Этикет как социокультурный феномен

В-третьих, этикет может отрываться от морали и в случае крайней своей  ритуализации, когда более важной становится сама форма, манера поведения, а не его моральные смыслы. Это  свойственно, как точно заметил  А. К. Байбурин, сословному (феодальному) этикету с «разработанной титулатурой  и жесткой регламентацией поведения» или строгому, детализированному дипломатическому этикету[2, с 23].

В-четвертых, на различие этикета  и морали указывает тот факт, что  этикет предполагает возможность заниматься исполнением этикетных норм и  предписаний профессионально. В  этикете существуют свои профессиональные авторитеты — церемониймейстеры, протокольные службы и т. п. Моральной же деятельностью, как известно, нельзя заниматься профессионально («нет такой профессии — «хороший парень»).

В-пятых, о различиях морали и этикета свидетельствует и  различие в санкциях. Если в морали нарушение норм приводит к тому, что нарушитель оценивается как  потерявший (в той или иной мере) «человеческое в человеке», т. е. оценке подвергается его право принадлежности к роду, к социуму в целом («выпал из гнезда»). Общественное мнение фиксирует  это в выражении «ведет себя не по-людски, не по-человечески». Нарушение  же норм этикета санкционируется  общественным мнением как «несовпадение  со «своими», со своей референтной  группой («выпал из «тусовки», чужак). Это  может выражаться в таких суждениях, как: ведет себя «не по-джентльменски», «не как положено себя вести дворянину» и т. п.

Таким образом, становится ясно, что этикет связан с моралью и  в то же время выходит за ее границы, соприкасаясь с другими формами  культуры. Этикет и мораль имеют  много общих характеристик и  функций: являются механизмами социальной регуляции, направленными на стабилизацию связей и отношений в обществе; выступают способами сохранения и передачи социально-культурного  опыта, традиций народа от поколения  к поколению; выполняют воспитательную и ценностно-ориентационную функции  и т. д. При этом они обладают и  собственной спецификой, самостоятельным  назначением, не позволяющим их отождествлять  или полностью подчинять этикет морали. Графически отношения между  этими явлениями могут быть изображены в виде круговой схемы, фиксирующей  «отношения перекрещивания» (пересечения). Все это дает основания говорить о том, что этикет — вполне самостоятельный  социально-культурный феномен при  всей его способности мимикрировать, объединяться с другими социально-культурными  феноменами.

Другой стереотип восприятия этикета, сложившийся в общественном сознании и гуманитарных науках, связан с тем, что этикет традиционно  описывается в литературе в качестве способа сохранения общества как  целостности и поддержания в  нем определенного порядка, согласованности  действий и поведения людей, а  так же как способ гармонизации межличностных  отношений и предотвращения конфликтов и т. п. Иначе говоря, этикет воспринимается исключительно в своей интеграционной (коммуникативной) функции. При этом не учитывается то, что социально-культурное назначение этикета не исчерпывается  интеграцией, согласованием индивидуального  поведения с общественными нормами.

Еще один стереотип, сложившийся  в отношении этикета, связан с  вопросом о его происхождении. Принято  считать, что этикет возникает примерно в веке XVI-XVII («при дворе французских королей как порядок обхождения аристократов при дворе»).

Если рассматривать этикет не только как совокупность норм и правил, но и как саму социально-культурную практику (вид социально-символического взаимодействия людей), или, иначе говоря, не только с позиций общественного сознания, но и с позиций общественного бытия людей, то начала этикета можно обнаружить и на ранних стадиях социальности. По крайней мере там, где есть: 1) разделение людей по социальным и коммуникативным признакам (статусам) и 2) выстраивание стратегии и тактики взаимодействия с учетом этих различий, там мы можем фиксировать наличие этикета (этикетных ситуаций). Речь идет о том, что под этикетом следует понимать не только «правила игры», но также и саму игру, и поведение играющих субъектов, и целый ряд других компонентов. 
Таким образом, если придерживаться данной позиции, становится ясно, что этикет вновь проявляет себя как явление парадоксальное. Он фактически «рождался дважды»: сначала как социальность (как «чистая форма»), как реальное взаимодействие людей, различающихся по своим статусам и учитывающих эти различия; а затем, как некий культурный знак (как «значащая форма», совокупность сознательно внедряемых норм), который обозначает уже существующее в реальной практике общения людей.

