Византийское право

           Принятие христианства Русью (988 г.), усвоение христианской культуры, более тесное общение с Византией и другими странами, произвели настоящий переворот во всех сферах правовой жизни Древней Руси. Обычное право во многом прямо противоречило учению христианской морали и церковному праву и должно было подвергнуться пересмотру. С христианством на Русь пришла церковь со своими каноническими законами, со своими служителями, начиная с митрополитов – греков  и кончая духовными лицами менее высокого ранга, которые составили образованную элиту общества, стремившуюся к усовершенствованию русского права [21, с.24]. Влияние Византии на Русь началось в начале IX века, когда империей были заключены договоры с племенами, получившими дань с «греков», а взамен, гарантировавшими спокойствие ее границ [22, с. 380].

           На протяжении двух столетий, XI и XII, Русь усваивала чужое право, приспосабливая его к условиям местной жизни. На Русь в это время хлынул поток переводной греческой литературы, как светского, так, главным образом, религиозного содержания: евангелия, псалтыри, жития святых, хроники, апокрифические сочинения и прочии.  В этом потоке немаловажное значение имели кодексы византийского права, которые стали изучаться и применяться и в законотворчестве, и в судебной практике. Первыми пришли сборники церковного права: Номоканон (законы и правила) Иоанна Схоластика, Номоканон патриарха Фотия. Переводы их получили на Руси название Кормчих книг (сборники канонических и юридических установлений). Из сводов светских законов Византии на Руси хорошо знали Эклог (отбор) императоров Льва Исавра и Константина Компронима, «Книги законные», содержавшие законы земледельческие, уголовные и др. [21, с.24].

           Под влиянием византийскою права уже в XI в. все членовредительные и болезненные наказания уступили место денежным штрафам, произошли серьезные изменения в семейно – брачном  праве, появились нормы в праве, защищающие честь и достоинство личности и др. [21, с.25].

           Одними из первых источников права на Руси стали договоры с Византией [23, с.74], договоры князей Олега и Игоря с греками. Первый договор был подписан великим князем Олегом и византийскими императорами Львом и Александром в 911 г. и включал видоизмененные нормы римского процесса о судебных доказательствах. С этого момента клятва, присяга, розыск, показания свидетелей начинают фигурировать в русском законодательстве в качестве судебных доказательств [24, c.124].

           В указанный договор были внесены также нормы римского наследственного права. Впервые в российском праве было проведено различие между наследованием по закону и по завещанию [24, с.125].

           В дальнейшем русские княжества стали принимать и свои собственные письменные источники права. Большинство из них, если не все, содержали прямые заимствования из права Византийской империи (Номоканона, Эклоги, Прохирона и прочие, даже избранных глав Кодекса, Дигест и Новелл Юстиниана) [25, с. 53 – 66].

           С принятием на Руси в 988 г. христианства в церковных судах начинает применяться византийское право. Так, византийский Номоканон (свод законов духовной («саnоn») и светской власти («nоmоs») лег в основу принятых в XI в. церковных уставов князей Владимира, Ярослава, Всеволода и Судного закона. В XI в. при князе Владимире был принят закон, называвшийся «Закон судный людем» и представлявший собой сборник церковно–византийских законодательных положений [24, с.129].

           На Руси Судный закон служил руководством по всем гражданским делам. Как и в Кодексе Юстиниана, свидетели в Судном законе признавались главным судебным доказательством. Закон устанавливал, что нельзя предъявить иск по делу, по которому отсутствуют свидетели. Такого правила русское законодательство ранее не знало. Переработкой содержания византийских источников являлись нормы о личных качествах и об обязательном количестве свидетелей. Свидетелями могли быть только заслуживающие доверия люди. Их число по большим и сложным делам должно было составлять не менее 18 человек, по более простым делам — от 3 до 7 человек. Закон наказывал за лжесвидетельство; не допускал к свидетельству рабов, предусматривал для свидетелей обязательное принесение присяги. Свидетелями могли быть только очевидцы (видоки). Все названные положения были прямо заимствованы из Кодекса Юстиниана и Эклоги [26, с. 94].

           Следующим законодательным памятником Древней Руси, ощутившим влияние Византии, была Русская Правда, принятая в XI в. В нее была перенесена часть статей из Судного закона. Из византийских источников, в частности из Эклоги, Русской Правдой были переняты статьи об ответственности хозяина (господина) за преступления его холопа, статьи о наследстве. Телесные наказания, до этого периода очень популярные на Руси, заменялись штрафом в три гривны. Были заимствованы также статьи об обеспечении иска, о поручительстве, о судебных сроках [27, с.120]. Из Византии в Русскую Правду пришли статьи об испытании раскаленным железом. В Византии существовало правило: «Если у тебя нет свидетелей в качестве доказательства, то ты должен доказать истину горячим железом»[28, с.31].

