Печорин - тип «лишнего человека»

Конкретно-исторический и социальный подход к образу Печорина Галахов  заменяет расплывчатыми положениями  о «состоянии общества» в переходную эпоху «умственного и нравственного  настроения европейской жизни». В  «Герое нашего времени» Галахов усматривает  черты руссоизма²⁹ и влияние Байрона. Несмотря на явное преувеличение этих влияний, Галахову принадлежит ряд бесспорных наблюдений. По справедливому мнению новейших исследователей, в этой работе Галахова обоснованы принципы зарождающейся тогда культурно-исторической школы³⁰.

Котляревский Нестор Александрович.

По мнению либерального ученого, Печорин  «не цельный тип, не живой организм», а «скорее тип единичный, чем  собирательный», он не мог называться героем своего времени, «не был Онегиным своего времени». Эти положения Н. А. Котляревского были направлены против статьи Белинского, стремившегося подчеркнуть  типичность Печорина, против взглядов, высказанных Лермонтовым в предисловии  ко второму изданию романа.

Пыпин Александр Николаевич.

Для него «Герой нашего времени» —  всего лишь отрывок из незавершенного большого замысла, а Печорин —  лишь отражение противоречий внутреннего  мира самого писателя.

Висковатый.

Висковатый выступил против отождествления Лермонтова и Печорина. Чтобы объяснить  отмеченное современниками сходство писателя со своим героем, он писал о Лермонтове: «Ударившись молодым человеком  в Петербурге в общественную жизнь, он скоро стал сознавать всю мелочность и тщету ее и выражать это в  своих произведениях... бичуя современников, он бичевал и себя, такого, каким  был он, когда шел с ними одною дорогою»³¹.

Николай Константинович Михайловский.

Через всю статью Михайловского  проходит мысль о Лермонтове-борце, страдающем в эпоху безвременья  от невозможности приложить свои «необъятные силы». Михайловский сравнивает в этом отношении Лермонтова с  Печориным.

Михайловский подчеркивал индивидуализм  Печорина и других лермонтовских  героев, причем видел в этом норму  поведения. Взгляды Михайловского  были шагом назад по сравнению  с оценкой творчества Лермонтова революционными демократами.

Мережковский Дмитрий  Сергеевич.

Раздвоение Печорина, по его мнению, объясняется извечной борьбой между  светом и тьмой, «необъятные силы»  Печорина, его сознание своего высокого назначения, «фатализм», игра со смертью  — неземным происхождением, отношение  к Вере — «омерзением к христианскому браку» и т. п.³²

Писарев Дмитрий Иванович и Шелгунов Николай Васильевич.

Преследуя цели, близкие Добролюбову  и Чернышевскому, Писарев пытался  установить сходство и различие между  «лишними» и «новыми» людьми, но из-за отсутствия подлинного историзма³³ весьма упрощал взгляды своих предшественников. Он называл Печорина «скучающим трутнем».

Для Писарева  Печорин — человек, выделившейся из массы благодаря своему уму, но не имеющий идеалов, цели в жизни. «Другие люди, умные и образованные», имеют «свой идеал», но «у этого человека за недостатком твердости дело останавливается на словах».

Особое внимание на образ Печорина обращает Писарев в статье «Реалисты» («Русское слово», 1864, № 9—11).

Отсутствие конкретно-исторического  подхода во многом помешало правильно  оценить «Героя нашего времени» и  Н. В. Шелгунову, посвятившему образу Печорина весьма значительную часть своей  статьи «Русские идеалы, герои и  типы» («Дело», 1868, № 6—7).

Шелгунов утверждал, что типы, созданные  Пушкиным, Лермонтовым и Тургеневым, «пусты и бесполезны», что «никакая серьезная социальная мысль не руководила этими писателями»³⁴.

Шелгунов писал, что в Печорине мы встречаем «тип силы, но силы искалеченной, направленной на пустую борьбу, израсходовавшейся  по мелочам на дела недостойные»³⁵. «...Печорина не запугаешь ничем, его не остановишь никакими препятствиями... Несмотря на свой женоподобный вид, на аристократические манеры на наружную цивилизацию, Печорин чистый дикарь, в котором ходит стихийная, несознающая себя сила, как в каком-нибудь Илье Муромце или в Стеньке Разине. Но Стенька Разин по цели своих стремлений стоит неизмеримо выше Печорина»³⁶.

Шелгунов объясняет характер Печорина социальными причинами, принадлежностью  к аристократическому кругу: «Печорин не „герой нашего времени“, а „салонный  герой“, оторванный от мира одиночка, ведущий борьбу с отдельными лицами, вместо того, чтобы бороться с принципами»³⁷.

