Выявление характера противоречий Российской Империи и Великобритании в XIX веке

Так заканчивается первый этап восточного кризиса 30-х гг. XIX вв. Он ознаменовал победу русской дипломатии на Ближнем Востоке, влияние России в регионе сильно увеличилось, даже на короткий период стало доминирующем.

III Охлаждение отношений с Англией

Усиление позиции России в Османской империи не могло не вызвать противодействия ведущих европейских держав, у которых были свои интересы в Турции.

Чтобы понять, как кризис развивался дальше нужно понять, позицию которою заняли великие державы в отношении восточного вопроса после подписания Ункиар-Искелессийского договора.

Лорд Пальмертсон призвал Францию создать антирусский блок, чтобы помещать ратификации Ункиар-Искелессийского договора. И последняя не смотря на то, что у них с Англией были противоречия в восточном вопросе: Франция стояла на стороне Мухаммеда Али, Англия же поддерживала султана, обе страны на время забыли о своих противоречиях и объединились в своем стремлении помещать России укрепить свои позиции в Османской империи.

В сентябре Англия и Франция послали в Россию ноты, говорившее о том, что если Россия вмешается во внутренние дела Турции, то европейские кабинеты будет действовать так, как будто, этих нот не существовало. Но в этой ситуации российская дипломатия проявила стойкость, ответ был следующим: если потребует обстановка Россия будет действовать так, как будто нот не существовало вовсе.[2] Такой ответ ознаменовал победу российской дипломатии на данном этапе кризиса, Англия и Франция хотя и не приняли положений Ункиар-Искелессийского договора, но на время примерились.

Начнем с Англии. Подписание Ункиар-Искелессийского договора явилось поражением английской дипломатии в целом, и лорда Пальмерстона, министра иностранных дел Великобритании, в частности. Чтобы противостоять растущему влиянию России на Ближнем Востоке, как уже отмечалось, лорд Пальмерстон предложил Франции антирусский союз, который был оформлен в начале 30-х гг. и получил название «Сердечное согласие»[3]. Действие договора распространялось как на Восток, так и на Запад. Но если по западным вопросам союзники могли прийти к общим решениям, то на Востоке этого добиться не удалось. Пальмерстон понимал, что если война между Турцией и Египтом вновь начнется война, Франция незамедлительно поддержит Мухаммеда Али, тем самым начнет отстаивать свои интересы на Ближнем Востоке, в то время, как Англия выступала за сохранение единства Турции. Таким образом, союз с Францией мог существовать только в мирное время, и Англия выступала за сохранение status quo в турецко-египетских отношениях. Немаловажным для Англии было также то, что в случае разрыва союзных отношений ей бы пришлось проводить свою антирусскую политику самостоятельно, что противоречило внешнеполитическому курсу Великобритании того периода – политике «свободных рук».

Таким образом, десятилетие завершается полным триумфом Англии в Ближневосточном регионе, которой не только удалось уничтожить Уникиар-Искелессийского договор, но и навязать Франции наиболее удобные для себя условия разрешения ближневосточного конфликта. И снова в русско-британских отношениях мы наблюдаем не деление территории, а борьбу за лидирующие экономические позиции.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 3. Большая игра в Азии

 

В начале XIX века Англия прониклась уверенностью: рано или поздно Россия попытается похитить из ее короны лучшую жемчужину — Индию. Уверилась и стала заранее защищаться всеми силами: шпионскими, дипломатическими, пропагандистскими. Петербург ответил тем же. Так началась Большая игра — захватывающая и авантюрная холодная война двух крупнейших империй эпохи. 

 В апреле 1810 года была организована английская  разведка в районе большой  белуджской деревни Фехредж (Индия). 20-летний лейтенант 5-го Бомбейского  пехотного полка Его Величества Генри Поттинджер облачился в скромного странствующего муллу, которого сопровождали караван из 12 верблюдов и вооруженная охрана. Вскоре Поттинджер был разоблачён, но благодаря снисходительности хана, которого дерзкий маскарад  очень позабавил, был спасён от смерти.