Подходя к истории этикета  с этих позиций, следует признать, что первые формы этикета существовали уже в первобытно-родовой общине. Существовавшие в ту пору нормы и  регламентации устанавливали определенный порядок в коммуникативных взаимодействиях, делая вполне определенными и  значимыми различия в статусном  положении различных индивидов  — членов общинного целого. Родоплеменная  организация общества не была однородной. По утверждению 3. Баумана, «племя —  это плотно структурированное образование  с контролируемым членством» [10, с 55]. В этом обществе существовала определенная дифференциация социальных функций, закрепленных за различными категориями индивидов. Поэтому, как заметил И. С. Кон, «индивид принадлежит уже не к однородной общине, а одновременно к нескольким различным группам и потому воспринимает себя глазами разных «значимых других»: родственников, друзей ... и т. д.» [6, с 46].

Например, у австралийских  аборигенов бытовавшие нормы требовали, чтобы при разговоре со старшими родственниками или людьми более  высокого статуса абориген пользовался  их диалектом или старался воспроизвести  особенности их речи. Мужчинам подробно предписывалось, как вести себя при  встрече с матерью своей жены, когда она приходит навестить  дочь или живет в его семье, а также когда он приходит на ее стоянку: на каком расстоянии стоять или сидеть, в какую сторону  при этом смотреть, какими словами  пользоваться, каким тоном говорить, как передавать ей пищу или какую-нибудь вещь, чтобы она не дотронулась  до места, к которому прикасался он, и т. д. [6, с 43]. «Абориген хорошо знает, — пишет О. Ю. Артемова, — как будет себя вести тот или иной родственник (в зависимости от степени родственной близости хозяину. — Л. Л.), придя к нему в гости: один войдет в хижину, другой сядет на землю позади хижины и будет через стену переговариваться с хозяином и его женой, сидящими внутри, а третий останется на определенном расстоянии от хижины и будет кричать оттуда» [6, с 44]. 

Кроме того, в это время  по существу не было собственно моральных  форм общения, поскольку основным отношением тогда было отношение человека к  природе, а не собственно отношение  человека к человеку. И поэтому  главным было — выживание, сохранение родового коллектива как условия  жизнедеятельности его членов и  обеспечения общего блага. Существовавшие формы общения были, скорее, ритуализованными, обрядовыми, нежели собственно этикетными. В успешной реализации норм общения  был заинтересован весь родовой  коллектив, а не только непосредственные участники общения, поскольку их выполнение связывалось в сознании коллектива с его будущим благополучием.

Кроме того, многочисленными  работами этнографов доказано, что  строгого разграничения между ритуалом, этикетом, обрядом, моралью и т. д. не было. Социальные нормы первобытного общества, по выражению О. Ю. Артемовой, были «мононормами» [1, с 16].  Все существовавшие нормы были едины в своей основной функции — поддержании порядка, сохранении традиций, завещанных предками, ради самосохранения общества как целостности — и несли в себе определенные стандарты, шаблоны поведения, которые позже приобрели характер собственно этикетных форм. 
Как справедливо замечает К. Стошкус, «многие современные поздравления и пожелания, выражения благодарности и сочувствия происходят от магических актов колдовства и заклинаний, которые были призваны обеспечить действительное благополучие тех, над кем эти акты совершались» [12, с 242].  Действительно, истоки многих современных правил этикета можно найти в первобытных верованиях и обрядах [6, с 27]. Это хорошо видно на примере такой этикетной формы поведения, как вручение подарка, которая первоначально во многом несла в себе языческий, культовый смысл. В давние времена, на уровне мифологического сознания, дар, подарок выступал как величайший знак доверия. Подарок представлял собой как бы часть дарящего, и, вручая эту «часть», дарящий отдавал самого себя в надежде, что тот, кому был сделан подарок, не воспользуется своей властью над дарящим во вред ему. 
Любопытный материал, посвященный тому, как многие правила современного этикета вырастают из различных поверий, уходящих корнями в мифологическую культуру народа, представлен в книге «Этикет у народов Передней Азии» на примере ливанского этикета. В ливанской культуре существует особый набор «неблагоприятных действий», совершение которых, сознательно или по неведению, считается нарушением этикета. Например, недопустимым является пересчет людей. «Многодетная мать никому не позволит пересчитывать ее детей. Она приходит в беспокойство, а нередко пугается и сердится, если замечает, что кто-то считает ее детей»[11, с 93].

Такое поведение человека, пересчитывающего детей, будет считаться  крайним проявлением невоспитанности, нарушением правил «хорошего тона». А истоки запрета на такое поведение — в «опасности» счета. Оказывается «от пересчета улетит благословение», поэтому ливанцы полагают, что счет приносит несчастье.

Аналогичные правила связаны  с запретом на занятия некоторыми делами (например, подметать («выметешь  благословение»), одалживать котел  и выносить его из дома с наступлением темноты (вынос котла сравнивается с выносом гроба) и др.). Это также будет считаться нарушением этикета, правил приличия.

Кроме того, считается недопустимым:

— пристально смотреть на кого-либо (помимо того, что это нарушает приличия, можно еще и сглазить);

— женщинам не рекомендуется  распускать волосы (это якобы привлекает змей, а заплетенные в косы волосы — отпугивают);

— примерять чужую новую  одежду прежде хозяина (а не то он умрет, и платье достанется нарушившему эту норму);

— плевать или кидать предметы в колодец или в источник (этим можно потревожить водяного духа) и т. д.

Аналогичные примеры можно  найти не только в этикетной культуре арабов, но и в других культурах, уходящих своими корнями в древние  религиозно-мифологические культы.

Вывод

Таким образом, анализируя социально-культурное состояние первобытного общества, можно  заключить, что этикет в это время  еще не выделился из общей культуры эпохи в качестве особого самостоятельного феномена, особого специализированного  вида сознания. В этом смысле этикет — более позднее образование, возникшее как результат разложения общественного сознания на специализированные формы и виды в связи с расслоением  самого общества уже не по «престижно-авторитетным», а по сословным, классовым, социально-групповым  признакам. 
Этикет проявлял себя в эту эпоху в своих первых неустойчивых формах, и прежде всего на уровне этикетных ситуаций — совокупности обстоятельств (положений), в которых люди различаются по своим социальным или коммуникативным статусам и выстраивают свои отношения с учетом этих статусов (этих различий).

Сферой его действия были только родоплеменные отношения («свои», родственники). Но уже в это время  социально-коммуникативные взаимодействия индивидов постепенно приобретают  собственно человеческие, культурно-символические  смыслы и оформление.

В целом, подводя итоги  сказанному, можно сделать ряд  выводов, которые фактически разрушают  сложившиеся стереотипные, и во многом, неточные представления об этикете.

1. Этикет — самостоятельный,  автономный социально-культурный  феномен, наряду с моралью,  правом, религией и др.

2. Возникновение этикета  — это скорее не единовременное  событие, а длительный процесс,  в ходе которого постепенно  вычленяются, отрабатываются и  нормативно закрепляются (приобретают  культурные смыслы) определенные  формы поведения (взаимодействия) людей. Причем возникают они  «не сами по себе, из некой  «чистой субъективности», а на  прочном основании его практической  деятельности, которая постепенно  приобретает и нравственно-ценностный  смысл, функционально закрепляясь  в структуре сознания»[12, с 194].

3. Этикет фиксирует определенные  социальные различия между людьми  и при этом указывает такой  способ общения (отношений), который,  не устраняя этих различий  в жизни, помогает «снять» их остроту в коммуникативном плане. Он задает определенные «правила игры», позволяющие достичь компромисса между неравными партнерами на взаимоприемлемых условиях и тем самым сохранить общество как целостность, обеспечить личное достоинство и суверенность участников общения.

4. Этикет — не только  вид общественного сознания (совокупность  норм и правил), но и определенный  способ бытия человека в социально-культурном  пространстве и времени. Этикет  не противостоит бытию человека. Он сам бытиен, он есть, условно  говоря, «нормативное тело общества»,  вне которого оно не существует.

Этикет — особая культурная универсалия. В любом обществе есть свои этикетные формы организации  жизни. Этикет — это особого рода «копилка» отточенных историей форм ситуационного человеческого взаимодействия, т. е. тех форм (способов) коммуникации, которые способны связать между  собой людей разного пола и  возраста, своих и чужих и т. д., сохраняя их автономность и личное достоинство.

2. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ СОВРЕМЕННОГО ЭТИКЕТА.

Современный человек то и  дело оказывается в ситуациях, которые  требуют от него специфических навыков  поведения и общения. Он бывает за границей, вступает в деловые и  личные отношения; посещает дипломатические  приемы, презентации и вернисажи; он ведет образ жизни, который  побуждает его налаживать контакты с людьми, говорящими на иных языках и связанных с далекими, подчас экзотическими культурами. Все это  предъявляет новые требования к  его поведению и внешнему виду, к его языку и культурному  кругозору. [11, с 35]

Выделяют четыре основных подсистемы этикета: