Мотивация деятельности в теории и практике

 

Таким образом, поведение ребенка раннего возраста характеризуется, во-первых, импульсивностью (т. е. чрезмерной зависимостью от

 

стихийно складывающихся внутренних влечений),

 

а во-вторых, ситуационностью (т. е. чрезмерной зависимостью от случайных внешних обстоятельств). То и другое характерно для побуждений, которые актуализируются под влиянием непосредственной, ближайшей действительности и в пределах этой же узкой сферы удовлетворяются. Глубокий приспособительный характер такой стихийно формирующейся стратегии мотивации заключается в максимальном использовании благоприятных ситуационных возможностей для удовлетворения того или иного побуждения.

 

Легкость, доступность удовлетворения побуждения провоцирует его актуализацию. Ввиду недостаточности опыта и функционально-энергетических возможностей активного воздействия на действительность ребенок благодаря такой мотивационной стратегии получает возможность приспосабливаться к «стихийно» складывающимся благоприятным возможностям удовлетворения побуждений.

 

Дальнейшее развитие мотивации в этом отношении идет в направлении формирования более устойчивых побуждений, которые уже вследствие устойчивости не остаются рядоположными, внешними в отношении друг к другу, а приобретают тенденцию к объединению, интеграции, тенденцию складываться в иерархическую структуру. А. Н. Леонтьев отмечает, что вообще «человек стремится к устранению дезинтегрированности своего сознания». Характеризуя в этом плане развитие человеческой мотивации, С. Л. Рубинштейн писал: «Человек перестает быть рабом непосредственно ситуации; действия его, становясь опосредованными, могут определяться не только стимуляцией, исходящей из непосредственно наличной ситуации, но и целями и задачами, лежащими за ее пределами: они становятся избирательными, целевыми и волевыми; именно эти черты характеризуют деятельность человека в его специфических отличиях от  поведения животных». Динамическая особенность мотивации на ранней генетической стадии формирования личности заключается в относительно узкой временной сфере действия побуждений. Ребенок еще не способен длительно удерживать мотивационную установку: она быстро «истощается». В случае небольшой актуальности побуждения ребенок отвлекается от него, «забывает» о нем. В случае значительной актуальности у ребенка наблюдается настоятельная установка на быструю, иногда немедленную реализацию побуждения, а в случае неудовлетворения наступает аффективная реакция, которая является своеобразной эмоциональной формой «разрядки» напряженного побуждения. В любом случае — и при удовлетворении, и при отвлечении, и при аффективной реакции — побуждение так или иначе распадается в пределах заданного относительно небольшого периода времени.

 

Аффективный мотив заведомо рассчитан на узкую временную сферу реализации и по своей психологической структуре приспособлен именно к быстрой реализации. Яркая эмоциональная окраска мотива указывает на преимущественно экспрессивный его характер, требующий немедленной и исчерпывающей «энергетической разрядки» в соответствующей внешне выраженной деятельности; связанная с этой эмоциональной характеристикой сверхвысокая значимость мотива также способствует энергичной мобилизации с целью либо быстрого изменения неблагоприятной ситуации, либо внутренней эмоциональной перестройки

 

и приспособления к ней. Это обусловливается не просто функциональной трудностью фиксации, удержания побуждения. Дело в том, что структурные особенности побуждений определяются возможностями деятельности человека.

 

Мотивы, представляющие собой психологическую форму, специфическое средство регуляции, организации деятельности, отражают энергетический уровень и структурные особенности доступной для человека деятельности. Между тем совершенно недостаточные знания и интеллектуальный уровень ребенка, малый практический опыт резко сужают сферу реальной практической деятельности. Ребенок не может длительное время поддерживать какую-либо направленную деятельность, управлять этой деятельностью, сохранять достаточно высокий функционально-энергетический уровень мотивации.

 

В связи с этим интересно отметить те психологические приемы, которые

 

позволяют повысить эффективность деятельности ребенка. Так, в отношении учащихся III—IV классов Л. С. Славина выяснила, что большое значение в повышении эффективности деятельности и ее мотивации имеет специальное обучение детей приемам организации, планирования деятельности. В частности, Н. Ф. Прокина и С. Г. Якобсон использовали песочные часы, которые как бы компенсировали недостающее ребенку чувство времени. Л. С. Славина в случае сложной и длительной деятельности расчленяла ее на относительно самостоятельные отрезки, каждый из которых контролировался и оценивался отдельно, как самостоятельная деятельность. Только с развитием, совершенствованием структуры самой деятельности развивается и структура мотивов. Л. И. Божович отмечает, что простое подчинение поведения принятому намерению складывается окончательно лишь к концу дошкольного возраста и является начальным этапом формирования произ­вольности поведения.

