Поэмы М.Ю. Лермонтова в контексте традиции русской комической поэмы

 

И кровли мирные домов,

 

В тени таинственных садов.

 

Там есть трактир

 

«Монго», как и предыдущие поэмы, -- отражение истинного происшествия: «Маешка» -- сам Лермонтов, «Монго» -- А. А. Столыпин, танцовщица -- Екатерина Егоровна Пименова.

 

Дорога  в Петергоф. Дача.

 

И там приют себе смиренный

 

Танцорка  юная нашла.

 

Краса и честь балетной сцены,

 

На  содержании была:

 

N. N., помещик из Казани,

 

Богатый волжский старожил,

 

Без волокитства, без признаний

 

Ее  невинности лишил.

 

.............

 

Облокотившись у окна,

 

Меж тем танцорка молодая

 

Сидела  дома и одна.

 

[Т. III, стр. 548.]

 

В романтическом повествовании логично  было бы увидеть сентиментальное  описание загубленного девичества, рассуждений  о нерадостном уделе, выдавшемся на долю бедной девушке, но в рассказе этого нет, он предельно лаконичен, трезв, строго фактичен:

 

Ей  было скучно и зевая

 

Так тихо думала она:

 

«Чудна  судьба: о том ни слова --

 

На  матушке моей чепец

 

Фасона  самого дурного,

 

И мой отец -- простой кузнец!..

 

А я -- на шелковом диване

 

Ем  мармелад, пью шоколад;

 

На  сцене -- знаю уж заране --

 

Мне будет хлопать третий ряд.

 

Теперь  со мной плохие шутки:

 

Меня  сударыней зовут,

 

И за меня три раза в сутки

 

Каналью повара дерут...

 

Но  вот одиннадцатый час --

 

В кареты всех сажают нас.

 

Тут у подъезда офицеры

 

Стоят все в ряд, порою в два...

 

Какие милые манеры

 

И все отборные слова!

 

Иных  улыбкой ободряешь,

 

Других  бранишь и отгоняешь,

 

Зато -- вернулись лишь домой --

 

Директор  порет на убой:

 

Ни  взгляд не думай кинуть лишний,

 

Ни  слова ты сказать не смей...

 

А сам, прости ему всевышний,

 

Ведь  уж какой прелюбодей!..»

 

[Т. III, стр. 549.]

 

Как иронично и метко передает Лермонтов  чванство дочери кузнеца, волею случая ставшей фавориткой обеспеченного человека:

 

«Меня сударыней зовут,

 

И за меня три раза в сутки

 

Каналью повара дерут..» [Т. III, стр. 550.]

 

Всего три строки, а сколько чувств, эмоций, скрытой усмешки передано в них. По сути в трех строчках автор сумел передать всю низкую психологию рабыни, хвастающей своим постыдным правом величаться над другими рабами. Не менее талантливо в прежнем ироническом стиле Лермонтов передает портрет своего персонажа Монго, прототипом которого являлся весьма известный в Петербурге человек:

 

  «Монго -- повеса и корнет,

 

Актрис  коварный обожатель,

 

Был молод сердцем и душой,

 

Беспечно  женским ласкам верил

 

И на аршин предлинный свой

 

Людскую честь и совесть мерил.

 

Породы  английской он был --

 

Флегматик с бурыми усами,

 

Собак и портер он любил,

 

Не  занимался он чинами,

 

Ходил немытый целый день,

 

Носил фуражку на-бекрень;

 

Имел  он гадкую посадку:

 

Неловко гнулся наперед

 

И не тянул ноги он в пятку,

 

Как должен каждый патриот.

 

Но  если, милый, вы езжали

 

Смотреть  российский наш балет,

 

То  верно в креслах замечали

 

Его внимательный лорнет.

 

Одна  из дев ему сначала

 

Дней  девять сряду отвечала,

 

В десятый день он был забыт --

 

С толпою смешан волокит.

 

Все жесты, вздохи, объясненья

 

Не  помогали ничего...

 

И зародился пламень мщенья

 

В душе озлобленной его.»

 

[Т. III, стр. 246--247].

 

Если  в юнкерских поэмах центральное  место занимало эротическое происшествие, лишь вставленное в реалистическую оправу быта, то в «Монго» это происшествие отходит на второй план, уступая первый -- реалистическому очерку нравов.

 

Юнкерские поэмы являют собой неизмеримо важную ступень в творческой эволюции Лермонтова. Во-первых, они представляют собой  итог творческого кризиса поэта, так в период с 1833 по 1834 годы Лермонтов  практически ничего не написал. А  во-вторых, и что крайне существенно, юнкерские поэмы представляют собой  начало сложного движения Лермонтова к принципам реализма в творчестве.