Тем не менее, молодой лейтенант проследовал до персидской границы, а там под властью дружественного англичанам шаха, ему уже ничего не угрожало. Таким образом, он исследовал один из путей, по которому в Индию могла бы пройти русская армия : от Калата (порт на самом юге Белуджистана) он проследовал по южной дороге в Персию.

Его товарищ, капитан Чарлз Кристи, отправился северной дорогой — через Афганистан — и тоже справился со своей задачей успешно. Встретившись в столице шаха, друзья попрощались снова — теперь уже навсегда. Поттинджер вернется в Англию героем, а впоследствии станет генерал-лейтенантом и губернатором Гонконга. Кристи останется в Персии в качестве военспеца и падет одной из первых жертв Большой игры, сражаясь против русских войск в битве при Асландузе. Это случится 19 (31) октября 1812 года, в самый разгар общей схватки русских и англичан с Наполеоном.

I Первый этап «Большой игры»

После совместных проектов Павла I  и Наполеона индийских походов, страх перед русским нашествием был посеян. И начиная с 1810-х Центральную Азию наводняют британские агенты с разными легендами, но одной задачей: вычислить и предотвратить угрозу. За кого только не выдавали себя в этом разношерстном мире. При этом они принимали активное участие в местной жизни. Капитан Артур Конолли (автор самого термина «Большая игра») рассказывал, что его дилетантских познаний «среднего европейца» в медицине хватало на то, чтобы помочь местным и завоевать их доверие.

А самую, пожалуй, яркую шпионскую операцию первых десятилетий Большой игры британцы провернули в 1831 году. Чтобы получить возможность подробно исследовать верхнее течение Инда, руководитель Ост-Индской компании лорд Эдуард Элленборо придумал блестящий ход: отправить пенджабскому махарадже Ранджиту Сингху троянского коня. Точнее, пять великолепных серых в яблоках коней английской породы — в подарок. Ну а поскольку лошади не перенесли бы сухопутного путешествия по непролазным тропикам, их «пришлось» доставить вверх по реке — вплоть до Лахора, столицы Пенджаба. Сопровождающим к драгоценному грузу приставили молодого офицера Александра Бёрнса, который по дороге и собирал нужные сведения. Причем местные жители легко раскусили английскую хитрость, но не посмели вмешаться. Кто решится задержать подарок для махараджи?

Постепенно информация, кропотливо собранная британцами,   сложилась в ясную картину: легче всего русские смогут добраться до Индии либо через Кабул и Хайберский проход, либо по линии Герат — Кандагар — Боланский перевал. Большинство шпионов при этом предупреждали: оба пути не так уж сложны для вторжения. Более того, вступив на любой из них, враг наверняка поднимет против Британской Индии и афганцев, и персов, а возможно, даже китайцев. Вдобавок масла в огонь подлили российские победы 1810–1820-х годов над Турцией и Ираном, после них влияние Петербурга на Ближнем Востоке резко возросло. Значит, необходимы срочные контрмеры! И вот тот же Бёрнс отправляется в Бухару и обнадеживает эмира: в случае чего британское правительство не оставит его один на один с «северным медведем». Дэвид Уркарт, шотландский аристократ и личный друг короля Вильгельма IV, прикладывает усилия на Кавказе, чтобы объединить всех черкесов в борьбе с Россией, и лично сочиняет в 1835-м Декларацию независимости Черкесии.

II Кто хотел войны?

Российские солдаты и особенно офицеры в приграничных войсках безусловно хотели войны. Как мог выдвинуться армейский капитан в маленьком форте в степях Туркестана? Только одним способом — проявить доблесть в бою. Конечно, то же самое касалось и английских солдат в Индии, да и тайных агентов обеих держав — в условиях военной угрозы они становились более ценными людьми. Находясь так далеко от центра и в окружении местных племен, было нетрудно спровоцировать конфликт. Поэтому азиатские окраины обеих империй жили в стиле вестерн — всегда готовые к броску вперед, если надо, то и на Индию (или в Среднюю Азию). А вот на государственном уровне после Павла I войны никто не хотел — даже когда в 1878-м русский корпус готовился к походу на Индию, это было лишь отвлекающим маневром. По иронии судьбы такой поход стал реален в начале ХХ века: в 1906 году железная дорога соединила Оренбург с Ташкентом, и для России стало возможно в кратчайшие сроки перебросить на индийскую границу огромные силы. Но в это время Англия и Россия уже вели переговоры о союзе. В советское время память о Большой игре пытались стереть — ведь все ее герои были представителями российского империализма. Но наше отношение к Востоку и Западу так и осталось обусловленным Большой игрой. В качестве примеров можно привести фильмы «Белое солнце пустыни» и «Офицеры» — действие полностью или частично происходит в Средней Азии, а сюжеты напоминают XIX век. В англосаксонском же мире зафиксировались понятия «русское коварство» и «русский шпион», которые сыграли большую роль в холодной войне. Впрочем, и сама Большая игра возродилась после революции 1917 года, просто англичан постепенно сменили американцы, а поле соперничества распространилось почти на весь мир.

III Русский ответ

Британские шпионские операции привели к совершенно логической реакции на берегах Невы. Теперь забеспокоились русские — особенно когда соперники начали открыто проникать в Среднюю Азию. Последовал ответ, в качестве непосредственного предлога для него были выдвинуты страдания православных пленников. Между тем зазвучали в России и прямые призывы покорить дремотные среднеазиатские ханства, прежде чем это сделают англичане. В 1833 году востоковед Петр Демезон, француз по рождению, но русский душой и подданством, полгода прожил в Бухаре под видом татарского муллы. Другой русский агент, поляк Ян Виткевич, сумел проникнуть даже в непредсказуемый и опасный Афганистан и наладить контакт с его эмиром. А предела напряженность достигла в конце 1830-х — начале 1840-х, когда почти одновременно иранцы, союзники Николая I, напали на Герат, русские пошли в поход на Хиву, а англичане, в свою очередь, нацелились на Кабул. Все три предприятия потерпели крах (разве что православные невольники в Хиве наконец получили свободу), но потеплению между двумя империями это, конечно, никак не способствовало.

Более того, с 1853 по 1856 год Великобритания и Россия во второй и  последний раз за всю историю открыто и официально сражались друг с другом. На европейском театре боевых действий в этой Крымской войне россияне, как известно, потерпели тяжелое поражение. Тут уж волей-неволей пришлось искать реванша в Азии. И «игра» продолжилась во всей своей изобретательности.

В 1858-м в Кашгар под видом мусульманского купца проник поручик Чокан Валиханов. Этот российский офицер происходил из знатного казахского рода (был потомком Чингисхана) и благодаря азиатской внешности не возбудил здесь подозрений, собирая сведения о важнейшем центре Китайского Туркестана.

В том же году граф Николай Игнатьев добрался до Бухары с официальным дипломатическим поручением, но немедленно занялся картографированием русла Амударьи, использовав проверенный англичанами метод — он привез хивинскому хану в подарок орган. За ним последовали путешественники и ученые, впрочем, научные экспедиции тоже часто занимались в первую очередь сбором разведданных. Теперь, когда сферы влияния двух держав вошли в прямое соприкосновение, английские агенты то и дело сталкивались с российскими нос к носу, вступали с ними в открытое соперничество и лихорадочно доносили в Лондон: если сегодня не действовать самым активным образом, завтра будет поздно.

Английское беспокойство привело к парадоксальным последствиям. Во-первых, в Петербурге, изучив открыто опубликованные британские доклады, многие уверовали: Индию завоевать можно, — и стали составлять соответствующие проекты. Правда, как правило, не более реалистические, чем у Павла I с Наполеоном: так член-учредитель Императорского Русского географического общества Платон Чихачев предполагал покорить Индию чужими руками, а именно — сколотив союз из иранцев, афганцев и сикхов, которых Россия задобрит тем, что территории одних пообещает другим… Во-вторых, убедились и индийцы: единственная держава, способная спасти их от колониального ига, — Россия. Уже в годы знаменитого восстания сипаев (1857–1858) многие из них ждали: не сегодня завтра подоспеет помощь с севера. А в 1860-х раджи Индура и Кашмира засыпали Александра II просьбами немедленно принять их в свое подданство. Царь отвечал, что, мол, сердечно сочувствует, но к войне не готов. Впрочем, когда хивинский хан захотел перейти под руку королевы Виктории, та ответила точно так же.

IV Просьбы о помощи

В архивах России обнаружено несколько обращений индийских князей к императору Александру II с просьбами о помощи и покровительстве. Действительно, на упорное искание российской поддержки имелись причины. Первый при англичанах голод в Бенгалии в 1770 году унёс около 10 миллионов жителей. Во всём мире за весь XIX век погибло в войнах менее 5 миллионов  человек, а первая мировая вона унесла 10 миллионов человек. Во все годы владычества англичан голод, сопровождаемый холерой, чумой и прочими бедствиями, превратился в периодически повторяющееся явление. Средняя продолжительность жизни в Индии составляла только 23, а в Великобритании она была вдвое большей – 43. Причем никогда до прихода колонизаторов неурожаи, проистекающие из засух или чрезмерного выпадения осадков, не были столь губительны для населения. До знакомства европейскими поработителями в стране выработался особый жизненный уклад. Природа позволяла собирать по 2-3 урожая в год. И богатая индийская семья обычно имела запас урожая на 4-5 лет, среднезажиточная на 2-3 года, а бедная на год. Но бедная семья имела ещё и лишнего быка, кое-какие драгоценности, капитал на «черный день». Когда случался неурожай, богатый мог продать часть своих запасов, средняя семья могла на запасах пережить и год и ещё один, а бедный был вынужден за счёт своих запасов выкупать продукты питания в местностях, где голода не было или же у богатых соседей. Словом голода не было, но богатый становился богаче, а бедный, случалось, терял часть своих накоплений. Страна богатела и собирала веками свои сокровища.

Англичане ограбили всех, искоренили традиционные промысла и ремёсла. А затем заставили выращивать сырье для своей торговли и промышленности на полях, с которых прежде питались люди. Даже запасов продовольствия не осталось практически ни у кого. Две трети семей стали нищими,  не могли обеспечить  себя зерном даже до пашни. Кто мог бы прожить на собственных запасах 2-3 года практически не осталось. Богатые семьи тоже перевелись. У народа не осталось никаких драгоценностей, ни золотых, ни серебряных, даже оловянных украшений.

А в России, об этом доходили слухи, власти с большим уважением относились и к иноверцам. Поэтому и просилась Индия под крыло России.

V Всеобщая «мервозность»

После 1881 года на «неразмеченной» территории оставался только Мерв (современный Мары) — последний независимый туркменский город и богатый оазис на полпути между Геок-Тепе и Гератом. Конечно же, англичане и здесь не сомневались, что если их соперники захотят взять его, значит они точно нацелились на Герат — «ворота Индии». По остроумному выражению одного из членов палаты лордов, кругом воцарилась «мервозность» (mervousness) — в высшем обществе буквально не осталось других тем, кроме русской угрозы несчастному городу. В такой ситуации малейшее обострение было чревато взрывом, но русское командование все же не отказалось от своих планов. Просто решило получить добычу без пролития крови. Эта блестящая и хитроумная операция — ярчайший образец Большой игры, заслуживающий отдельного рассказа.