Оптина Пустынь и русская культура

Министерство  Культуры Российской Федерации

Санкт-Петербургский  Университет Культуры и Искусств

 

 

 

Реферат по теме :

«Оптина Пустынь и русская  культура»

 

 

 

Выполнила студентка группы (23)442

Паньтюхова Таисия

 

 

 

 

 

 

Санкт-Петербург

2014г.

 

ОГЛАВЛЕНИЕ

I. Введение 

II. Значение Оптиной пустыни

III. История возникновения Оптиной пустыни

IV. Основание скита в Оптиной пустыне

V. Братья Кириеевские

VI. Иван Васильевич Киреевский и его учение о душе

VII. Петр Васильевич Киреевский – праведник в миру

VIII. Оптина пустынь в жизни Н.Гоголя

IX. Лев Николаевич Толстой и Оптина пустынь

X. Оптина пустынь в жизни Ф.М.Достоевского

XI. Заключение

XII.Список использованной литературы

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

"Мне нужно ежеминутно, говорю  вам, быть мыслями выше житейского дрязгу, и на всяком месте своего странствия быть в Оптинской Пустыни…"

Гоголь. Письма

Исчезнет без следа твоя печаль,

И ты увидишь, полный изумленья,

 Иной страны сияющую  даль,

Страны живых, страны обетованья .

Преп. Варсонофий Оптинский

Оптина  Пустынь - это значительно больше, чем памятник архитектуры, культуры, ни мощами святых угодников, ни чудотворными иконами, ни архитектурными красотами, ни историческими подвигами. Но несмотря на то, что перед октябрьским переворотом 1917 года в Российской империи было более 1000 монастырей, именно сюда, в  Оптину Пустынь, стремилось огромное количество богомольцев разного возраста, звания и образования со всей России. Она  влекла своей высокой духовностью  и умным деланием своих старцев.

Оптина  Пустынь была неразрывно связана  с русской культурой XIX-начала XX веков. Сюда к старцам приезжали многие представители русской культуры, искавшие в Оптиной исцеления  и укрепления: братья Киреевские, А.С. Хомяков, Н.В. Гоголь, В.А. Жуковский, Ф.И. Тютчев, И.С. Тургенев, П.А. Вяземский, Ф.М. Достоевский, В.С. Соловьев, С.М. Соловьев, К.Н. Леонтьев (в монашестве Климент), С.А. Нилус, В.В. Розанов. Посещали обитель  П.И. Чайковский, Н.Г. Рубинштейн, граф А.П. Толстой (человек святой жизни, который  непрестанно молился и даже носил  вериги), Великий Князь Константин Константинович Романов (президент  Императорской Академии Наук, религиозный  философ, поэт), преподобномученица Великая  Княгиня Елизавета. Граф Л.Н. Толстой  за несколько дней до кончины опять  пришел в Оптину и бродил вокруг скита, но так и не осмелился в  него войти. Преп. Амвросий Оптинский  называл великого писателя "воплощением  гордыни".

 

 

 

ЗНАЧЕНИЕ ОПТИНОЙ ПУСТЫНИ В  ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ РОССИИ

