Русский человек глазами иностранцев

Но, вместе с тем, в повседневном общении японского языкового  коллектива продолжают сохраняться  и характерные для японской традиции ритуальные (стереотипные) формы коммуникации, приглушающие и подавляющие индивидуальное языковое творчество. Это связано с большим распространением в японской речевой культуре ритуальных форм. В японском языковом коллективе, как и английском языковом коллективе существуют более жесткие требования к стилю и форме речи, более строго детерминируется и речевое поведение индивидуума. Дискурсивные скрипты для некоторых ситуаций прописаны более жестко.

В японском языке существует необычайно богатая развитая система  личных местоимений, около 50 форм обращений  в почтительно-официальном, высоком, нейтральном, сниженном, дружески-вежливом, скромном, фамильярном стиле; около 50 форм приветствий, более 40 форм выражения  прощания, добрый десяток форм выражения  благодарности, более 20 форм извинений⁴. Существует специальная лексика.
О собеседнике говорится: Ваше почтенное имя (соммэй); Ваше благоухающее имя (гохомэй); Ваше драгоценное письмо (гёкуон); Ваша достопочтенная супруга (рэйфудзин).

О себе же говорится: Моя неумелая работа (сэссаку), Моя глупая сестра (гумай), Мое жалкое жилище (сэттаку). Так можно сделать вывод о том, что стратегии вежливости японцев направлена на собеседника, как и в английской культуре. Однако, в отличие от английской вежливости, японская вежливость строится ещё в приуменьшении своих достоинств и достижений и преувеличении достижений того, к кому обращаются вежливо. Надо сказать, что если собеседник согласится на откровенную лесть, сказанную из вежливости, то он проявит себя как невоспитанный человек. Поэтому такой разговор состоит из японца-хозяина, который будет во всю принижать свой дом, свою работу, достоинства близких, и вежливого посетителя который будет решительно не соглашаться.


Японская грамматика позволяет  строить высказывание буквально, глядя  на выражение лица собеседника, следя  за его реакцией, ибо положительный  или отрицательный смысл, модальность  всего высказывания сообщается ему  заключительным словом, каковым в  японском языке, за редкими исключениями, всегда служит сказуемое главного предложения. Причем японский лингвист Хорикава Наоёси справедливо указывает: "Мы говорим так не потому, что такова грамматика японского языка, но грамматика такова потому, что так говорили наши предки"⁵. Японцы широко используют эти возможности языка. Известен пример из истории, когда 8-й сёгун "верховный военачальник" из дома Токугава - Иосимунэ, осудив в пространном высказывании на военном совете действия правителя провинции Идзу, сумел в последний момент изменить смысл всего высказывания на прямо противоположный - одобрительный, так как уловил по лицам других военачальников, что это осуждение не будет им приятно, а следовательно, осложнит общую обстановку. Для этого ему потребовалось чуть изменить форму только одного последнего слова - предиката, заключающего все высказывание: "ару май" (не является) на аро (является).

С особым отношением к собеседнику  связано и стремление избегать в  речи указания на прямую связь или  зависимость двух явлений, устанавливать  логическое взаимоотношение их, ибо  неизвестно, как на это смотрит  собеседник. Известный японский лингвист Киндаити Харухико указывает: "Опоздавший на работу никогда не скажет "я опоздал, потому что электричка попала в аварию (дэнся-га косё-симасита кара тикоку-симасита)". Слишком прямолинейно для японца здесь вся вина возлагается на транспорт и снимается личная ответственность. Он всегда будет стремиться затушевать прямую зависимость опоздания от аварии и чаще всего скажет буквально так: "Электричка, потерпев аварию, я опоздал (дэнся-га косё-ситэ тикоку-симасита)"⁶, представив оба явления как параллельные и почти независимые и тем самым признавая и свою вину. Деепричастные обороты как от переходных, так и непереходных глаголов при разных субъектах действия характерны и частотны в японском языке. Целый ряд таких выражений, выстраиваясь в цепочку, крайне затрудняет понимание японского текста для нас, привыкших к иным типам связи в родном языке.

Речь, изобилующая союзами, связками, формами указания взаимозависимости  отдельных частей высказывания, считается  в японском языке признаком неразвитой речи. Японцы в идеале стремятся к опущению всех этих связующих звеньев, превращая свою речь в полунамек, где связь намечена лишь легким штрихом или всецело подразумевается⁷. Японская речь в этом отношении сродни японскому искусству, которое "взяло на себя задачу быть красноречивым на языке недомолвок"⁸. Можно сказать, что для японского языка характерна нечеткость, неаналитический, интуитивный характер выражения мысли. "Я считаю, что говорить обо всем расплывчато и есть способ выражения, присущий японцам. В нас заложена привычка необычайно опасаться ясных форм выражения", - указывает известный японский языковед Ивабути Эцутаро⁹.

