Все зависит как от конкретных исторических условий, сложившихся в данном обществе, так и от того, насколько осознанно и реалистично подходят сами популистские лидеры к поставленным задачам.

Первые зародыши популистских идей и течений можно обнаружить еще в раннебуржуазной Европе (левеллеры и диггеры в Английской революции, Ж.-Ж. Руссо, Ж. Сисмонди, немецкие “истинные социалисты” и др.). Но основное развитие популизм получил в странах поздней модернизации.

Здесь можно выделить две  основные разновидности. Одна из них  — “сельский”, или “крестьянский”, популизм, возникающий в странах более отсталых, с преимущественно крестьянским населением. В идеологическом плане эта разновидность популизма наиболее противоречива. Она воспроизводит социально-психологические ожидания сложного конгломерата социальных слоев развивающегося общества — крестьянства, мелких собственников, отдельных отрядов рабочего класса и отчасти деклассированных элементов. Эти группы лишь в небольшой степени затронуты модернизацией. Они готовы принять ее отдельные элементы (собственность на землю, освобождение от гнета помещиков и пр.), но в целом боятся изменений и предпочитают в процессе развития опираться на привычные традиционные институты и ценности (община, корпорация, семья, религия, принципы морального солидаризма). Получается симбиоз традиционализма и модернизма, антифеодальных и антибуржуазных тенденций. Более детально идейные компоненты “сельского” популизма можно представить следующим образом:

— концепция “народа” (прежде всего крестьянства) как социально-культурного слоя, который распадается под натиском буржуазных отношений, но должен быть сохранен и укреплен для национальных целей всестороннего развития;

— идея некапиталистического пути через удержание, развитие и  усовершенствование традиционного коллективизма;

— тенденция к отставанию неклассового пути социальной, эволюции; отрицание как классовых различий в “народе”, так и классовых  функций его лидеров, социально-критической интеллигенции;

— акцент на аграрные преобразования, которые призваны не только заложить основу индустриализации, но и обеспечить необходимое социальное равновесие в процессе модернизации.

Если социальная база “сельского”  популизма является весьма пестрой  и аморфной, то в формулировании его идеологии особо активное участие принимает интеллигенция — та ее часть, которая по тем или иным причинам также не вписалась в процесс модернизации. Американский ученый Р.Уортман отмечает, что интеллигенция и крестьянство в пореформенной России имели “похожее ощущение растерянности и дезориентированности — утрату прошлых ценностей и сомнения в том, что принесет будущее”. Аналогичная взаимосвязь прослеживается и в развивающихся странах XX в. Интеллигенция в популистских течениях выступает главным инициатором социалистических идей.

Народничество в России было исторически первой развитой идеологией “крестьянского”  популизма. Из более поздних примеров можно указать на Гоминьдан в  Китае, гандизм в Индии, мексиканских “аграристов”, идеологию “уджамаа”  в Танзании и ряд других. 
Другая разновидность популизма возникает в обществах, где процесс модернизации продвинулся уже достаточно далеко. Поэтому идеологический радикализм и социалистические проекты свойственны ей в меньшей степени. Это, как правило, “городской” популизм. Если же он ориентируется на сельское население, то не на традиционное или полутрадиционное крестьянство, а на фермерство. Популизм этого рода выступает как часть буржуазно-демократической политической системы, его идеология не противостоит ей. Обычно он вообще не имеет никакой особой, четко очерченной идеологии, хотя объявляет себя выразителем интересов “народа”, “простых людей”, “маленького человека” и пр. Его цель — используя недовольство тех или иных массовых слоев (рабочих, мелких предпринимателей, фермеров), образовать некую политическую силу или блок сил и таким образом “перераспределить” существующую систему власти.

Популизм данного  типа выступает скорее как специфическая  политическая культура. Американский социолог Э.Шилз выделяет две ее основные черты: 1) приоритет “воли народа” над любым другим политическим стандартом; 2) стремление лидеров к прямым контактам с массами без посредства каких-либо политических форм и институтов. К этому можно прибавить определенную социальную политику (часто она по большей части лишь декларируется во время предвыборных кампаний), которая заключается в различного рода “подкармливании” масс, повышении зарплаты, снижении цен и налогов — причем нередко за счет экономической эффективности.

Кроме уже упоминавшегося популистского движения в США в конце XIX в., к этой разновидности популизма можно отнести перонизм в Аргентине, идеологию периода правления Ж.Варгаса в Бразилии, фермерское движение в канадском штате Саскачеван, “веннамоизм” в первые годы после второй мировой войны в Финляндии и др. Мы видим, что популизм этого рода имел место в развитых странах или в таких развивающихся странах, в которых буржуазная направленность модернизации уже стала необратимой.

Между обоими видами популизма, при всем их различии, имеется определенная связь. Стадиально-исторически второй как бы следует вслед за первым и наследует некоторые его идеи и лозунги. Вместе с тем первый в своей практике и политической культуре может иметь сходные черты со вторым.

Идеология народничества. На фоне этой общемировой популистской традиции русское народничество, разумеется, обладало немалыми национальными особенностями. Оно существовало долго, более полувека, и за это время проявило себя в различных областях общественной мысли. Отталкиваясь от теории некапиталистического развития России Герцена-Огарева-Чернышевского, оно стремилось применить ее к жизни, сделать основой практического действия. Но народничество действовало в таком обществе, где возможности политической оппозиции были крайне затруднены. Деятелям движения противостоял громадный репрессивный аппарат самодержавия. Вместе с тем, ища поддержки снизу, они наталкивались на пассивность и непонимание со стороны того “народа”, которому они так желали служить. 
Поэтому народники нуждались в такой идеологии, которая могла бы вдохновить их на деятельность вопреки неблагоприятным окружающим условиям. Данной цели отвечал так называемый субъективный метод в социологии или “этико-социологическая школа”, разработанные Н.К. Михайловским и П.Л.Лавровым. Существо их взглядов состояло в провозглашении личности (а не группы или класса) основной “единицей” исторического действия, а также введении этических критериев в общественную науку и сферу социальной практики. “Кроме истинности, достаточной для естествоиспытателя... — писал Михайловский, — мнение социолога должно отразить в себе его идеал справедливости и нравственности”. В этом разделении “правды-истины” и “правды-справедливости” приоритет, безусловно был за последней.