 

2.2 Ирония в поэмах

 

«Сашка», поэма (1835--36?), одно из самых больших  по объему стихотворных произведений Лермонтова, включающее 149 11-строчных строф. Наравне с «Тамбовской казначейшей» и «Сказкой для детей» она относится  к числу так называемых «иронических поэм».

 

«Сашку» - вполне законченное произведение, где четко прослеживается структура: строфы 1--9 -- зачин, где сразу сообщается о ранней гибели героя, строфы 9--49 и 121--136 -- основной эпизод, визит Сашки  в домик на Пресне, строфы 50--120 -- повесть  о его родителях, детстве и  воспитании. Заключительная часть (строфы 137--149) -- поэтические раздумья о кончине  героя на чужбине, о судьбе нынешнего  поколения. В центре поэмы ставятся вопросы нравственности, что подчеркивается заголовком - «нравственная поэма», иронически обращенном к тем, кто  несколько нескромных строк в  изображении любовных сцен сочтет за аморальность автора.

 

В советском литературоведении подмечалось  всегда, что «цинизм любовных сцен поэмы -- это выражение безнравственной сущности крепостнических отношений; ...низкий быт... подвергся моральному и социальному осуждению поэта» [8, с. 153, 155].

 

На  наш взгляд, это верная интерпретация  произведения, поскольку романтическая  душа поэта не могла иным образом  выразить свое отношение к существующим реалиям. Иронический текст дает широкий простор для изображения  картин разного калибра, пусть даже нецензурного варианта.

 

Повествование поэмы «Сашка» кардинально разнится по своим идейно-художественным параметрам с юношескими романтическими поэмами  Лермонтова, является своего рода предтечей  к роману «Герой нашего времени». Поэма  «Сашка», предположительно, была написана в 1835--36, до первой ссылки Лермонтова на Кавказ и задумывалась как эпическое  полотно русской жизни, подобно  пушкинскому «Онегину». Подобно  «Евгению Онегину», в «Сашке» немало места отводится лирическим отступлениям, в которых постепенно вырисовывается образ автора. В таких отступлениях воссоздаются лермонтовские самохарактеристики, известные прежде по ранним стихам:

 

Блажен, кто может спать! Я был рожден

 

С бессонницей. В теченье долгой ночи

 

Бывало  беспокойно бродят очи,

 

И жжет подушка влажное чело.

 

Душа  грустит о том, что уж прошло,

 

Блуждая в мире вымысла без пищи,

 

Как лазарони или русский нищий...

 

И жадный червь ее грызет, грызет, -

 

Я думаю, тот самый, что когда-то

 

Терзал  Саула; но порой и тот

 

Имел  отраду: арфы звук крылатый,

 

Как ангела таинственный полет,

 

В нем воскрешал и слезы и  надежды;

 

И опускались пламенные вежды,

 

С гармонией сливалася мечта,

 

И злобный дух бежал как от креста.

 

Но  этих звуков нет уж в поднебесной,

 

Они исчезли с арфою чудесной...

 

Такие строки перекликаются с лермонтовским переводом из Байрона:

 

Душа  моя мрачна. Скорей, певец, скорей!

 

Вот арфа золотая...

 

Несмотря  на лиричность, все же Лермонтов  умело и тонко вводит в сюжет  иронию, которая в тексте выражается посредством введения в пафосные строки прозаический текст:

 

Я думаю, тот самый, что когда-то

 

Терзал  Саула; но порой и тот...

 

В лирических отступлениях Лермонтов  находит оправдание своему ироническому стилю изложения:

 

К чему, куда ведет нас жизнь, о том

 

Не  с нашим бедным толковать умом;

 

Но  исключая два-три дня да детство,

 

Она, бесспорно, скверное наследство.

 

Бывало, этой думой удручен,

 

Я прежде много плакал, и слезами

 

Я жег бумагу. Детский глупый сон

 

Прошел  давно, как туча над степями;

 

Но  пылкий дух мой не был освежен,

 

В нем родилися бури, как в пустыне,

 

Но  скоро улеглись они, и ныне

 

Остался сердцу, вместо слез, бурь тех,

 

Один  лишь отзвук - звучный, горький смех... [Т. III, стр. 565.]

 

В «Сашке» Лермонтов через иронию и лиризм умело дает описание грязного быта, грамотно раскрывая его во всей полноте и трагичности.

 

Поэма «Сашка» предваряла своим появлением другую комическую поэму - «Сказку для  детей», которая считается незавершенной  и также наполнена иронической  тональностью.

 

По  шутливому замечанию автора (в  черновом автографе), он рассчитывал  сочинить «легкую поэму» (или, по др. варианту, «короткую поэмку») «в сорок песен» (IV, 365--66). До нас же дошли всего 27 строф текста в автографе (без заглавия) и в авторизованной копии (с заглавием «Сказка для детей») со строкой точек в конце, обозначающей недосказанность.

