Трагсформация в Испании

границах, содержании, формах грядущих изменений.

Основное содержание принципа национального согласия в той форме, в которой он

сложился к началу переходного  периода, может быть сведено к  нескольким осново-

полагающим установкам. Во-первых, в условиях Испании идея национального  согласия

начала формироваться  в качестве призыва к национальному примирению на почве

осуждения гражданской  войны, рассматриваемой как не только трагическая, но и как

позорная страница испанской  истории, ликвидации разделения общества на "побе-

дителей" и "побежденных", широкой политической амнистии. В стране, где практи-

чески каждая семья имела  близких родственников, пострадавших на войне от рук

своих же соотечественников, речь шла о психологически чрезвычайно  трудном про-

цессе взаимного покаяния и прощения. Знаменательно в этом отношении, например,

обращение "О примирении в церкви и в обществе", принятое в апреле 1975 года

Конференцией испанских  епископов. В этом покаянном документе  церковь призывает

народ к национальному  согласию и просит у всех прощения за то, "что в гражданском

столкновении поддержала одну сторону и совершенно игнорировала другую", а также

признает свою вину в том, "что в течение стольких лет  она оказывала франкистскому

режиму полную поддержку" [3].

В условиях Испании само требование примирения приобретало  нередко специфи-

ческую окраску, будучи связано с сознательным отказом от публичного обращения к

болезненной памяти о страшном прошлом. Нынешняя оценка этой позиции  современ-

ной испанской политической мыслью неоднозначна. Одни из политологов и публи-

цистов убеждены, что решимость испанского общества на вынесение прошлого за

скобки в этот период свидетельствовала  о его высокой социальной зрелости, по-

скольку оно тем самым проявило способность придать приоритетное значение не груп-

повым, но общенациональным интересам, отказавшись от оглядки на прошлое и

устремив свои взоры на ближайшее будущее [4]. Другие сурово осуждают "амнезию"

[2]. Между тем достаточно  очевидно, что речь шла не о  забвении как таковом, ко-

торое в принципе и невозможно, но об отказе от культивирования памяти о пере-

несенных страданиях, преодолении чувства ненависти и жажды возмездия.

Национальное  примирение было связано также с  отвержением не только самой вой-

ны, но и социальных результатов, прежде всего сначала крайне жесткого, потом не-

сколько ослабленного авторитарного режима. Таким образом, забвение прошлого во

имя будущего было одновременно и отрицанием настоящего. Как писал  Г. Моран, кол-

лективное отвержение гражданской войны "было гумусом, который питал новую

демократию" [4]. Впрочем, таковым  было не только отвержение прошлого, но и

ставшее очевидным несоответствие режима современным нормам социально-полити-

ческой жизни. Глубинной  сутью национального согласия было нарастающее в недрах

гражданского общества осознание  прямой зависимости решения социальных проблем

отдельных общественных групп  и защиты их интересов от характера  и состояния

политического строя.

Конкретные представления об искомой модели демократического переустройства у

представителей разных социальных слоев и политических движений не было одина-

ковым. Более того, четко оформленных моделей демократического будущего в эти

годы не существовало ни у одной из оппозиционных партий. На деле речь шла скорее

об общих, мало соотнесенных с реальной ситуацией и возможностями Испании, пред-

ставлениях о современной и гуманной политической системе. Вообще принцип нацио-

нального согласия выступал не столько в рациональной, идеологической форме,

сколько в эмоциональной, психологической. И дело здесь не только в уровне познаний.

Для населения  Испании становилось характерным  возрастающее недоверие к идео-

логии как таковой  и выдвижение на первый план нравственно-психологических

требований к  политическим движениям и их лидерам.

Провозглашение  демократических реформ самой насущной целью нации - цент-

ральный пункт концепции национального согласия в Испании. Но оно одновременно

предполагало и определенное самоограничение в методах борьбы за нее. Гуманной

цели должны были соответствовать и гуманные средства: "Насилие как средство не

может быть использовано для  ее достижения" [5]. В формировании этого принципа

существенную (а по началу, может быть, и решающую) роль играл  страх перед воз-

можным повторением ужасов гражданской войны. Этим, однако, дело не исчерпы-

валось. С развитием и институализацией гражданского общества в Испании все боль-

ший вес стало обретать ясное понимание того, что насильственные действия не при-

водят к совершенствованию  условий человеческого существования. Наоборот, они

чреваты разного рода социальными  издержками: гибелью людей, социальным хаосом,

падением нравов, метанием между угрозами анархии и реставрации  диктатуры.

Вместе с тем  условиями внутреннего и внешнеполитического  характера создаются

возможности мирного, эволюционного перехода от авторитаризма  к демократии без

крупных социальных потрясений, потери управления и достигнутого уровня матери-

ального благополучия. Фундаментальной предпосылкой для этого и становилось

. национальное согласие, основанное не только на сходстве  позитивных политических

устремлений различных слоев  населения, но и на единстве утвердившихся  в обществе

представлений о цене, которую  оно было готово заплатить за преобразование режима.

