Приоритеты трансформации НАТО

В конечном итоге, главная задача состоит в том, чтобы определить и сформировать общие озабоченности большинства  стран, а также всех ведущих государств в отношении экономического кризиса, отнеся туда коллективный страх перед  террористическим джихадом. Затем все  это должно быть превращено в общую  стратегию действий, подкрепленную  осознанием того, что новые вопросы, такие как распространение оружия массового уничтожения, энергетика и изменения климата невозможно решать в рамках отдельной страны или региона.

Самую большую ошибку новая администрация совершит в  том случае, если позволит себе почивать на лаврах собственной популярности, которой она пока пользуется. Дух  взаимодействия и сотрудничества, который  возник в настоящий момент, следует  направить в русло стратегии  высшего порядка, способной перешагнуть  через рамки споров и разногласий  недавнего прошлого.

На самом деле, обвинения в адрес американского  унилатерализма имеют под собой определенный фундамент. Они также оправдывают ключевые разногласия Европы и Америки. Корень различий заключаются в том, что Соединенные Штаты по-прежнему ведут себя как национальное государство, способное потребовать от своего народа жертв во имя будущего. А Европе, находящейся в подвешенном состоянии перехода от рамок национальных государств к пока не созданному политическому механизму, гораздо труднее отказаться от существующих преимуществ и выгод.

Отсюда такое  внимание к "мягкой силе". Трансатлантические разногласия в основном имеют  сущностную основу, и лишь отчасти  относятся к порядку и процедурам. Конфликт все равно возникнет - и  неважно, насколько интенсивно ведутся  консультации. Атлантическое партнерство будет в гораздо большей степени зависеть от общности политического курса, нежели от согласованных процедур.

В равной степени  в создании нового мирового порядка  важную роль играет Китай. Взаимоотношения  между сторонами, которые начинались в основном как стратегическая схема  сдерживания общего противника, с  годами превратились в один из краеугольных камней международной системы.

Китай позволил Америке  хвастаться своим расточительным потреблением, скупив американские долги. Америка  помогла модернизировать и реформировать  китайскую экономику, открыв свои рынки  для ее товаров.

Обе стороны переоценили  прочность этой схемы. Но пока она  действовала, мир переживал эпоху  невиданного глобального развития. Такая схема развеяла страхи по поводу роли и места Китая в мире, когда  эта страна в полной мере проявила себя как ответственный член клуба  сверхдержав. Возникло общее мнение о том, что враждебные отношения  между этими столпами международной  системы приведут к разрушению достигнутого и не принесут пользы никому. Такую  убежденность необходимо сохранять  и укреплять.

Обе страны, находящиеся  на противоположных берегах Тихого океана, нуждаются в двустороннем сотрудничестве для ликвидации последствий  мирового финансового кризиса. Сегодня, когда глобальный финансовый крах разрушил китайские экспортные рынки, эта  страна сосредоточила усилия на развитии своей инфраструктуры и внутреннего  потребления.

Набрать обороты  будет нелегко. Темпы роста китайской  экономики могут временно упасть ниже показателя в 7,5 процента. А специалисты  по Китаю всегда говорили, что это  та пограничная черта, ниже которой  возникает угроза политической нестабильности. Америка нуждается в сотрудничестве с Китаем, чтобы решить проблемы своего бюджетного дисбаланса и предотвратить  возникновение такой ситуации, когда  взрывоопасный дефицит вызовет  пожар разрушительной инфляции.

Какого рода глобальный экономический порядок возникнет  в будущем - это в значительной степени зависит от того, как Китай  и Америка будут строить свои взаимоотношения в ближайшие  годы. Разочаровавшись в США, Пекин  может начать присматриваться к  исключительно азиатской региональной структуре, база для которой уже  существует в виде формата АСЕАН  плюс Три (Китай, Япония, Южная Корея - прим. перев.).

В то же время, если в Америке усилится протекционизм, или если она начнет относиться к  Китаю как к противнику на долгие времена, то самосбывающееся пророчество может разрушить все шансы на создание мирового порядка.

Такой возврат к  меркантилизму с его государственным  вмешательством в хозяйственную  деятельность и к дипломатии 19-го века расколет мир на соперничающие  между собой региональные блоки. А это будет иметь опасные  и длительные последствия.

Китайско-американские отношения нужно поднять на новый  уровень. Сегодняшний кризис можно  преодолеть лишь при осознании общности целей. Такие вопросы как распространение  оружия массового уничтожения, энергетика и изменения климата требуют  укрепления политических связей между  Китаем и Соединенными Штатами.

