Средства выражения семантики сомнения на материале русского и болгарского языков

В отечественной  лингвистике изучению категории  сомнения и близких значений посвящены работы И. Г. Никольской [24], Л. В. Щелкановой [39], Л. Ю. Емельяновой [11], М. А. Винокуровой [8]. Семантика сомнения традиционно описывается в рамках субъективной модальности, например, в трудах Г. А. Золотовой [13]; В. В. Виноградова [7]; И. А. Филипповской, [34]; М. И. Откупщикова [25]; изучается как микрополе в функционально-семантическом поле достоверности (Теория функциональной грамматики [32]; В. Н. Тарасенко [31]) или как модусная категория (Т. В. Шмелева [38]; Н. Д. Арутюнова [2]; Т. И. Краснова [16]; О. А. Кобрина [14]).

Интерес представляют работы И. Г. Никольской, в которых семантика сомнения рассматривается с позиции эмоциональной составляющей [24]. Ссылаясь на частотный словарь русского языка под редакцией Л. Н. Засориной, исследователь указывает на то, что частотность слов сомнение и сомневаться опережает употребительность целого ряда номинаций этого же тематического класса (названий чувств и эмоций), признаваемых ключевыми словами русской культуры (ср.: любовь - 140, любить - 632; страх - 145, бояться - 454; вера - 96, верить - 277; радость - 130, радоваться - 30; сомнение - 82, сомневаться - 57; тоска - 51, тосковать - 16; грусть - 25, грустить - 16; печаль - 19, печалиться - 6, и делает вывод, что, уступая по частотности словам положительной «чувственной» семантики, сомнение и сомневаться превосходят по употреблению ключевые слова негативной эмоциональности.

И. Г. Никольская понимает категорию сомнения как семантическую категорию, которая функционирует на пересечении трёх основных семантических зон - достоверности, оценочности и эмотивности - и вступает в межкатегориальные связи со многими другими семантическими категориями. А под инвариантной категориальной ситуацией сомнения предлагает понимать такое положение дел, при котором «говорящий обладает или не обладает достаточным знанием о некоторых имеющих / имевших место реальных или предполагаемых событиях, явлениях, фактах действительности» [24].

Л. Ю. Емельянова считает, что при анализе семантико-прагматического аспекта высказываний со значением сомнения необходимо учитывать весь дискурс, а не изолированные высказывания. «Смысловая целостность дискурса обеспечивается иерархией темы и микротем. Общая тема - это смысловое ядро текста, концентрированное и обобщённое содержание текста. Частные темы раскрывают общую. Мельчайшие частные темы - это сверхфразовые единства» [11]. Основной прагматической функцией высказываний сомнения, согласно точке зрения Л. Ю. Емельяновой, является то, что с их помощью практически любую информацию в дискурсе можно представить как неточную, завуалировать, если нет уверенности в её достоверности.

Как компонент категории предположения и достоверности сомнение рассматривается в работах М. А. Винокуровой. По мнению исследователя, в зависимости от того, как говорящий оценивает полноту своих знаний, высказывание может быть представлено как достоверное / недостоверное положению дел в действительности. И на этом основании выделяет три степени достоверности высказывания: простая (нейтральная), категорическая и проблематическая. «Семантическую шкалу достоверности можно представить таким образом: на одном полюсе располагаются средства выражения модальности проблематической достоверности с наибольшей степенью сомнения, на другом – средства выражения модальности категорической достоверности с наибольшей уверенностью говорящего в сообщаемом. Промежуточное положение на данной шкале занимают модальные значения, заключающие в себе нейтральный способ представления информации» [8].

На основании этого  исследователь выделяет три вида предположения:

• обоснованное предположение, которое базируется не только на субъективных факторах, но и на частичном владении объективной информацией. Данное значение фиксируется между полюсами достоверности и недостоверности. Вероятность предположения тем более приближается к достоверной, чем большим знанием об описываемой ситуации обладает говорящий;
• необоснованное предположение, которое в большей мере основано не на объективных данных, а на желании говорящего расширить объем информации, выделить те или иные аспекты речевой ситуации. Значение смещено к полюсу недостоверности;
• избыточное предположение. Для таких высказываний характерна высокая степень уверенности говорящего в сообщаемом. Но это не достигает предела констатации факта в связи с тем, что наблюдается небольшая доля сомнения. Данное значение только приближено к полюсу достоверности.