Значение  Оптиной Пустыни очень велико в духовной жизни России. Она является лучшим представителем того духовного  возрождения, которое возникло в  конце 18-го века в России. Расположенная  у опушки девственного соснового  бора, отрезанная от мира рекой Жиздрой, она была превосходным местом для  отшельнической созерцательной жизни. Это был чудный духовный оазис, где  повторялись благодатные дары первых веков монашества. Они - эти дары, получили полное выражение в особом служении - старчестве. Действительно, оптинские старцы отличались высшим из всех даров - даром рассудительности, а также прозорливостью, даром  исцелений и чудотворений. Это  служение пророческое - как в апостольские времена это творили пророки, так и теперь старцы утешали страждущих, возвещали по воле Божией будущее. Старчество в Оптиной Пустыни берет начало от схиархимандрита Паисия Величеквского, молдавского старца, возродителя  духовного делания в монашестве, выходца из Полтавской губернии. Из Рославльских лесов в Оптину переселились его последователи во главе с  иеросхимонахом Львом. Старец Лев, могучий  и властный, открывает ряд старцев. Его учение и сотаинник о. Макарий  возглавляет группу ученых и литераторов - монахов и мирских лиц, которые  обрабатывают и перекладывают на литературный язык переводы, сделанные  старцем о. Паисием с греческого языка писаний величайших аскетов  древности, таких как Исаак Сирии, Макарий Великий, Иоанн Лествичник. Под влиянием о. Макария русский  философ И.В. Киреевский закладывает  основание философии "цельности  духа", которая должна была лечь в  основу русской самобытной культуры. При старце о. Амвросии - ученике  о. Льва и о. Макария - Оптина достигает  расцвета. Слава о Старце гремит по всей России. К нему устремляются во всех концов ее. Необычайно сострадательный  и благодатно одаренный, он умеет  скрыть свою прозорливость и благодатную  помощь под покровом шутки. Он всегда говорит краткими афоризмами стихотворной формы. Во время расцвета России и  Оптиной Пустыни тысячи и тысячи людей находили у него поддержку  и наставление. Следующие старцы: о. Анатолий (Зерцалов); ученик старца Амвросия - Иосиф; старец Варсонофий, в миру полковник  генерального штаба, - по благодатной  одаренности подобны своим учителям. Последние старцы: Феодосий - мудрец, Анатолий - утешитель (Потапов) и дивный Нектарий продолжают ту же традицию. Последний  из них - старец Нектарий, во дни огненного  испытания Родины утоляет духовную жажду верующих, сам находясь в  изгнании.

ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ОПТИНОЙ  ПУСТЫНИ

Время основания Оптиной Пустыни неизвестно. По преданию, ее основал в древние  времена покаявшийся разбойник  Опта. Есть предположение, что она  была основана монахолюбивым князем Владимиром Храбрым, или ближайшими его наследниками. Но вероятнее всего, что основателями ее стали неизвестные  отшельники, избравшие для своих  подвигов глухое место в лесу, вдали  от всякого жилья у пограничной  засеки с Польшей, место неудобное  для хлебопашества, никому не нужное и никому не принадлежащее. Таким  образом, Оптина принадлежит к числу  древнейших монастырей. Известно, что  в 1625 году ее игуменом был Сергий. В 1630 году там была деревянная церковь, шесть келлий и 12 человек братий, и управлял ею иеромонах Феодор. Царь Михаил Феодорович пожаловал Оптиной  мельницу и землю в Козельске  под огороды. В 1689 году братья Шепелевы (местные бояре) построили Введенский собор. Вскоре наступило время реяорм Петра 1-го. В 1704 году отобрали в казну  мельницу, перевоз через Жиздру и  рыбные ловли, а в 1724 году обедневшая обитель указом Синода и совсем была упразднена, как "малобратный монастырь". Но уже в 1726 году по ходатайству стольника  Андрея Шепелева она была восстановлена. При закрытии совершенно разоренная, она теперь медленно восстанавливалась. Но ее полное восстановление началось лишь с 1795 года, когда на нее обратил  внимание московский митрополит Платон и назначил туда строителем иеромонаха Иосифа, а через год был назначен вместо него о. Авраамий. Произошло  это так: митрополит Платон решил  устроить в Оптиной общежительный  монастырь наподобие Песношского  монастыря и просил его настоятеля о. Макария выбрать из своей братии для этой цели способного человека. О. Макарий ответил: "Да у меня нет таких, владыко, - а вот разве  дать тебе огородника Авраамия?" Авраамий был представлен митрополиту. Болезненный  и смиренный, он пробовал отказаться, но старцы Самуил Голутвенский и Иоанн  Песношский сказали, что это зов  Божий, и о. Авраамий отправился в  Оптину. Обитель он нашел в крайнем  запустении: "Не было полотенца руки обтереть служащему". Братий было 3 престарелых  монаха. В скорби своей о. строитель  отправился к своему старцу в Песношь. О. Макарий повез его с собой  по окрестным помещикам - благотворителям, и о. Авраамий привез в Оптину 2 воза различных вещей. Кроме того, с  благословения о. Макария, из его  монастыря в Оптину перешло 12 братий. Число монашествующих стало быстро возрастать. Отец Макарий все время  одобрял и руководил о. Авраамием. Вскоре о. Авраамий привел в порядок  хозяйство, огородил обитель, закончил судебные дела в пользу обители, построил колокольню, Казанскую больничную церковь, братские кельи, развел сад. В 1812 году он в ожидании неприятеля скрыл церковное  имущество в земле под церковью и приискал для братии в дремучем лесу недоступный овраг с пещерой. Но враг не дошел до Оптиной. Скончался  о. Авраамий в 1817 году. После него настоятелем  был Маркелл, а затем Даниил. Но расцветом своим и славой Оптина Пустынь обязана следующему своему настоятелю архимандриту Моисею. При  нем были перестроены и увеличены  храмы, построены и новые. Старые братские корпуса надстроены, прибавлено семь новых корпусов, каменная ограда с семью башнями, новый большой корпус для братской трапезы, библиотека, гостиницы (8 корпусов с тремя флигелями), два конных двора, скотный двор, заводы черепичный и кирпичный; мельница близ монастыря выстроена вновь. Братское кладбище, весь скит с его церковью, келлиями и службами - все это возникло при о. Моисее. Кроме того, разведены огромные огороды; фруктовые сады и земельные владения Оптиной увеличены вдвое, причем лес занимал 188 десятин. Приток средств шел со стороны богомольцев, которых привлекала Оптина Пустынь с ее особым духом, напоминающим времена древнего подвижничества.