Лингвист Хага Ясуси отмечает большую частотность в речи японцев  таких выражений, как: "соно ути" (как-нибудь, тем временем), "тэкитони" (подходящим образом), "тасё" (сколько-то), "икубун" (как-то), "тётто" (чуть) и т.д. Обычными в их речи являются и такие выражения, как: "нан  то наку" (как-то необъяснимо), "бэцуни до то йу кото-мо най кэдо" (ведь это  не то, о чем можно было бы сказать  что-то особое). Привычными понятиями японцев являются трудно переводимые "мэбунрё" (что-то типа русского "на глазок") или "мунадзанъё", букв. "расчет в груди" (т. е. интуитивное представление о чем-то).

Известный японский писатель Танидзаки Дзюнъитиро замечает: "...многоречивость не в характере нашего народа". - "Японец отдает предпочтение скорее невербальной коммуникации, чем вербальной", - говорит Хага Ясуси. Действительно, для японца характерно большое внимание к так называемым "омовасэбури" - значениям, возникающим при высказывании за пределами самого высказывания, нюансам, коннотативным значениям¹⁰.

Иногда это может серьезно осложнить понимание высказывания на японском языке.

Летом 1945 г. японское правительство, возглавлявшееся тогда премьером  К. Судзуки, заявило в печати о  позиции Японии по отношению к  Потсдамской декларации, использовав  глагол "мокусацу-суру", записываемый двумя иероглифами "молчание" и "убийство". Перевести его на европейские языки, действительно, трудно, но в контексте заявления Японии при существовавшей ситуации этот глагол, видимо, был ближе всего к смыслу русского выражения "хранить гробовое молчание". В официальных же кругах союзников этот глагол получил перевод ignore (игнорировать) или даже "отвергать". Естественно, что этот смысл имел иной оттенок, весьма существенный в тот ответственный момент. Некоторые японские источники считают, что если бы этот глагол был тогда понят и переведен ближе к истинному смыслу, который вкладывала в него Япония, допустим: give it the silent treatment (обойти молчанием), то, может быть, не было бы трагедии Хиросимы и Нагасаки. Конечно, это сомнительно, но склонность к неясным, причем к неясным, с точки зрения европейца, формулировкам, склонность к недоговариванию и опоре на возникающий контекст неоднократно осложняла взаимопонимание японцев с союзниками в дальнейшем, как свидетельствует известный в Японии знаток английского языка Нисияма Сэн.



Описанные особенности речевого поведения японцев и отличающееся от нашего представление, например, о  направлении и течении действия проявляются и в использовании  японцами невербальных средств коммуникации, в частности, в языке жестов и  в языке повседневного поведения.

Значительные трудности  возникают во время приветствий. Японцы при приветствии не пожимают друг другу руки, не целуют друг друга в щеку, не совершают никаких других подобных действий, так как это считается негигиеничным, возможно, из-за жаркого и влажного японского климата, как думают некоторые японские авторы¹¹. И. Эренбург записал в своих мемуарах: "Почему европейцев изумляют нравы Азии? Европейцы, здороваясь, протягивают руку, и китаец, японец или индиец вынуждены пожать конечность чужого человека. Если бы приезжий совал парижанам или москвичам босую ногу, вряд ли это вызвало бы восторг". Справедливое замечание. Тем не менее некоторые японцы, познакомившись с европейским этикетом, иногда прибегают к рукопожатию, иногда же нет. И вы всегда в затруднении - протянуть ему руку или последовать японскому обычаю. Поскольку в языке повседневного поведения информация передается именно нарушением обычного поведения, тем труднее и нам, и японцу понять, почему не состоялось рукопожатие - или в силу уважения к обычаям страны собеседника, или это информация о проявлении неуважения.

Татьяна Викторовна Ларина в своей книге «Межкультурная коммуникация» приводит отрывок  из романа Майкла Криктона «Восходящее  солнце», в котором говорится  о том, что явпонцы являются мастерами  косвенных действий. То есть, если японец не доволен вашим поведением, он никогда не скажет это вам в  лицо. Но он может сказать это  вашему другу, коллеге или даже начальнику, чтобы те уже передали это вам. Японцам необходимы такие дополнительные каналы коммуникации, потому что они никогда не позволят себе сказать вам это напрямую.

