Автор работы: Пользователь скрыл имя, 12 Августа 2014 в 06:11, доклад
Характерной чертой этого термина в русском языке стала невозможность раскрыть его значение через анализ его логико-понятийной структуры и его расширенное применение.
В современной науке под дискурсом понимается практически всё, что угодно исследователю . Причём мало кто оговаривает своё понимание термина, предоставляя, таким образом, читателю/слушателю замечательную возможность разобраться во всём самому. Однако далеко не всегда синтез фоновых знаний и конкретного контекста приводит к однозначному пониманию (а это и требуется от термина) того, что стоит за таинственным словом «дискурс».
Всё это тем более странно и потому, что именно во второй половине ХХ века возникло и утвердилось в трудах советских учёных такое направление, как грамматика (лингвистика) текста. Определяя лингвистические закономерности организации текста (И.Р.Гальперин, О.И.Москальская, З.Я.Тураева и др.), языковеды с необходимостью пришли к выводу как о недостаточности применяемого метода, так и о нечёткости и неоднозначности используемого терминологического аппарата (проблемы разграничения предложения и высказывания, текста и его единиц и т.п.).
Более того, традиционный структурно-семантический подход не обладал достаточной объяснительной силой по отношению к таким ведущим характеристикам текста, как его цельность и связность. Невозможность сугубо лингвистического объяснения этих текстовых категорий вызывает рефлексию в отношении смежных областей знания: формулируется гипотеза о роли замысла создателя (Н.И.Жинкин), образа автора (И.И.Ковтунова). Очевидно, что подобная точка зрения согласуется с представлением Бенвениста о дискурсе как «речи, присваиваемой говорящим», но и эта дефиниция долгое время остаётся без должного внимания.
В зарубежной лингвистике оформление дискурсивного анализа как дисциплины относится скорее к 1970-м годам. В это время были опубликованы важные работы европейской школы лингвистики текста (Т.ван Дейк, В.Дресслер, Я.Петефи и др.) и основополагающие американские работы, связывающие дискурсивные штудии с более традиционной лингвистической тематикой (У.Лабов, Дж.Греймс, Р.Лангакер, Т.Гивон, У.Чейф).
К 1980–1990-м годам относится уже появление обобщающих трудов, справочников и учебных пособий – таких, как Дискурсивный анализ (Дж.Браун, Дж.Юл, 1983), Структуры социального действия: Исследования по анализу бытового диалога (редакторы – Дж.Аткинсон и Дж.Херитидж, 1984), четырехтомный Справочник по дискурсивному анализу (под редакцией Т. ван Дейка, 1985), Описание дискурса (под редакцией С.Томпсон и У.Манн, 1992), Транскрипция дискурса (Дж.Дюбуа и др., 1993), Дискурсивные исследования (Я.Ренкема, 1993), Подходы к дискурсу (Д.Шиффрин, 1994), Дискурс ,сознание и время (У.Чейф, 1994), двухтомный труд Дискурсивные исследования: Междисциплинарное введение (под редакцией Т.ван Дейка, 1997).
Главной особенностью всего дискурсивного направления, как справедливо считает Е.С.Кубрякова, является «убеждённость в том, что ни синтаксис, ни грамматика языка не могут изучаться вне обращения к его использованию».
Таким образом, можно констатировать, что дискурсивное направление исследований рождается из противопоставления функционализма формализму , из столкновения взглядов на природу языка.
Как считает М.Л.Макаров, (с.84) формализм исходит либо из утверждения об отсутствии у языка собственных точно определяемых функций, либо из теории о полной независимости формы от функции. Поэтому в своей методологии формализм настаивает на анализе структурных особенностей «языка в себе» , не отягощенном изучением «языка в общении».
Принцип же функционализма , по М.Л.Макарову, опираясь на метафору
«языка-инструмента», исходит из семиотического
понимания языка как системы знаков, которая служит или используетс
Формальный подход выявляется там, где исследователь предельно абстрагируется от социальных и контекстно-обусловленных особенностей использования той или иной языковой единицы и дискурс определяется просто как язык выше уровня предложения или словосочетания .
В русле же функционального подхода дискурс рассматривается в связи с использованием языка в процессе речевого общения людей, следовательно, можно говорить о зависимости определения дискурса от того, с какой целью и в каком ракурсе рассматривалось само общение .
В качестве примера подобного подхода можно привести работы Т. ван Дейка, появление которых (по словам самого ван Дейка) знаменует переход к междисциплинарному исследованию дискурса.
Концепция ван Дейка строится на основе вовлечения в анализ таких факторов, как мнения и установки говорящих, их этнический статус и т.п. Анализ направлен на изучение личностных характеристик носителей языка, их намерения, эмоции, предпочтения.
Я не человек-загадка, но к себе в душу просто так редко кого пущу. Вы будете видеть, слышать и чувствовать то, что захочу я, при этом вы будете думать, что так хотите вы. Мне кажется, что я способен видеть людей насквозь. Что касается работы, то к ней я всегда буду относиться одинаково, работа – это источник денег, связей, и конечно опыт, приобретённый на всю жизнь[2] .
Самостоятельный, волевой, сильный духом, уверенный в себе, знающий чего хочет – именно таким кажется автор данного текста на первый взгляд, именно так воспринимаешь Говорящего после того, как прочитаешь его самопрезентацию.
Но так ли это на самом деле?
Или же автор умело использует языковые средства, которые помогают ему создать именно такое впечатление о нем?
Выявить «истинное» содержание данного отрывка – цель предлагаемого дискурс-анализа.
Говорящий использует каскад личных местоимений . Так, например, местоимение «Я» употребляется четырежды, а местоимение «ВЫ» – трижды. Необходимо отметить, что автор текста исключает Читающего из своей личной сферы .
Он использует отрицание универсального высказывания : Я не человек-загадка, что позволяет ему выделить себя из группы «ВЫ».
Второй же частью предложения к себе в душу просто так редко кого пущу , автор указывает на то, что он – субъект действия, т.к. он отслеживает, кого впускать в душу, а кого нет (ниже доказывается, что это лишь желание быть таким).
Следовательно, наблюдается «ОН» – Говорящий (Субъект действия) и «ВЫ» – Читающие (Объект действия), которые – в его представлении – не являются единым целым.
Говорящий не просто отделяет себя от остальной группы «ВЫ», но и выделяет себя среди них. Он занимает позицию выше, чем находится группа «ВЫ». Это подтверждается не только смыслом содержательной части текста (контекста), но и преобладанием употребления местоимения «Я» относительно «ВЫ». Всё это автор использует для попытки огородить себя, выстроить защитный блокот «неприятелей».
Потребность Говорящего во внутренней защите также проявляется в конструкции первого и второго предложения с помощью инверсии, которая к тому же во втором предложении используется дважды, что усиливает её эффект: к себе в душу редко кого пущу; что захочу я; так хотите вы.
В первом случаи инверсия служит для выделения,
подчёркивания мысли, что он – как субъект – самостоятельно о
Но как было сказано выше , Говорящий данным языковым средством внутренне защищается . Отсюда вывод , что на данный момент у автора лишь желание быть таким.
В двух последних случаях автор меняет местами сказуемое и подлежащее, тем самым пытается содержательную часть предложения сделать более уверенной, серьёзной и не поддающейся опровержению . Попытка сделать что-либо предполагает отсутствие того или иного . Поэтому поскольку Говорящий только пытается сделать это, значит, именно этого ему не хватает в жизни.
Из всего выше сказанного, можно сделать вывод, что данный способ построения предложения здесь используется для внешней защиты, для маскировки внутреннего страха, неуверенности.
Выбор Говорящим лексемы «загадка» свидетельствует о том, что автор текста – мужчина, поскольку для женщин характерен выбор прилагательного в тех случаях, когда они говорят о себе: женщина скореене загадочная , чем не загадка . В данном же тексте вообще отсутствуют прилагательные.
В конструкции второго предложения Говорящий использует предикаты: видеть, слышать и чувствовать, с помощью которых он задействует все модальности восприятия . Таким образом, автор «обволакивает» Читающего, т.е. пытается воздействовать сразу на все каналы восприятия. Таким образом, он охватывает сразу все группы психотипов – визуалов, аудиалов и кинестетиков.
Также важно отметить, что данная конструкция предложения, а именно следующая её часть: «вы будете видеть, слышать и чувствовать только то, что захочу я…», позволяет сделать выводы, чтоГоворящему лет 20-25 . Подобные реплики, высказывания характерны для подросткового периода, когда подросток уверен в данной мысли и утверждает её . Но судя по содержанию текста, можно предположить, что его автор старше 16 лет, но данная характерная черта подросткового периода осталась.
Третье предложение интересно следующей своей частью: я способен видеть людей насквозь , здесь важно использование языковой формы «способен». Способность – ‘ возможность, умение что-нибудь делать ' (толковый словарь Ушакова), т.е. способность что-либо делать лишь предполагает умение этого, а не утверждает.
На этом основании можно сделать вывод, что « способен » содержит в себе значение неуверенности, сомнения , которые в данном предложении подкреплены выражением: мне кажется.
Четвертое и заключительное предложение несёт в себе информацию об отношении автора к работе . Начинается оно небрежно: что касается работы. Можно предположить, что Говорящий не доволен должностью, которую он занимает . Сам факт того, что о работе он говорит лишь в заключительном предложении , свидетельствует, что она для него не самое важное или же ему не приятно говорить об этом по каким-либо причинам.
Используя метафору (модель природы) источник работы,…, Говорящий несознател
Также важно отметить, что лексема источник употреблена Говорящим в качестве прагмемы . Данная лексема вносит идею движения, чего-то чистого и необходимого , т.е. использовано слово, обозначающее реалию, позитивно оцениваемую социумом (Ср . со значением способ заработка ), что позволяет Читающему тему денег воспринять положительно.
Вывод:
Дискурс-анализ данного текста позволяет реконструировать портрет Говорящего. Во-первых, автор текста – молодой человек, лет 20-25. У него есть работа, на которой он чувствует себя достаточно органично, но при этом старается обходить тему «моя работа», отстраниться от неё, не вдаваться в подробности. Возможно, что это связано с тем, что Говорящий не доволен своей должностью или специальностью, он не реализуется на работе так, как бы ему того хотелось.
Как было сказано выше, все предложения не содержат лишнего, т.е. того, что помогло бы создать более яркое представление о Говорящем. Таким образом, именно это позволяет сделать вывод, что автор текста закрыт, возможно, не особо общителен.
Говорящему не хватает уверенности в себе, защиты . У него присутствует страх быть не понятым, преданным . Он пытается внешне казаться сильным, но на самом деле ему необходима защита в его окружении, поддержка . Использование каскада личных местоимений, отрицание универсального высказывания, позиции «НАД», инверсии; исключение Читателя из личной сферы и чёткое разграничение между группой «ВЫ – как объект» и «Я – как субъект» – все эти языковые средства используются Говорящим именно для внешней защиты, которой ему так не хватает в реальной жизни .
Таким образом, дискурс-анализ данного текста позволяет констатировать наличие большого количества специальных языковых средств, с помощью которых Говорящий «скрывает своё истинное лицо» иискусственно создаёт о себе то впечатление, которое ему необходимо: самостоятельного, волевого, сильного духом, уверенного в себе человека.
Как свидетельствует приведённый анализ, дискурс понимается как сложное коммуникативное явление , не только включающее акт создания определённого текста, но и отражающее зависимость создаваемого речевого произведения от значительного количества экстралингвистических обстоятельств – знаний о мире, мнений, установок и конкретных целей говорящего.
В дискурсе, по мнению Т. ван Дейка, отражается сложная иерархия знаний, необходимая как при его порождении, так и при его восприятии.
Преимущество такого понимания состоит в том, что дискурс не ограничивается рамками конкретного языкового высказывания, то есть рамками текста или самого диалога: говорящий и слушающий, их личностные и социальные характеристики, другие аспекты социальной ситуации, несомненно, относятся к данном событию[3].
Следовательно, как справедливо отмечает Е.С.Кубрякова, концепция Т. ван Дейка исключительно важна именно потому, что в неё даётся многоплановое и разностороннее определение дискурса как особого коммуникативного события, как «сложного единства языковой формы, знания и действия» (ван Дейк, с.5), как события, интерпретация которого выходит далеко за рамки буквального понимания самого высказывания.
Данная концепция, как представляется, оказала значительное влияние на обогащение исходного понятия дискурса за счёт включения в него большого спектра различных характеристик.
Ещё одно направление, в последние годы ставшее особенно популярным, вышедшее даже за рамки науки в публицистику, восходит к французским структуралистам, прежде всего к М.Фуко[4] .
Идея Фуко состояла в том, что инструментом освоения реальности является речь , речевая практика людей, в ходе которой не только осваивается, «обговаривается» мир, но и складываются правила этого обговаривания , правила самой речи, а значит и соответствующие мыслительные конструкции . Речь в таком ее понимании принято называть дискурсом.
Дискурс — это одновременно и процесс и результат — в виде сложившихся способов, правил и логики обсуждения чего-л.[5] В основании же любого дискурса лежит высказывание — «атом» речевой практики.
С точки зрения М.Фуко, понятие «дискурс» включает в себя общественно принятые способы видения и интерпретирования окружающего мира и вытекающие из именно такого видения действия людей и институциональные формы организации общества.
То есть, по Фуко, дискурс не описывает мир, а формирует его .