 

Формирование себя как сильной, волевой личности, способной справляться как с внутренними психологическими препятствиями, так и с внешними, в значительной степени становится самоцелью деятельности ребенка в подростковом возрасте. Именно этим и объясняется выявляющаяся у подростков направленность на самоутверждение, отрицательная реакция на «авторитарность» взрослых и т. д. В подростковом возрасте, в период активного формирования води и самовоспитания, наблюдается тенденция к нарочитой постановке задач чисто динамического преодоления тех или иных потребностей, желаний, независимо от их содержания. Так, подросток ставит задачу «научиться» преодолевать голод, страх, увлечения и другие мощные побуждения. При этом он не всегда обращается к содержанию и оценивает, какие побуждения положи тельцы по содержанию, а какие отрицательны. Для него важно научиться преодолевать любые побуждения, поставить свою волю выше любых желаний.

 

Это чисто динамическое, «бессодержательное» понимание воли может привести подростка к неразумным и неверным поступкам, когда он может поставить, задачу «преодоления» жизненно важных биологических потребностей или высших морально-нравственных побуждений. Вместе с тем здесь необходимо отметить, что подросток стихийно подходит к постановке специально динамической задачи интеграции мотивационной системы, независимо от той содержательно-смысловой работы по поиску и формированию основных ценностей, норм и направленности поведе­ния, которую он проводит параллельно и особенно интенсивно в юношеском возрасте.

 

В процессе волевой борьбы побуждений, для которой характерно противоречие сознательной и им­пульсивной тенденций, формируются два мотивацнонных образования, которые в определенном смысле прямо противостоят друг другу. Причем то из них, которое представляет сознание, разум, совесть подростка, нередко не может удержаться на позиции объективной, беспристрастной оценки обстановки, а стремясь противостоять и динамически преодолеть импульсивную тенденцию, представляет собой как бы негативное ее отражение; Всякого рода нейтральные и смягчающие этот конфликт соображения нередко отбрасываются как могущие ослабить волевое побуждение и усилить импульсивное влечение. Именно поэтому в напряженной волевой борьбе подросток нередко впадает в крайность, намеренно заостряя н поляризуя конфликт, пытаясь тем самым мобилизовать динамические возможности имеющихся побуждении, доводы сознания, интеллекта па преодоление неразумного влечения.

 

В этой поляризации сознательно-волевой тенденции, в этой крайности, «экстремизме» решений и поступков, в отсутствии спокойной, рассудительной мудрости действительно разумного решения ясно просматривается острота мотивационного конфликта, приблизительное равенство противостоящих мотивационных тенденций и переживание опасности того, что, отказавшись от жесткого волевого решения, он не сможет удержаться на зыбкой точке «умеренной разумности» и соскользнет на противоположный полюс импульсивного влечения. В поляризации волевой мотивационной тенденции, в ее упрощении, некоторой примитивизации и чрезмерной прямолинейности подросток видит средство объединения входящих в нее побуждений, ее усиления перед противостоящим динамически мощным влечением.

 

Одной из важнейших сторон формирующегося сознания является интенсивно развивающееся самосознание, т. е. та функция сознания, которая связана с анализом, контролем над собственной системой мотивов, формированием и укреплением разумных и преодолением нежелательных. Этот этап формирования мотивации состоит в развитии целой системы собственных жестких сознательно-волевых установлении: требований к себе, правил, норм поведения, принципов жизни и основной направленности деятельности.

 

Рассматривая волевые процессы как интегративные, Рубинштейн писал: «Воля в собственном смысле возникает тогда, когда человек оказывается способным к рефлексии по отношению к своим влечениям, к тому, чтобы так или иначе отнестись к ним. Для этого индивид должен быть в состоянии подняться над своими влечениями и, отвлекаясь от них, осознать самого себя как «я», как субъекта, у которого могут иметься те или иные влечения, но который сам не исчерпывается ни каким-нибудь одним из них, ни их суммой, а, возвышаясь над ними, в состоянии произвести выбор между ними».

 

Динамическое и содержательно-смысловое объединение побуждений достигает довольно высокого уровня лишь в юношеском возрасте. Л. И. Божович пишет об этом периоде развития мотива: «По со­держанию на первое место выдвигаются мотивы, связанные с жизненным планом ученика, его намерениями в будущем, его мировоззрением и самоопределением. По своему строению мотивационная сфера юноши начинает характеризоваться не рядоположностью мотивов, а их иерархической структурой, наличием определенной системы соподчинения различных мотивационных тенденций на основе ведущих общественно значимых и ставших ценными для личности мотивов. Наконец, по механизму действия мотивы в старшем школьном возрасте являются не непосредственно действующими, а возникающими на основе сознательно поставленной цели и сознательно принятого намерения».

 

Но аффективные побуждения ситуативно-импульсивного типа встречаются и у взрослых. Однако у них больше возможностей преодолеть это побуждение, выйти в мотивационном отражении действительности за узкие рамки 'ситуации. И этот выход неизбежно означает распад данного мотива, как такового, и его преобразование в мотив иного структурного уровня, с более широким временным потенциалом. Не случайно многочисленные практические советы по преодолению неразумных аффективных вспышек (просчитать до 10 и т. д.) сводятся в основном к всемерному затягиванию аффективного «разряда», хотя бы небольшой его отсрочке, когда нескольких секунд бывает достаточно для распада, угасания аффективного мотива и соответствующего снижения эмоциональной напряженности.

 

Характерное для некоторых аффективных переживаний состояние нетерпения и вытекающего отсюда раздражения является результатом установки, сосредоточения на ожидаемом ближайшем результате, моменте завершения, удовлетворения некоторого мотива. Эта настоятельная потребность в удовлетворении, концентрированность на этом моменте фактически отрицает, отвергает ту отсрочку удовлетворения, которая связана с деятельностью или пассивным ожиданием, вступает с ним в психологический конфликт.

 

«Идеальное» состояние — это состояние полной удовлетворенности потребности: «идеальный» акт удовлетворения — это моментный «точечный» акт, лишенный временной развертки. Однако реально удовлетворение потребности — это не моментный акт; оно опосредовано внешней средой с ее нередко жестко заданными процессами. Материальный мир существует только в виде процесса. Пространственно-временная развертка, движение являются формой существования материи. В мире не существует вневременных актов. Поэтому и удовлетворение потребности неизбежно развертывается в некоторый процесс, который может занимать самые различные промежутки времени от более или менее краткого периода вплоть до бесконечности. Поскольку удовлетворение опосредуется объективно детерминированными процессами, этапами осуществления этих процессов вплоть до конечного момента удовлетворения, процесс деятельности предстает как совершенно необходимое средство, способ удовлетворения потребности.

 

Для временной характеристики побуждения важно отметить, что период его действия, будучи более или менее протяженным, включает в себя не только настоящее, но и прошлое и будущее. К. Левин по этому поводу писал: «Жизненная сфера индивида, далеко не ограниченная тем, что он рассматривает как настоящую ситуацию, включает будущее, настоящее, а также прошлое. Действия, эмоции и, безусловно, мораль индивида в любом случае зависят от его общей временной перспективы» 1. Характеризуя далее основную тенденцию развития временной сферы побуждений в процессе онтогенеза, он утверждал: «Ребенок живет в основном настоящим. Его цели — это непосредственные цели; когда он отвлекается, он быстро «забывает». По мере того как индивид становится старше, его. будущее и его прошлое все более и более влияют на его состояние и действия. Цели ребенка школьного возраста могут уже включать переход в следующий класс в конце года. Годами позже, будучи отцом семьи, тот же человек будет часто оперировать десятилетиями при планировании своей жизни» 2.

 

Будущее и прошлое имеют в некотором отношении единую психологическую характеристику. Это связано с тем, что и будущее и прошлое опосредует настоящее — настоящие обстоятельства и мотивационные тенденции. Опыт прошлого и предвидение будущего говорят о том, что настоящее нужно понимать не так, как оно представляется непосредственно, а более глубоко и многосторонне: не статически, а в динамике, не как моментную точку, а как обширную временную длительность. И если в строго абстрактном смысле настоящее — это лишь временная точка, через которую будущее постоянно переходит в прошлое, то актуальное настоящее нужно брать и учиты­вать как широкую сферу, включающую в себя тем самым отрезки прошлого и будущего, простираю­щиеся более или менее далеко в обе стороны от настоящего момента.

 

Без прошлого опыта невозможно предвидение будущего, а без предвидения будущего все прошлое и настоящее теряет смысл. Прошлое дает возможность понимать настоящее, осмысливать его, так как прошлое — это то, что было настоящим, актуальным;

 

в будущем предвидится и обеспечивается настоящее, т. е. будущее — это то, что становится настоящим.

 

Подобно тому, как без учета опыта прошлого нельзя предвидеть будущее, так и прошлое нельзя рассматривать без широкой временной перспективы будущего. Способность заглядывать в прошлое и будущее — это в психологическом смысле одна и та же способность.

 

Мотивационная стратегия низшего типа, характерная для детского возраста, но проявляющаяся иногда и у взрослых, отличается тем, что наибольшую значимость имеют здесь события настоящего момента. При переключении на прошлое или будущее значимость резко убывает и на некотором временном удалении становится равной нулю. Между тем реальное мотивирующее влияние всякого события на текущее поведение определяется именно значимостью настоящего. Известно, например, что для личности психопатического склада характерен, с одной стороны, недостаточный учет прошлого опыта, а с другой — недостаточное планирование, временная организация поведения через предвосхищение будущего.