ОСНОВАНИЕ СКИТА ОПТИНОЙ ПУСТЫНИ

Сердцем Оптиной Пустыни - местом, где бился  пульс ее жизни, откуда исходила та благодатная сила, которая освящала жизнь насельников монастыря - был  знаменитый оптинский скит, место  пребывания святых оптинских старцев.

Скит  создал историческую славу Оптиной  Пустыни. Основание скита произошло  следующим образом. О. Моисей, в то время пустыножитель Рославльских лесов, ездил по делу в Москву и  оттуда на обратном пути заехал в Оптину Пустынь. Настоятель - о. Даниил, зная желание  преосвященного Филарета, тогда епископа Калужского, основать вблизи Оптиной  Пустыни лесной скит, представил ему  о. Моисея, который в это время  был далек от мысли расстаться с пустыннической жизнью в Рославльских лесах. Владыка и о. Даниил усердно  его убеждали о преимуществе жизни  вблизи монастыря, и он уехал, увозя  с собой письмо владыки Филарета к рославльским пустынникам, приглашавшее их перебраться в Калужскую епархию  под его всекрылие. Прибыв на место, о. Моисей рассказал своим сопостникам  свои впечатления. Отшельники, выслушав его, одобрили план переселения, тем  более что в этот момент им угрожали неприятности от земской власти. С  о. Моисеем отбыли в Оптину Пустынь  его брат о. Антоний и два монаха: Илларион и Савватий. По прибытии в  Оптину Пустынь в 1821 году о. Моисею с  братией предстоял огромный труд: надо было расчистить от вековых сосен  огромную площадь для постройки  скита. Оба брата - о. Моисей и о. Антоний, вместе с наемными рабочими валили сосны и корчевали пни. Скит был  расположен в 170 саженях от обители. План скита был одобрен владыкой Филаретом, который начертал: "1821 г., июня 17-го. Строить скит да благословит  Бог благодатию Своею, да поможет  совершить". Благочестивые местные  граждане помогли деньгами. Сначала  поставили дом, в котором поселились начальные насельники. 26 октября  о. Моисей писал родственнику, что  они 3 месяца трудились около строения келлий и св. храма. "Благодарю  Бога, что Он нас привел сюда", - этии словами о. Моисей закончил свое письмо. В другом письме, написанном вскоре после этого, о. Моисей извещает одного иеромонаха, что "выстроены уже 3 келлии и храм во имя св. Иоанна Предтечи и Крестителя Господня". Но средства оскудевали, и о. Моисей поехал за сборами в Москву. Он вернулся с возком, переполненным поклажею, которая состояла из церковной утвари. 5-го февраля 1822 года состоялось освящение храма. Епископ Филарет предложил о. Моисею принять сан священника. О. Моисей наотрез отказался. Но владыка ему пригрозил, что в случае отказа он будет с ним судиться на Страшном Суде, и о. Моисею пришлось уступить. После сего, о. Моисей был назначен духовником скитской братии. Постепенно возникали по сторонам храма отдельные домики братских келлий. Были посажены плодовые деревья, кедровые орехи, которые превратились в стройные деревья и дали плоды через 25 лет. Также было посажено множество ягодных кустарников. Было выкопано 2 пруда. О. Моисей был вынужден сделать долги и поехал вторично в Москву за сбором для погашения их, но был вскоре вызван назад, так как владыка Филарет, принимая Киевскую епархию и покидая Калужскую, назначил его настоятелем Оптинского монастыря, и он должен был к нему явиться для принятия прощального благословения. Это знаменательное событие совершилось в 1825 году. После о. Моисея скитоначальником стал его младший брат о. Антоний. Вот какое впечатление оставил по себе скит в воспоминаниях лица, бывавшего там в юности при скитоначальнике о. Антонии: "Величественный порядок и отражение какой-то неземной красоты во всей скитской обители, часто привлекали детское мое сердце к духовному наслаждению, о котором вспоминаю и теперь с благословением, и считаю это время лучшим временем моей жизни. Простота и смирение в братиях, везде строгий порядок и чистота, изобилие самых разнообразных цветов и благоухание их, и вообще какое-то чувство присутствия благодати, невольно заставляло забывать все, что вне обители этой. В церкви скитской мне случалось бывать преимущественно во время обедни. Здесь уже при самом вступлении, бывало, чувствуешь себя вне мира и превратности его. С каким умилительным благоговением совершалось священнослужение! И это благоговение отражалось на всех предстоящих до такой степени, что слышался каждый шелест, каждое движение в церкви. Клиросное пение, в котором часто участвовал сам начальник скита о. Антоний, было тихое, стройное, и вместе с тем величественное и правильное, подобно которому после того и нигде уже не слыхал, за всем тем, что мне очень часто приходилось слышать самых образованнейших певчих в столицах и известнейших певцов Европы. В пении скитском слышались кротость, смирение, страх Божий и благоговение молитвенное, между тем, как в мирском пении часто отражается мир и его страсти - а это уже так обыкновенно. Что ж сказать о тех вожделеннейших днях, когда священнодействие совершалось самим начальником скита о. Антонием? В каждом его движении, в каждом слове и возгласе видны были девственность, кротость, благоговение и вместе с тем святое чувство величия. Подобного священнослужения после этого я нигде не встречал, хотя и был во многих обителях и церквах". Представить себе внешний и внутренний, духовный облик, обители и скита в период расцвета Оптиной можно, обратившись к стихотворению старца схиархимандрита Варсонофия (Плиханкова), бывшего в начале этого века начальником оптинского скита:

. Наследие веков тенистый бор  По сторонам ее раскинулся  дремучий: В нем тишина, безмолвию  простор, Свобода полная для  чувств святых и дум: Лишь  слышен там порой деревьев  шум, Когда вершины их колеблет  ветр летучий.

Ясней здесь небеса и чище их лазурь . Мирской  ярем нося и скорбный совершая Средь  мрака и стремнин тернистый жизни  путь, Сподобился я видеть отблеск  рая.

Братья Киреевские .

Иван Васильевич Киреевский и его  учение о душе.

В развитии русской религиозно-философской  мысли славянофилам принадлежит  очень заметное место. И среди  них Иван Васильевич Киреевский (1806-56) является одной из самых интересных личностей.

Предки  Киреевского принадлежали, как и  у других славянофилов, к русскому служилому дворянству. Человек образованный, знавший пять языков, отец Киреевского  был поклонник опытных наук: медицины и "божественной науки" химии; Но это был человек большого благочестия, натура духовно-одаренная, чуткая и  глубоко религиозная. Мать Киреевского - Авдотья Петровна, известная более  под фамилией своего второго мужа Елагина, игравшая такую большую  роль в культурной жизни Москвы 30-х  и 40-х годов. Для своего времени  она выдавалась своим образованием, была типичной представительницей русского романтизма, натурой чувствительной, восторженной, чему способствовала ее дружба с Жуковским; она была человеком, жившим духом православия и церковной  жизнью; - влияние мужа играло здесь  особенную роль. В такой семейной обстановке 22-го марта 1806 года в Москве родился Киреевский. На шестом году он лишился отца. Его юность прошла под духовным руководительством  матери, Жуковского и отчима А. А. Елагина, поклонника Канта и Шеллинга. Шестнадцати  лет приехав из деревни в Москву Киреевский впитал настроения и вкусы  матери, полный интереса к русской  литературе, знакомый с французской  и английской философией и влекомый туманными построениями немецкого  романтизма и немецкой идеалистической  философии. Но прежде чем попасть  в Европу, Киреевскому пришлось провести несколько лет в Москве. Он слушает  лекции московских профессоров, проповедывающих  уже философию Шеллинга; поступает  на службу в Московский архив, где  служило много представителей тогдашней  дворянской молодежи, увековеченной  Пушкиным под именем "архивных юношей". С некоторыми из них он образует "общество любомудров" для изучения философии и прежде всего Шеллинга.