Шевыряев.

Наиболее полная и развернутая  оценка «Героя нашего времени», исходящая  из реакционного лагеря, принадлежит  С. П. Шевыреву. Свой основной тезис  Шевырев сформулировал в статье «Взгляд на современное образование  Европы» («Москвитянин», 1841, № 1) и затем  развил его в специальной статье, посвященной роману Лермонтова («Москвитянин», 1841, № 2).

Главная мысль статей Белинского о  «Герое нашего времени» — утверждение  связи Печорина с современной  жизнью, доказательство, что Печорин  — «характер действительный». Против этого положения и выступил критик «Москвитянина»: «Всё содержание повестей г-на Лермонтова, кроме Печорина, —  утверждал Шевырев, — принадлежит  существенной жизни; но сам Печорин, за исключением его апатии, которая  была только началом его нравственной болезни, принадлежит миру мечтательному, производимому в нас ложным отражением Запада. Этот призрак, только в мире нашей фантазии имеющий существенность».

За противоположностью оценок Печорина легко обнаруживается противоположность  взглядов Шевырева и Белинского, их различное отношение к русской  действительности. Шевырев писал  в своей статье, что если признать Печорина героем нашего времени, то «стало быть, век наш тяжко болен».

Шевырев обвинял Лермонтова также  в натурализме. По мнению критика, образ  Печорина не только ложен в своей  основе, но и художественно неполноценен, поскольку зло, как главный предмет художественного произведения, может быть изображаемо только крупными чертами идеального типа (в виде титана, а не пигмея), а Лермонтов в «Герое нашего времени» якобы вникает «во все подробности гниения жизни». Печорин «принадлежит к числу тех пигмеев зла, которыми так обильна теперь повествовательная и драматическая литература Запада».

Эйхенбаум Борис Михайлович.

Значительный вклад в изучение «Героя нашего времени» внес крупнейший советский лермонтовед Б. М. Эйхенбаум.

Обращая внимание на лермонтовскую  оценку Печорина, заключенную, по словам самого поэта, в названии его книги, Б. М. Эйхенбаум писал: «Заглавие, действительно, звучит иронично, и иначе его нельзя понять: „Вот каковы герои нашего времени!“  Это заглавие заставляет вспомнить  строки „Бородина“, на которые обратил  внимание Белинский: „Да, были люди в  наше время, не то, что нынешнее племя: богатыри — не вы!“ Однако ирония этого заглавия обращена, конечно, не против самой личности героя, а против „нашего времени“, это ирония „Думы“ и „Поэта“. Именно так следует  понимать уклончивый ответ автора предисловия: „Не знаю“. Это значит: „Да, злая ирония, но направленная не на Печорина самого по себе, а на вас, читатель, и на всю современность“»18.

По мнению Б. М. Эйхенбаума, заслуга  Лермонтова не только в том, что он обновил жанр романа, синтезировав в нем цикл повестей с такими «нероманными»  жанрами, как новелла, путевой очерк  и др., но и в том, что он сделал роман психологическим.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                         Заключение.

Значение Лермонтова, и, прежде всего  его «главной книги» - романа «Герой нашего времени», в развитии последующей  русской литературы трудно переоценить. Вряд ли можно назвать более или  менее крупного писателя второй половины позапрошлого столетия, включая таких  гигантов, как Достоевский и Толстой, кто бы не испытывал на себе стимулирующего воздействия Лермонтова.

В «Герое нашего времени» Лермонтов  впервые в «истории души человеческой»  вскрыл такие глубинные пласты, которые  не только уравнивали ее с «историей  народа», но и показывали ее приобщенность  к духовной истории человечества через ее личностно-родовую значимость.

Главным героем Лермонтова является Печорин.

Таких людей, как Печорин, в дворянском обществе николаевской России встречалось немного. И, тем не менее, в этом своеобразном, исключительно одаренном человеке Лермонтов показал типично дворянского героя 1830-х годов, того трагического периода русской общественной жизни, который наступил после подавления восстания декабристов.

Печорин не только не имеет ничего общего, но и глубоко враждебен  обывательскому, обыденному отношению  к действительности, которое господствует в дворянском «водяном обществе». Критический  взгляд умного и наблюдательного  Печорина на социальную действительность во многом совпадает с мнением  самого Лермонтова. Это совпадение оценки окружающей жизни ввело в  заблуждение некоторых читателей  и критиков, воспринявших Печорина, как образ автобиографический. В  действительности Лермонтов относится  критически и к Печорину, подчеркивая, что он не столько герой, сколько  жертва своего времени. Печорину свойственны  и типичные противоречия передовых  людей его поколения: жажда деятельности и вынужденная бездеятельность, потребность в любви, участие  и эгоистическая замкнутость, недоверие  к людям, сильный и волевой  характер и скептическая рефлексия³⁸.