 

Еще в 1831г. Лермонтов намеревался «написать  длинную сатирическую поэму: приключения  демона» (VI, 379). Задумка та не была в  то время реализована. Неким преддверием  к «Сказке» в раскрытии демонической темы можно полагать поэму «Сашка» (1835--36), где шутливо и как бы между строк показана вереница многообразных  духов зла: «хромой бес» (строфа 13); черт «с рогами и когтями», «дух незримый... гордый, мрачный, злой, неотразимый...» (строфа 97); «Домашний дух (по-русски домовой); как Мефистофель, быстрый  и послушный» (строфа 133) и др. В  «Сказке» же при таком же шутливом взгляде на иерархию демонианы («То был ли сам великий Сатана / Иль мелкий бес из самых нечиновных...» и т. д.) линия Демона входит в главную проблематику поэмы. Маленькая зарисовка ночных «дел, которых знать и черт бы не хотел» (в «Сашке»), вырастает в «Сказке для детей» в стержневую линию рассказа -- монолог Мефистофеля, оглядывающего ночную панораму грешной земли. Интонации этого монолога во многом роднят «Сказку для детей» с поэмой «Демон». В целом, «Сказка» является довольно удачным явлением самопародирования в творчестве Лермонтова, поскольку представляет собой необычную проекцию «Демона» в несколько измененном варианте. Безусловно, вариант этот несказанно удался.

 

Третья  известная поэма Лермонтова - «Тамбовская  казначейша» являет собой реалистическую повесть в стихах. Здесь превалирует  снижено-бытовая разговорная манера повествования.

 

Сюжетная  канва повествования опирается  на материал русской провинциальной жизни города Тамбова 30-х гг.19 в. В  произведении поэт очень верно и  четко воссоздает образ маленького городка и иронично-сдержанно описывает его жителей. Поэму отличает легкость изложения, шутливый тон повествования, рассказ о происшествии с авторскими комментариями. Лермонтов с улыбкой описывает оживление скучного городка при известии о прибытии в город полка уланов:

 

Пришло  известье: полк уланский

 

В Тамбове будет зимовать.

 

Уланы, ах! такие хваты...

 

Полковник, верно, неженатый, --

 

А уж бригадный генерал,

 

Конечно, даст блестящий бал.

 

У матушек сверкнули взоры;

 

Лермонтов сумел передать весь скрытый драматизм  будничной жизни, разъедающей нравственные начала жизни, обращая человека в  вещь. Так, он описывает эпизод, как  муж проиграл жену в карты, и упоминает, что это событие вовсе не из ряда вон:

 

Повсюду нынче ищут драмы,

 

Все просят крови -- даже дамы.

 

Он  не только иронизирует над публикой, но и упрекает ее за то, что в бытовом анекдоте она не в состоянии усмотреть жизненную драму человека.

 

Лермонтов подает нам героиню в самых  различных характеристиках - от иронично-сниженной:

 

И впрямь Авдотья Николавна

 

Была  прелакомый кусок.

 

Идет, бывало, гордо, плавно --

 

Чуть  тронет землю башмачок;

 

В Тамбове не запомнят люди

 

Такой высокой, полной груди:

 

Бела, как сахар, так нежна,

 

Что жилка каждая видна.

 

До  момента, когда она обнаруживает, что ее проиграли, как какую-то вещь, заезжему улану:

 

Тогда Авдотья Николавна,

 

Встав с кресел, медленно и плавно

 

К столу в молчанье подошла --

 

Но  только цвет ее чела

 

Был страшно бледен. Обомлела

 

Толпа. Все ждут чего-нибудь --

 

Упреков, жалоб, слез... Ничуть!

 

Она на мужа посмотрела

 

И бросила ему в лицо

 

Свое  венчальное кольцо --

 

И в обморок..

 

  В целом, иронические поэмы  Лермонтова представляют собой  малоизученный, но весьма интересный  исследователю пласт русской  литературы, в котором прослеживается  отход от романтических установок  и тенденция к реалистичному  изображению действительности. Иронические  поэмы стали переходным этапом  в эволюции Лермонтова, когда  романтические принципы изображения  действительности уже не могли  выразить его мироотношения, а реализм еще не сформировался окончательно. Поэтому Лермонтов обращается к ироническому действу, через которое он сообщает как свою оценку происходящему, так и умело обрисовывает те детали жизни, которые понимаются им как неприглядные.

 

2.3 Самопародирование в поэмах

 

Самопародирование в творчестве Лермонтова очень живо и ярко воплотилось в его поэме  «Сказка для детей». Знающему читателю нетрудно проследить схожесть сюжетной линии в «Сказке» с сюжетом  «Демона». Впрочем, сам Лермонтов  и не скрывает, что берет в качестве образца свое прежнее произведение: