Естественное воспитание

И в процессе трудовых занятий, в изучении ремесла направляющая роль педагога отнюдь не снижается. Раньше, в период детства (до 12 лет), дело обстояло несколько иначе. Основное занятие  ребенка тогда, как это показывал  нам Руссо, состояло в том, чтобы  не мешать ему бегать, кричать, играть, т.е. не препятствовать его естественным движениям и действиям. Это был, по существу, процесс саморазвития, свободного проявления физических сил, процесс, никем и ничем почти не ограничиваемый, кроме законов необходимости. Сейчас, когда основным видом деятельности становится труд и не случайное, а направленное изучение ремесла, влияние педагога на воспитанника усиливается. В связи с этим меняется и характер руководства, характер их взаимоотношений, хотя внешне Руссо старается и не подчеркивать этих изменений. Но они, эти изменения, и в руководстве, и в отношениях между педагогом и ребенком есть.

Воспитанник, во-первых, выбирает не любое ремесло, какое ему придется по душе (хотя Руссо и внушает  читателю, что главное здесь - интерес  самого Эмиля к тому или другому  виду занятий). Но мы видим, что выбираются такие ремесла (например, столярные), которые наиболее полезны, ценны, гигиеничны и т.д. Руссо трудно, разумеется, доказать читателю, что воля и опытность  педагога и интересы воспитанника здесь  всецело совпадают.

Интересные мысли высказывает  Руссо о влиянии педагога на ребенка  в самом процессе и ходе труда. Направленность воздействий на воспитанника, причем, весьма определенного свойства, подчеркивается в следующих словах: "Водя его из мастерской в мастерскую, никогда не допускайте его ограничиваться одним наблюдением, без приложения своих рук к делу; пусть он выходит  не раньше, чем узнает в совершенстве основы всякого производства или, по крайней мере, всего, что наблюдал". Не менее интересна мысль Руссо  и о совместной деятельности воспитателя  и воспитанника в процессе труда.

Ремесло они изучают вместе, вместе работают, вместе обсуждают  итоги работы, свои достижения и  промахи. Обращаясь к наставникам, Руссо советует: "...работайте сами, давайте всюду пример".

Идея о практическом примере  самого воспитателя в труде, по существу, о сотрудничестве педагога и ребенка  принадлежит к числу ценных идей педагогической теории Руссо.

Своеобразно решается в данной главе и вопрос о функции наставления. Как известно, Руссо - противник словесных  наставлений и назиданий, противник "болтливого" воспитания, с помощью  которого, как пишет педагог, можно  создать лишь болтунов. В раннем периоде (о котором речь шла во второй главе) Руссо признавал наставление  с опорой на личный опыт ребенка. И  теперь отношение к голому, чисто  словесному наставлению у него в  принципе не изменилось. Однако, признав "Робинзона Крузо" лучшей книгой для подростков, Руссо пишет: "Роман  этот... будет для Эмиля одновременно и развлечением и наставлением в  ту пору, о которой идет здесь  речь".(3) Таким образом, наставление, лишенное излишнего морализирования, а, напротив, основанное на фактах и  примерах из увлекательной книги, может  иметь, по Руссо, большое воспитывающее  значение.

3.5 Четвёртый период от 15 лет до вступления в брак

Перейдем теперь к последнему возрастному периоду, к юношескому возрасту, к посмотрим, какие изменения претерпевает процесс воспитания и руководства на этом этапе (от 15 лет до вступления в брак).

Хотя Руссо и называет период от рождения и до двенадцатилетнего  возраста самым опасным промежутком  человеческой жизни", т.к. в это  время зарождаются заблуждения  и пороки, однако наступление юношеского возраста и связанных с ним  полового созреваний, возникновения  страстей педагог опасается, пожалуй, еще больше.

Отроческий возраст Эмиля, как описывает Руссо, закончился благодаря умелому руководству  со стороны воспитателя и наличию  совершенных природных данных воспитанника вполне успешно. "Эмиль трудолюбив, воздержан, терпелив, тверд, исполнен мужества".

Он лишен заблуждений  и пороков, сердце его свободно и  без страстей. Но вот наступает  новый период в его жизни - пора юности. Не жалея красок и образных сравнений, Руссо ярко рисует приближение  этой поры: "Как рев моря задолго  предшествует буре, так и этот бурный переворот предвещается ропотом  заблуждающихся страстей; глухое брожение предупреждает о близости опасности, Перемена в нраве, частые вспышки, постоянное волнение духа делают ребенка почти  не поддающимся дисциплине. Он становится глухим по отношению к голосу, который  делал его послушным: это - лев  в лихорадочном возбуждении; он не признает руководителя и не хочет уже быть управляемым". Возникновение страстей и управление ими - характерная черта  данного периода.

Предшествующие периоды  протекали сравнительно спокойно в  связи с тем, что это был, с  одной стороны, "сон разума", с другой, если можно так сказать  не словами Руссо, и по аналогии, - "сон страстей".(1)

Пробуждение разума вызвало  необходимость в умственном воспитании, "пробуждение" страстей, чувствований потребует нравственного воспитания. Способности души (разум, чувствования, воля) развертываются в этом возрасте в полную силу.