Нынешнее поколение  лидеров имеет возможность трансформировать взаимоотношения государств по обе  стороны Тихого океана в "проект общей судьбы", как это было с трансатлантическими отношениями  в послевоенный период. Разница состоит  в том, что существующие сегодня  вызовы имеют в большей мере политический и экономический характер, нежели военный.

Этот проект должен включать и такие страны как Япония, Корея, Индия, Индонезия, Австралия  и Новая Зеландия, которые могут  присоединиться к нему в рамках общих  тихоокеанских и региональных структур, занимающихся конкретными вопросами, например, энергетикой, нераспространением оружия массового уничтожения и  охраной окружающей среды.

Сложность обретающего  свои очертания нового мира требует  от Америки в большей степени  исторического подхода со взглядом на перспективу. Она должна отказаться от своих настойчивых заявлений о том, что каждая проблема должна решаться в рамках определенных программ с конкретными временными рамками, которые зачастую увязываются с политическими процессами в нашей стране.

Мы должны научиться  действовать в рамках реально  достижимого. Мы должны быть готовы к тому, чтобы добиваться конечной цели постепенно, с учетом всех нюансов.

Международный порядок  может быть постоянным лишь в том  случае, если его участники вносят свой вклад не только в его создание, но и в его сохранение. Таким  образом, Америка и ее потенциальные  партнеры обретают уникальную возможность  превратить момент кризиса в предвидение  надежды.

Переосмысляя  партнерские отношения НАТО в XXI веке

Сегодняшние угрозы безопасности глобальны и нетрадиционны. По словам Рона Асмуса, партнерским отношениям НАТО пора последовать этому примеру.

В 90-е годы партнерские отношения  НАТО были ключевой составляющей переосмысления Североатлантического союза для  эпохи, наступившей вслед за окончанием холодной войны. Во многих отношениях расширение и вмешательство НАТО на Балканах стали крупнейшими стратегическими  шагами, сделанными Альянсом.

Создание новых инструментов партнерства помогло предотвратить  появление новых разграничительных  линий вслед за расширением и  позволило НАТО строить отношения  со странами, которые были важны  в стратегическом плане, но не являлись кандидатами в члены. Это также  помогло собрать коалицию под  руководством НАТО, которая оказывала  содействие в поддержании мира на Балканах. Поэтому партнерские отношения  были важнейшей составляющей успеха НАТО в 90-е годы и, прежде всего, с  точки зрения выработки большой  стратегии по распространению стабильности на континенте.

Если оглянуться назад, эти  новые инструменты партнерства  могут показаться вполне разумным приспосабливанием  к новой стратегической реальности. Однако в те времена Североатлантическому союзу было непросто стать открытым для взаимодействия с государствами, не являвшимися членами организации.

Многие из нас прекрасно  помнят косые взгляды, которые бросали  в нашу сторону в начале 90-х  годов, когда мы предложили пойти  на подобные шаги. Это просто невозможно, говорили мне неоднократно во время посещений штаб-квартиры НАТО. А несколько лет спустя НАТО создала «Партнерство ради мира», а затем появился Основополагающий акт Россия–НАТО, Комиссия НАТО–Украина и СЕАП. Я вспоминаю об этом лишь для того, чтобы подчеркнуть следующее: только тогда, когда отчетливо проступили стратегический императив и политический консенсус для проведения изменений, казавшееся невозможным исчезло, и Североатлантический союз проявил свою гибкость и новаторство.

Сегодня для нас сложилась  аналогичная ситуация. У государств-членов НАТО нет уверенности и согласия в отношении общего предназначения и стратегии НАТО в будущем. Большое  число новых стратегических вызовов  брошено нам за пределами Европы и влечет за собой действия в потенциально нестабильных регионах мира, куда Альянс никогда не направлял свои стопы. С моей точки зрения, мы не решим  вопроса о том, какими должны быть партнерские отношения нового поколения, до тех пора пока мы не проясним в  большей мере эти более масштабные стратегические вопросы. В частности, нам нужно заняться тремя из них.

У государств-членов НАТО нет  уверенности и согласия в отношении  общего предназначения и стратегии  НАТО в будущем

Первый вопрос – о роли партнерских отношений НАТО в  существующем евроатлантическом сообществе. Растет ощущение того, что это партнерство  и структуры устаревают. Многие из числа наиболее преданных членов СЕАП либо вступили в Североатлантический  союз, либо сосредоточены на двусторонних отношениях по линии МАП и схожих механизмов.

В результате СЕАП опустошается изнутри. Так, чем более самоуверенную  и антизападную позицию занимает Россия, тем в меньшей степени  она демонстрирует готовность к  сотрудничеству. С точки зрения статики  Центральная Азия приобретает большую  важность для Запада, но никто не знает, как использовать инструменты  партнерства НАТО в рамках более  широкой стратегии взаимодействия. Опять-таки, проблема заключается в  отсутствии общей стратегии Запада, важнейшей частью которой мог  бы стать механизм партнерства НАТО.

А Ближний Восток?

Второй вопрос – это будущая  роль НАТО на большом Ближнем Востоке. Средиземноморский диалог (СД) и  Стамбульская инициатива о сотрудничестве (СИС) НАТО пребывают в состоянии  стратегического забвения. Конечно, эти две инициативы сильно отличаются по своему происхождению. СД развивался в середине 90-х годов, чтобы дополнить  и уравновесить новые отношения  НАТО на восточном направлении. Этот диалог всегда был в некотором  роде бедным родственником расширения и партнерства: Североатлантический  союз проявлял меньше стратегического  стремления, а партнеры по диалогу  отличались меньшим энтузиазмом. Стамбульская инициатива о сотрудничестве, выдвинутая в Стамбуле после событий 11 сентября и начала войны в Ираке, стала  первым шагом НАТО, признавшей, сколь  многое поставлено на кон для Запада в Персидском заливе.

Сегодня обе инициативы страдают от нехватки стратегической ясности  в НАТО касательно задач, стоящих  перед нами на большом Ближнем  Востоке. Они являются механизмами, лишенными общего видения и стратегии. Есть страны в большом ближневосточном  регионе, стремящиеся к созданию более тесных отношений с НАТО, а Североатлантический союз тормозит этот процесс. Список начинается с Израиля, но включает и другие средиземноморские страны, а также членов Совета сотрудничества государств Персидского залива. И здесь тоже НАТО оказалась неспособной воспользоваться этими стратегическими подвижками по причине отсутствия у Запада более масштабного и общего видения и стратегии.

Третий важнейший стратегический вопрос – это возможные глобальные партнерские отношения в будущем. В этом отношении официально используемый Североатлантическим союзом термин «контактные страны» уже свидетельствует  об амбивалентности. Для проведения таких операций, как операция в  Афганистане, необходимо разделить  бремя, и поэтому НАТО должна привлекать к участию неевропейские страны. А когда эти страны вносят вклад, превосходящий усилия многих стран  НАТО, вполне понятно их желание  присутствовать при принятии решений. Для этого требуется сделать  процесс принятия решений в НАТО по-новому открытым.

И здесь вновь перед нами встает оставшийся без ответа вопрос о том, чего государства-члены НАТО хотят на самом деле. Сводятся ли партнерские отношения с Австралией и Японией исключительно к  тому, чтобы выжать из них больше военнослужащих и денег для проведения миссий под руководством НАТО? Или  же они предполагают также выстраивание стратегических отношений в новых  и важных регионах? Идет ли речь об улице  с односторонним или с двусторонним движением? Иначе говоря, упражняемся  ли мы в распределении бремени  или мы стараемся создать новую  динамику безопасности в важных регионах? НАТО не может и не должна выдвигаться  повсюду или пытаться решить все  проблемы. Но достаточно один раз съездить в Японию или Австралию, чтобы  тотчас увидеть, как эти страны тянутся  к НАТО в силу более интересных и сложных причин, которые мы часто  обходим вниманием в ходе наших  сегодняшних обсуждений.

Альянс вновь стоит на стратегическом перепутье

Какой вывод нужно сделать  из всего этого? Альянс вновь стоит  на стратегическом перепутье. После  того как НАТО переосмыслила себя в 90-е годы, чтобы принять вызов  построения нового порядка в Европе по окончании холодной войны, теперь ей нужно переделать себя, чтобы  стать игроком в сфере безопасности, способным на глобальной сцене защитить ценности и интересы своих членов. В принципе НАТО совершила этот стратегический прорыв вперед в Афганистане, но еще  неизвестно, увенчается ли он успехом. Успех ИСАФ на этом театре действий откроет двери для нового и  более масштабного мышления о  партнерских отношениях и возможной  большей роли в безопасности Южной  Азии и за ее пределами. Неудача может  поставить под вопрос будущее  Альянса.

Не требуется талант Клаузевица, чтобы предсказать, что такие кризисы, как афганский, вряд ли будут одиночными событиями. Также можно с определенной долей уверенности спрогнозировать, что следующий кризис возникнет на большом Ближнем Востоке. Если будущее этого региона действительно является первоочередным стратегическим вопросом нашего времени, тогда тот факт, что по причине отсутствия общей большой стратегии, в которую могла бы вписаться НАТО, главный западный альянс никоим образом не участвует в решении этого вопроса, является явной аномалией. Работа по поиску нового определения партнерства с Евразией на первый взгляд может показаться менее сложной, но здесь тоже есть реальные вопросы.