Образ Печорина, передового русского человека 1830-х годов явился закономерным результатом всего творчества Лермонтова. Появление Печорина было подготовлено субъективной лирикой поэта и  в первую очередь такими стихотворениями, как «Монолог», «1831-го июня 11 дня» и  «Дума». В героях юношеских поэм и драм Лермонтова в какой-то мере намечаются черты, получившие в дальнейшем развитии образ Печорина. Особенно большое значение в становлении  образа современного героя, а, в конечном счете, и образа Печорина, имели тип  «странного человека», так прочно вошедшего  в юношескую драматургию Лермонтова и имеющего многочисленных предшественников в русской литературе первых трех десятилетий XIX столетия.

В конце я хотела сказать, что  наверно в каждом поколении есть такой противоречивый герой, который  весь мир ставит под сомнение. Если бы таких героев не было, я сомневаюсь, что мы бы были бы на таком уровне развития культуры (в целом, жизни), как сейчас.

«Герой нашего времени» бессмертный  роман, который будет жить своей  жизнью, пока мир существует. Его  будут читать наши дети и дети наших  детей, но каждый будет оставлять  о ней свое мнение.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Словарь терминов.

1. Аспект (от лат. aspectus — вид, облик, взгляд, точка зрения) — одна из сторон рассматриваемого объекта, точка зрения, то, как он видится с определённой позиции.

2. Фа́тум (лат. fatum) — в Древнем Риме олицетворение судьбы. Фатами назывались также божества, подобные греческим мойрам, и определявшие судьбу человека при его рождении; у стоиков — сила, управляющая миром.

3. Нигилист - это человек, который не склоняется ни перед каким авторитетом, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип.

4. БОСЯ́К, -а, м. Опустившийся человек из деклассированных слоёв населения. | ж. босячка, -и. | прил. босяцкий, -ая, -ое.

5. Идеология (от идея и логия), система взглядов и идей, в которых осознаются и оцениваются отношения людей к действительности и друг к другу, социальные проблемы и конфликты, а также содержатся цели (программы) социальной деятельности.

6. Композиция (от лат. compositio — составление, сочинение) - построение художественного произведения, обусловленное его содержанием, характером и назначением и во многом определяющее его восприятие.

7. Циклизация в литературе — процесс, в ходе которого произведения одного жанра группируются вокруг какого-либо тематического признака (как правило, персонажа).

8. Авантюрная новелла- новелла приключения.

9. Меланхо́лик (греч. μέλαινα χολή, мелэна холе, «чёрная желчь») — темперамент в классификации Гиппократа. Человека меланхолического темперамента можно охарактеризовать как легко ранимого, склонного глубоко переживать даже незначительные неудачи.

10. МА'ЗА'НКА, и, ж. (обл). Строение, изба из глины, сырцового кирпича или тонкого дерева, обмазанного глиной.

11.  ГУМАННОСТЬ (от лат. humanus — человечный) — обусловленная нравственными нормами и ценностями система установок личности на социальные объекты (человека, группу, живое существо), которая представлена в сознании переживаниями сострадания и сорадования и реализуется в общении и деятельности в актах содействия, соучастия, помощи.

12. ЭГОЦЕНТРИЗМ (от лат ego — Я и centrum — центр круга) — неспособность индивида, сосредоточиваясь на собственных интересах, изменить исходную познавательную позицию по отношению к некоторому объекту, мнению или представлению даже перед лицом противоречащей его опыту информации.

13. ПО'ПРИЩЕ, а, ср. (книжн. ритор). Сфера деятельности. Военное п. Научное п. Какое мне поприще откроется, когда он сломит рог боярству родовому. Пушкин. Там уж поприще широко: знай работай да не трусь. Некрасов.

14. ФЛАНКЕ́Р воен. конный воин, который фланкиру́ет, послан на фланкирова́нье или фланкиро́вку; фланкеры высылаются россыпью по флангам (бокам) отряда для охраны его от внезапного нападенья.

17. Славянофилы, представители одного из направлений русской общественой и философской мысли 40—50-х гг. 19 в. — славянофильства, выступившие с обоснованием самобытного пути исторического развития России.

20. suffisance , Существительное

самодовольство с

достаточность ж

29. РУССОИ'ЗМ, а, мн. нет, м. (истор). Система взглядов, основывающаяся на социальных и педагогических учениях французского мыслителя 18 века Ж.-Ж. Руссо.

33. Историзм - принцип рассмотрения мира, природных и социально-культурных реалий в динамике их изменения, становления во времени, развития.