Но достоверность / недостоверность информации складывается и из других источников: степени уверенности, обоснованности, определенности / неопределенности высказывания, поэтому в ходе определения степени достоверности надо опираться на данные аспекты.

   Таким образом, степень изученности семантики сомнения свидетельствует о том, что сложная семантическая категория, функционирующая на пересечении ряда семантических зон. Вступая в системные связи с другими семантическими категориями, сомнение приобретает широкий спектр вариантных значений.

Итак, категория  модальности является универсальной категорией,  присущей  всем  языкам, так как каждое высказывание содержит в себе  указание на отношение к действительности.  В лингвистической литературе  принято рассматривать категорию модальности как  двуахспектную категорию, т.к.  любое предложение (не  только  высказывание,  включенное  в контекст)  не  только  отражает  объективно  существующую  внеязыковую реальность,  но  при этом  содержит  субъективную  оценку  говорящим отображаемого события,  поэтому  принято  подразделять  модальность  на  объективную  и  субъективную.  Объективной модальностью  выражение отношения содержания  высказывания  к действительности  с точки зрения  реальности / ирреальности, а субъективной - отношение говорящего к  содержанию  высказывания.  Исходя  из  этого  понимания  модальности, можно считать, что сомнение, является  одним из  видов субъективной  модальности. В нашей работе мы, вслед за И.Р.Гальпериным, будем  рассматривать модальность на уровне высказывания, то есть в  предложениях, включенных в  контекст,  так  как  материал,  на котором мы основываем нашу работу,  представляет  собой  связные  художественные  тексты. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2 Семантико-прагматическая характеристика семантики сомнения.

Язык представляет собой единое общечеловеческое явление. Он подчиняется общим для него законам эволюции. Но эти законы реализуются в отделных конкретных языках, которые   выступают в виде звеньев общей системы, т.е., в качестве конкретных реализаторов данного языка [18].

Сравнительно-сопоставительный аспект - необходимый компонент эффективного подхода к исследованию любого языкового явления, направленный на углубленный и обобщающий показ сходств и различий в структуре и семантике однотипных грамматических категорий в сопоставляемых языках. При подходе к языку с точки зрения другой языковой системы могут быть отмечены такие его особенности, которые традиционной грамматикой данного языка оставлялись без внимания.

Сравнение двух языков признается современной лингвистикой плодотворным при наличии хотя бы одного сходного момента в их стрктуре. Следовательно, признание этого факта является основной теоретической предпосылкой, на которой строится сопоставительное изучение русского и болгарского языков.

Болгарский  и русский языки, являясь родственными по происхождению, уже много веков развиваются по своим внутренним законам. Поэтому при их сопоставлении наряду со значительным сходством мы находим немало различий.

Алина Юрьевна, я не добавила здесь абзац  о связи предположения и сомнения,т.к. их связь описана в теоретический части. В работе М.А. Винокуровой эта связь указывается.

Смысл сомнения и близкого ему по значению предположения в русском и болгарском языках может быть выражен как непосредственно, то есть с помощью перформативных глаголов:

–  Сдаётся мне, что они уже уехали, – усомнился замполит [С. 1, с. 51].

– Струва ми се, че вече са заминали – усъмни се комисарят на болницата [Д. 1, с. 74].

так и косвенно, т.е. с помощью других средств.

Так, в русском языке имеют место такие морфологические средства, как модальные частицы авось, похоже, знать, пожалуй:

– Будем ждать, авось скоро уберутся [Б. 1,с. 586].

– Похоже, что на этот раз они крепко на нас насели и не так-то просто будет от них отделаться [Б. 1, с. 395].

Служебные частицы ли, чай:

– Они тоже не дали немцам дойти до Москвы, хотя именно  в ту  ночь содрогались от мысли: « Не сдадим ли?» - ещё не зная, что Москва никогда не будет сдана [С. 1, с. 174].

Синтаксические средства: вводные слова и конструкции может быть, наверное, должно быть, видимо (видно, видать), боюсь:

– Не знаю, товарищ командующий, – сказал Климолвич, – видимо у него другие указания [С. 1,с. 138].

Инверсия слов, переспрос, альтернативный вопрос; вопросительные конструкциями с частицами разве, неужели, сложноподчинённые предложения с придаточными, которые вводятся союзами, выражающими сомнение, недоверие:

– Неужели её там нет? Неужели даже сейчас она не увидит меня? – думал он, задыхаясь от волнения [Б. 1, с. 653].