Этот возраст, возраст  полового созревания, возраст серьёзных  внутренних и внешних изменений  в подростке, Руссо называет образно  периодом второго рождения, тем периодом, когда мальчик становится мужчиной, "... когда человек воистину возрождается к жизни, и ничто человеческое ему не чуждо". Руссо подчеркивает, что то воспитание, о котором шла  речь до сих пор, можно назвать  только подготовкой к воспитание, подлинное же воспитание начинается только теперь, и заботы воспитателя приобретает характер истинных забот и тревог. "Доселе наши заботы были лишь детскими забавами; теперь только они получают истинное значение". Зато и силы педагога значительно умножается: к старим и уже испытанным формам руководства прибавляются новые - прежде всего совесть и разум самого юноши.

Страсти, по выражению Руссо,- это главное оружие нашего самосохранения. Истребить и уничтожить их невозможно, т.к. они даны человеку свыше для  его же собственной жизни.

Первое проявление этого  чувствования, по Руссо, это любовь человека к тому, что его сохраняет: всякий ребенок, например, привязывается  к своей кормилице. Затем появляется любовь к тем, кто окружает его  и кто заботится о нем. Любовь к себе и удовлетворение наших  истинных потребностей, по Руссо,- это  взаимосвязанный процесс, так как  в основе их лежит один и тот  же закон природы - закон самосохранения.

Несмотря на то, что Руссо  как бы предупреждает читателя об опасностях юношеского возраста, связанного с физиологическими изменениями  и возникновением страстей, тем не менее, педагог в психологии самого юноши находит также нравственные начала, которые помогают молодому человеку справиться с периодом "бурь и страстей", сдерживать свои природные  влечения и желания (в частности, чувственные вожделения). Вот как Руссо характеризует этот возраст с нравственной стороны; "Юность не есть возраст мстительности или ненависти: это - возраст соболезнования, кротости, великодушия. Да, продолжает педагог, я утверждаю и не боюсь быть опровергнутый со стороны опыта, что юноша, не родившийся с дурными задатками и сохранивший до 20-летнего возраста свою наивность, в эти годы бывает самым великодушным, самым добрым, самым любящим и любезным из людей".

Руссо отмечает в этом возрасте возникновение и развитие привязанности  к другим людям, общительности, проявления добрых чувств и гуманных отношений.

Раньше, в первых главах романа, мы лишь знали, что Эмилем руководит  искусный и мудрый наставник, осведомлены  были в общих чертах о его высоких  моральных и педагогических качествах  и делали оптимистический вывод, что дело воспитания, следовательно, идет отлично,

И вот теперь Руссо выдвигает  на первый план в качестве ведущей  функции руководства нравственное влияние педагога на своего воспитанника.

Новыми связующими звеньями между воспитателем и воспитанником  является не только чувство благодарности (признательности), но и чувство привязанности, перерастающее в дружбу, дружбу подлинную, искреннюю, которую не могут поколебать никакие предрассудки и людское  мнение. "... Ничто не имеет такого влияния на человеческое сердце, как  голос дружбы, хорошо изведанный". И далее: "... В прямом и чувственной сердце,- убежденно доказывает Руссо,- голос верного и истинного друга сумеет заглушить крики хоть двадцати соблазнителей". Разум воспитанника, просветленный и развитый в ходе воспитания, также способствует формированию новых нравственных отношений. Таким образом, взаимные отношения наставника и юноши складываются и на основе разума, и на основе нравственных чувств, что придает им особую силу и крепость. Из чувств же (любви и ненависти) зарождаются, по Руссо, и первые понятия о добре и зле.

Отныне, по мнению Руссо, и  наступает то "царство свободы", которое он обегал и готовил своему питомцу о ранних дет, то состояние, когда сам Эмиль становится своим  властелином, господином, признающим лишь законы природы и голос своей  собственной совести и веление своего разума. Подчинение же своему наставнику, вернее, теперь уже другу, это не повиновение старшего младшему, а добровольное подчинение равноправных людей, равноправных друзей. А добровольное подчинение - это не принуждение, а свобода, такое подчинение не подавляет другого, не угнетает его, а осуществляется в его же интересах.

Особое место в этом плане отводит Руссо совести  как "голосу души", как проявлению чувствования.(4) Руссо высказывает  мысль о том, что совесть как  голос души и страсти, как голос  тела часто противоречат друг другу. Казалось, их мог бы примирить рассудок. Но рассудку Руссо не вполне доверяет: он обманывает нас. И Руссо такое  полное и безоговорочное доверие  оказывает только совести: "Совесть  не обманывает никогда; она - истинный путеводитель человека; она для души то же, что инстинкт для тела; кто  следует ей, тот повинуется природе  и не боится сбиться с пути". К выяснению значения совести  в жизни, в поведении человека Руссо возвращается не раз. Он называет ее врожденным началом справедливости и - добродетели; именно она, по мнению Руссо, оценивает все наши поступки, признавая их хорошими или дурными. Более того, совесть как чувствование, находящееся внутри человека, оценивает и все идеи, приходящие к нам извне. Руссо ставит совесть как врожденное внутреннее чувство человека и выше разума, и выше мышления, ибо непосредственное веление совести - главное в человеке.

Наставление рассматривается  в этом плане и как поучение, и как внушение, и как убеждение, и как (что важно особо отметить) призыв воспитанника к самовоспитанию.