Национальное согласие не есть полное политическое единомыслие. Скорее нао-

борот, оно потому и становится необходимым, что способно объединить во имя ре-

шения общей задачи индивидов, группы, организации, во многих иных отношениях

расходящиеся между собой. При отсутствии какого-либо общего соглашения об ис-

комой модели будущего режима и перехода к нему в испанском  обществе установилось

хотя и приблизительное, но достаточно точное и понятное всем представление о том и

о другом. При жизни Франко массовое тяготение к национальному согласию уже само

по себе было серьезным  социальным фактором, ослаблявшим диктатуру  и готовившим

общество к грядущей трансформации  политической системы.

Со смертью Франко эта  трансформация стала насущной практической задачей

общества. Тем самым принципу национального согласия были приданы  новые содер-

жание и смысл. Во-первых, на повестку дня встала необходимость уточнения и конк-

ретизации бытовавших в разных социальных кругах представлений о национальном

согласии. В частности, перед левой оппозицией возникает проблема выбора между

различными моделями мирного  перехода к демократии и, соответственно, конкретны-

ми методами и формами  этого перехода. Во-вторых, принцип национального согласия

становится не просто политической концепцией или массовым умонастроением, но и

важным инструментом преобразования общества. В-третьих, возникает практическая

потребность в  сближении точек зрения на реальное содержание принципа нацио-

нального согласия, поскольку представители различных слоев общества под этим поня-

тием подразумевали разные вещи. А для этого сближения были необходимы и сдвиги в

сознании, соответствующие социально-политические перемены и просто время.

"Чтобы Испания продвигалась  вперед, необходима кооперация всех  при уважении

ко всем", - говорил председатель Конференции испанских епископов, поборник демо-

кратизации Испании кардинал Энрике-и-Таранкон в речи на похоронах Франко (цит. по

[6]). Учитывая обстоятельства, в которых произносилась речь  Таранкона, можно заме-

тить, что за словами об "уважении ко всем" звучит призыв не просто к примирению, но

и к бережному отношению к старой политической элите и ее сторонникам.

Вместе с тем лидеры широкой антифранкистской оппозиции КПИ и Испанской

социалистической рабочей  партии (ИСРП) в начале переходного  процесса, говоря о

необходимости примирения, в то же время не отказывались от открытой конфрон-

тации не только со старым режимом, но и с некоторыми оппозиционными группами и

политическими фигурами.

Это был исторический момент, когда на социальной арене столкнулись  две главные

и отчетливые политические воли. Первая - воля так называемого  бункера, опоры

франкистской власти, и уцелевшего от старых времен правительства Наварры, стре-

мившегося продлить существование системы, подменив назревшую ее трансформацию

некоторым смягчением режима. Вторая - воля влиятельных левооппозиционных

партий ИСРП и КПИ, выраженная в ориентации на "демократический разрыв". По-

следний рассматривался как форма невооруженной борьбы против режима, предусмат-

ривающая, однако, серьезное открытое давление на него.

Наиболее важными инструментами  этого давления должны были стать  массовые

демонстрации и всеобщая забастовка; его ближайшими целями - подавление актив-

ности репрессивных органов, широкая политическая амнистия и немедленное введение

демократических свобод; его конечной целью - отстранение  от власти сил и конк-

ретных политиков, связанных в прошлом с франкистским режимом, и создание

временного правительства  с участием левых партий. За этими установками кроме

решительной нацеленности на ликвидацию авторитаризма и демократизацию поли-

тического строя угадывалось также и стремление связать демократизацию с перспек-

тивой продвижения к социализму (хотя и по-разному понимаемой ИСРП и КПИ).

Впрочем, о реальности этой перспективы речь в то время не шла, обращение этих

партий к социалистическим лозунгам служило, скорее, для демонстрации их непри-

миримости к авторитарному режиму. В отличие от португальской революции с ее

эксцессами испанский  процесс сразу же был ограничен  чисто политическими пре-

образованиями, и никто, включая  левые силы, не ставил всерьез вопроса  о коренных

экономических преобразованиях применительно к текущему моменту. Третья воля к

постепенному, избегающему резких шагов и энергичных разрывов, но неуклонному

продвижению к демократии, за которой и было будущее, в этот момент еще не

проявилась.

Установка на "демократический  разрыв" и широкий размах массовых выступлений в

1976 году принесли свои  политические плоды: во-первых, основные оппозиционные

партии и группировки сумели явочным порядком закрепиться на политической сцене

(как и независимые  профсоюзы на производстве), чему  не посмело препятствовать

правительство Наварры; во-вторых, оно достаточно быстро было заменено пра-

вительством А. Суареса, состоявшим из бывших, но здравомыслящих франкистских

администраторов, поставивших  своей целью осуществление демократической  рефор-

мы сверху. Правительство  вынесло на референдум вопрос об одобрении этой ус-

тановки народом, не расшифровывая содержания намечаемой реформы. Левые партии

выступили против референдума, опасаясь, что "верхи" перехватят у "низов", право-

центристские силы - у  левых политическую инициативу и  ограничат масштаб демо-

кратизации. Они призвали массы бойкотировать референдум. Однако его итоги на-

несли чувствительный удар: в референдуме участвовали 77% избирателей, из которых

94% проголосовали  "за". В силу этого КПИ и ИСРП были вынуждены отказаться от