В болгарском языке семантика сомнения также выражается разнообразными языковыми средствами. Прежде всего, обращают на себя внимание модальные слова и конструкции. По мнению Ю. С. Маслова, все модальные слова в болгарском языке подразделяются на шесть типов:

• используемые при большой степени уверенности в правильности высказывания: сигурно, очевидно, явно;
• используемые при меньшей степени уверенности: вероятно, навярно, може би;
• используемые при сомнении: едвей ли, наддали;
• используемые при указании на нечто кажущееся, может быть, не отвечающее действительному положению дел: сякаш, като че ли;
• используемые при выражении личной эмоциональной оценки сообщаемого факта: според мен, страхувам;
• используемые при категорическом утверждении: наистина, разбира се [20, с.288].

Слова, выражающие оттенки сомнения, включены в первые пять позиций этой классификации.

- Трябва да ги потърсим! – рече Синцов. – Трябва да ги потърсим, може би те са все пак живи, тия с парашутите (Д.1,с.55)

–  Види се, познават кой е лаком за мёд – усмихна се Ерусалем Захаров [А. 1, с. 76].

– Хубавичко ще ви бъде тука, нали? – рече тя, като оглеждаше стаята [А. 1, с. 87].

Значение предположения  в болгарском языке выражается при  помощи неинфинитивного типа да-конструкции  в сочетании с отрицанием. Иногда для репрезентации значения предположения в вопросительных конструкциях может использоваться частица ли.

- Не е ли по-добре да възвием назад, докато се изясни положението? (Д.1,с.51).

В данной работе, исходя из фактического материала, основное внимание будет уделено неперформативным маркерам выражения семантики сомнения, поскольку их употребление  в обоих сопоставляемых языках более частотно, нежели употребление перформативных глаголов.

При сопоставлении  средства репрезентации сомнения в русском и болгарском языках целесообразно подразделить на три группы: эквиваленты, аналоги и несовпадения.

Под эквивалентами  понимаются стабильные словарные соответствия, которые служат в процессе перевода опорными, «готовыми» его единицами: «Эквивалентом следует считать постоянное равнозначное соответствие, как правило, не зависящее от контекста» [27, с. 13]. Эквиваленты относятся к сфере языка и устанавливаются в силу тождества обозначаемого, а также в силу традиции языковых контактов между языками оригинала и перевода. Эквиваленты могут быть полными и частичными.

К полным эквивалентам можно отнести следующие языковые средства, выражающие сомнение в сопоставляемых языках.

• В значении вероятности, видимости чего-либо употребляются вводно-модальные слова наверное / навярно:

- Ах, Зайчиков, Зайчиков, - подумал Серпилин, - не хватал звёзд с неба, когда был у меня на стажировке, служил по-разному – и лучше, и хуже других, потом воевал на финской, наверное,  храбро [С.1, с. 115].

- Ах, Зайчиков, Зайчиков – помисли Серпилин, - не снемаше ти звезди от небето, когато стажуваше при мене, служеше различно – и по-добре, и по-лошо от другите, после си воювал във финската война, навярно храбро [Д.1, с. 165].

• Водно-модальные словосочетания может быть / може би для выражения значения возможности, вероятности чего-либо:

–Может быть, наши возвращаются? – главным образом чтобы успокоить докторшу, неуверенно сказал Шмаков, хотя знакомое, тягучее, прерывистое гудение уже говорило ему, что это не так, а докторша вовсе не волновалась [С.1, с. 152].

–Може би нашите се връщат! – главно за да успокои доктората, неуверенно рече Шмаков, мигар познавато, проточено, пресекливо бучене да му показваше, че не е така, а доктоката съвсем не се вълнуваше [Д.1, с. 214].

• Вводно-модальные слова боюсь / страхувам се для выражения опасения чего-либо, тревоги, беспокойства:

– Как там наши, в заводе? – Никого не видать, – сказал Баюков, – боюсь, побило их [С.1,с.277].

– Как са нашите там, във фабриката? – Никой не се вижда – рече Баюков, – страхувам се да на са ги избили [Д.1,с 389].

Неполными эквивалентами в структурном отношении являются:

• вводно-модальное слово по-моему в  русском, выраженное наречием, и модальное предложное сочетание личным местоимением в В.п. според мен в болгарском. В обоих языках они в случае выражения собственного предположения, в котором нет полной уверенности.

- По-моему, там сейчас немцы, – сказал Синцов. [С.1,с.21].