Также в данном отрывке  подчеркивается насколько важна  для японцев невербальная коммуникация. Чтобы понять насколько сильна невербальная коммуникация для японцев нужно  представить как хорошо мать и  дитя понимают друг друга без слов. Также точно японцы понимают друг друга, как будто бы они являются очень близкими родственниками. Для  английской культуры это крайне не свойствено, для англичан наоборот превалируют языковые формулы для  выражения своих чувств. Для русской  культуры, возможно, смысловая нагрузка на невербальные формулы коммуникации имеет место быть, но только в  ситуации, когда собеседники хорошо друг друга знают. В статье «Cultural Impact on Negotiation»¹² («Влияние культуры на переговоры») автор в своем исследовании говорит о том, чаще всего в процессе общения к паузам в речи прибегали именно японцы. Это объясняется как раз именно тем, что для японцев даже паузы в речи приобретают некоторое смысловое значение. После них, по наблюдениям автора, по количеству выдержанных пауз в речи отличились русские. Однако между существует больше отличий нежели сходств в невербальной коммуникации японцев и русских. Внешне невербальное поведение японцев во многом выглядит более сдержанным по сравнению с поведением русских. Это проявляется в следующем:

• Японцы традиционно избегают физического и визуального контактов в общении. Ср. активность этих контактов в невербальной коммуникации русских, в т. ч. роль физических контактов в сфере повседневного этикета, роль визуального контакта и поддержании коммуникации.
• Японцы в целом меньше пользуются ритможестами, а сами такие жесты обычно имеют меньший размах и большую частоту движений, чем у русских.
• Японцы заметно сдержаны в выражении эмоций. В частности, в сравнении с русскими у них отмечается значительная ограниченность мимики, особенно рта и бровей. (Русская мимика считается близкой по типу к мимике французов и итальянцев.) В сфере жестикуляции для японцев менее характерны интенсивные жесты выражения эмоций - например, у них почти нет жестов с использованием кулака, распространенных у русских.
• Японцы отличаются большей дистанцией общения, чем русские. Так, в вежливом общении для них обычна дистанция в три шага, а для русских - в два. Личная зона у японцев также больше, чем у русских, что сближает их с англичанами.
• В плане содержания можно отметить следующее. Японцы имеют в целом меньший, чем у русских, набор средств выражения направленных на партнера позитивных и негативных эмоций; большинство их эмоциональных средств обращено, скорее, к себе, чем к окружающим. Так, у японцев традиционно отсутствуют имеющиеся у русских ярко выраженные жесты грубого отказа, открытой угрозы, прямого оскорбления, резкого возмущения.
• Почти нет исконно японских интенсивных, ярких жестов позитивной опенки, сильной радости, отчаяния; скудны выражения ласки, любви, жалости, утешения - ср. наличие значительного числа жестов такого рода у русских.

Заключение

Таким образом, на основе вербальных и невербальных средств, мы провели параллели между русской и английской культурами, а также между русской и японской культурами.

Таким образом, наши культуры не совпадают в плане стратегий  сближения и дистанцирования. То что для русского человека является одной из стратегий сближения, для  англичанина является как раз  наоборот, стратегией дистанцирования. Русская вежливость больше направлена на субъекта и несет большую этическую  нагрузку. Для русского коммуникативного поведения (как вербального, так и невербального) в большей степени характерна эмоциональность (эмоция в процессе общения).

В индивидуалистической культуре, к которым принадлежит английская, дистанция между членами общества больше, чем в коллективистской, и в случае необходимости установления контакта для сокращения этой дистанции  необходимы большие усилия. Отсюда – больший упор на стратегии позитивной вежливости: повышенная заинтересованность в собеседнике, внимание к нему, подчеркнутая расположенность, демонстративная обходительность. В результате акцент делается на форму, а не на содержание. В русской культуре, где дистанция между коммуникантами короче, нет необходимости в столь подчеркнутой демонстрации своей лояльности и доброжелательности. Акцент делается на другую культурную ценность – искренность, то есть на значение, а не на форму.

Можно сделать вывод о  том, что японцы в процессе глобализации больше всех из стран Азии, какими бы консервативными они не казались, приняли устои европейского общества. Во многом стратегии вежливости японской и русской культуры различаются, однако общие черты все-таки также  имеют место быть. Различия в использовании коммуникативных стратегий объясняются разными принципами вежливости и особенностями социальных отношений, характерных для сопоставляемых культур. 

Приложение

Табл. 1 Характеристика индивидуалистической и коллективистской культуры организации