Отдавшись весь духу православия, Киреевский внимательно  следил за религиозной мыслью современного ему запада. Мы знаем как много  он читал по протестантскому богословию и философии. Внешне спокойный, печальный, малоразговорчивый, он жил богатой  и содерджательной внутренней жизнью. Внешние общественные и политические события его не захватывали. Он никогда  не был политическим мыслителем. Киреевский самый неполитический мыслитель  среди славянофилов. Он прежде всего  отвлеченный философ-теоретик; его  система - нравственно-мистическое  учение, а не общественно-политическое. Характерно, что идеи "славянства" и "панславизма" его не интересовали. А если он касался политических событий, как например революции 1848 года или  Крымской войны, то опять-таки не с практической точки зрения, а отвлеченно-философской, освещая многие события со своего собственного, иногда оригинального, угла зрения.

Его жизнь кончилась 11-го июня 1856 года; он скончался от холеры в Петербурге. Последнее успокоение нашел он в  Оптиной Пустыни. На его могиле стоит: "Премудрость возлюбих и поисках  от юности моея. Познал же, яко не инако  одержу аще не Господь даст, приидох  к Господу". (Прем. Солом.). Здесь  вся духовная биография Киреевского.

В своем учении о душе Киреевский указывает  на ее иерархический строй. В основу учения он кладет "исконный христианский антропологический дуализм, различение "внешнего" и "внутреннего" человека. Он различает, выражаясь современными психологическими терминами, "эмпирическую сферу души" с ее многочисленными  функциями от ее глубинной сферы, лежащей ниже порога сознания, центральное  средоточие которой можно назвать "глубинным Я". Это те силы духа, которые отодвинуты внутрь человека (за порог сознания) грехом, и благодаря  чему нарушена та исконная цельность, в которой таится корень индивидуальности и ее своеобразие. Эти силы, этот внутренний человек, закрыт от сознания властью греха. Преодолением греха  и "собиранием" сил души надо стремиться связать эмпирическую сферу с  глубинным центром, этим "внутренним средоточием", подчиняя ему эту  сферу. "Главный характер верующего  мышления, - говорит Киреевский в  этом замечательном отрывке, - заключается  в стремлении собрать все силы души в одну силу, надо отыскать то внутреннее средоточие бытия, где разум и  воля, и чувство, и совесть, прекрасное и истинное, удивительное и желаемое, справедливое и милосердное, и весь объем ума сливаются в одно живое единство и, таким образом,.ВОССТАНАВЛИВАЕТСЯ  существенная личность человека в ея первозданной неделимости" (II, 337). В  этой восстановленной цельности  сил иерархический примат принадлежит  моральной сфере, от здоровья которой  зависит здоровье всех других сторон, или свойств души.

Основное  положение в своем учении о  познании (гносеология) Киреевский выражает так: "Тот смысл, которым человек  понимает Божественное, служит ему к разумению истины вообще" (II, 306). Другими словами, - "познание реальности есть функция Богопознания".

Это чрезвычайной важности свойство познавательной способности души и лежит в  основе гносеологических построений Киреевского  и дает ключ к разумению последних. "В основной глубине человеческого  разума, в самой природе его, заложена возможность сознания его коренных отношений к Богу" (II, 322), т.е. к  вере. Вера, Богопознание - это есть глубокое таинственное единение не только духа человека, но и всей его личности в ее цельности с Богом - этой высшей единственно истинной реальности.

Подобно этому и познание реальности вторичной, тварной должно касаться не только одного разума, но и "всем существом  своим в его целом приобщаться  реальности". Глубина познания, "овладение  реальностью" той истиной, которая  в ней скрыта, совершается не одним  умственным познанием, но "свечением  смысла, его осуществлением во внутреннем средоточии человека". Это возможно только в цельности духа, собранности  всех его сил.