           Исследованиями ученых установлено, что использование на Руси византийского правового наследия в целом носило ограниченный характер. Это обусловливалось, с одной стороны, существенными различиями в уровнях социально – экономического и политического развития у восточных славян и в Византии, а с другой – относительной самостоятельностью возникновения права Древней Руси, выросшего на основе внутреннего развития древнеславянского общества. Поэтому «не могло быть и речи о слепом приложении к древнерусским условиям норм и образцов, которые были известны в раннефеодальный период истории Византии VII–IXвв.»[29, с.236].

           Следует отметить, что языковые заимствования на Руси не играли серьезной роли в процессе формирования права, так как юридическая мысль этой эпохи развивалась достаточно автономно. В целом правовая система не испытывала мощного влияния иных правовых систем, за исключением норм христианской этики, в которой русское средневековое право находило живительные соки в процессе своего развития и которые, хотя и опосредованно, но все – таки  оказывали влияние на данный процесс. Но даже при таком опосредованном влиянии лингвистические данные показывают наличие двух систем юридической терминологии. Одна система юридической терминологии рождалась в недрах обычного славянского права, а другая — в церковнославянской среде, испытывая на себе мощное влияние византийского канонического права.

           Примером может служить само понятие права. В обычном древнеславянском праве в этом значении употреблялся на начальном этапе термин «правда», а уж потом «уставная» и «судная» грамота. В канонических же сборниках эти понятия выражались терминами «законъ», «законоположение», «заповедь». Если в обычном славянском праве для обозначения свидетеля в судебном процессе использовался термин «видок», то в церковнославянских текстах — «сведетель» [30, с.132].

           Иноязычная терминология проникает в юридический язык на ранних этапах становления и развития отечественного права. Уже в ХI – ХII вв. в русской терминологии права появляются заимствования из различных языков: греческого («ересь», «игумен», «грамота». «епископ». «архимандрит»), немецкого («мыто»), скандинавских («гридь», «тиун»), тюркских («боярин». «кабала») [31, с.79].

           б) активная роль церкви. К особенности рецепции права Византийского периода можно отнести ее теологический характер. Со времени принятия христианства на Руси и феодализации русского общественно – экономического  строя в Киевскую Русь под влиянием духовенства начинается рецепция этого права. C христианством явилась церковь, как учреждение внешнее, имевшее свои канонические законы, во многом несогласованные с обычаями русских. С церковью явилось множество лиц из Византии (духовных и светских), образованных и влиятельных, привыкших к своему праву и не желавших подчиниться ни лично, ни по имуществу праву русскому. Такой всеобъемлющий переворот мог бы повести к полной замене местного права чужим; но благодаря устойчивости русского обычного права, он привел только к необходимому усвоению церковного права и к частичной и свободной рецепции некоторых кодексов византийского светского права [32,с. 117].

           Прежде всего реципируется византийское церковное право, в частности брачное право [16, с. 40]. «С принятием христианской веры от греков были приняты россиянами и законы их, как церковные, так и мирские»[33, с.578].

           Прибывшие из Византии священнослужители привезли на Русь сборники византийского канонического права, нормы которого на протяжении нескольких веков постепенно внедрялись в русскую правовую систему. В результате подобной рецепции появилась искаженная византийско-русская редакция законников, изданных в Константинополе после Свода Юстиниана – так называемой Кормчей книги. Нормы византийского права – в целом более передового, чем древнерусское, – использовались церковными судами, но в силу особой роли христианской религии в средневековом обществе они также оказали позитивное воздействие на светское законодательство Руси – России [4, с.362].

           Как считали ученые, обоснованием этого служит то, что после принятия христианства на Руси правоприменители не могли решать основную массу дел на обычном языческом праве, которое далеко отставало от начал христианской морали, к тому же многие отношения, подлежавшие суду по греческому Номоканону и иным светским византийским законам, были неизвестны обычному русскому праву [34,с.31].

           Свобода рецепции византийских канонических сборников проявлялась и в переработке содержания византийских источников, приспособлении их к русскому праву. Такую «переработку» путем «медленной работы» осуществляло прибывшее на Русь византийское духовенство, которое в течение многовековой практики приспосабливало посредством изменения и толкования византийские юридические нормы к условиям древнерусской действительности [35, с. 107].

           По сути дела, принятие христианства привело к превращению русских земель в «периферию» Византийского мира. Диффузия или передача опыта управления государством и правовых практик регулирования социальных процессов Византией восточным славянам началось раньше, в IX веке, когда империей были заключены договоры с племенами, получившими дань с «греков», а взамен гарантировавшими спокойствие ее границ. Договоры русских князей с Византией, а затем и принятие православия раздвинули пределы Восточной Римской империи, включив в ее состав Древнюю Русь в качестве ассоциированной территории. Это предопределило в дальнейшем и наиболее существенные черты древнерусского государства и права церкви и т. п.[23, с. 104 – 105].

           Так или иначе различные идеи, принципы, а также отдельные нормы и даже институты римского права оказали определенное влияние на такие весьма значительный российский законодательный акт, как Русская Правда (XI в.).

           Постепенно роль церкви в рецепции права снижалась. Столкнувшись с очевидными противоречиями в системах правовой жизни, церковная власть не могла использовать свою правовую систему для рассмотрения уголовных дел и наказания виновных по византийской традиции, а также для разрешения частных гражданских дел, основываясь на институтах византийского права. Последние создавались на более ранней и стадиально предшествующей основе античного, рабовладельческого общества и были мало применимы на Руси. Настойчивые попытки церковной власти внедрить на Руси чуждые ей нормы византийского права, а также само знакомство князей с новыми законами побудили княжескую власть заняться законотворческой деятельностью в целях правового регулирования тех общественных отношений, которые ранее существовали лишь в обычаях гражданского оборота (например, различного рода договоры).

           Князья разграничили судебную юрисдикцию уголовных преступлений, передав на рассмотрение церковных судов те новые преступления, которые непосредственно связаны с верой и нравственностью, а также тот круг субъектов, в которых государственная власть не видела большой общественной опасности для общественного и государственного порядка (женщины, церковные люди). Таким образом, утверждает А.В. Агафонов, церковь имела второстепенное значение в деле правообразования. Основой, на которую опиралась княжеская власть, была обычная жизнь славян, которая как с внешней стороны, так и с внутренней вырабатывала свои юридические воззрения. Опосредованное влияние византийского права выразилось в том, что посредством византийского духовенства Русь ознакомилась с византийской правовой системой, что, в свою очередь, дало толчок к мощному развитию собственных внутренних возможностей [36, с.460].

           в)  отсутствие юриспруденции. Особенностью византийского периода рецепции права в Руси является отсутствие правовой доктрины. В стране науки права не существовало. Право изучалось в приказах по ступеням начиная с переписывания писарями, подьячими, дьяками «в порядке индивидуального ученичества».

           Вместе с христианством Русь восприняла «идею права». Но, воспринимая византийскую «идею права», Русь не усвоила теоретической части восточно-римской юриспруденции, сложной правовой терминологии и сложных юридических конструкций, описывавших разнообразные проявления права. Дело в том, что «в восточной патристике нет развернутой теории права»[37, с. 4]. Христианская парадигма укоренялась в русской культуре бытовым, стихийным образом в результате отправления церковного культа и соответствующей практики. Поэтому не было необходимости усваивать сложные идеологические построения, достаточно было следовать рутине обрядов.

           Нечто подобное произошло и с «христианизацией» древнерусского права. Буквально заимствовались нормы, регламентирующие отношения между ставшими частью православного мира славянами, но не воспринималась соответствующая юридическая теория, рутина повторения заменяла глубину понимания. Социальные, политические, в том числе и правовые, теории не находили в России своего выражения в доктринальной форме, не имели вида сколько – нибудь четко сформулированных положений [38, с.5].

           Специальная концептуально развернутая теория права Руси не сформировалась, потому что в ходе рецепции не был преодолен культурный разрыв между донором и реципиентом. Последний усваивает не весь массив права, а лишь те его фрагменты, которые необходимы для воспроизведения во вновь создаваемых правовых порядках основного смысла заимствуемого права, в данном случае его христианской идеи. Уж слишком далеко было воспринимаемое византийское право от традиционного образа права славян. Это препятствовало широкому восприятию реципируемого права и порождало своеобразные трактовки части заимствуемых элементов правовой культуры. При этом известно, что при дефиците социальных техник, несмотря на заимствование чужого, пусть и более передового опыта, старые также сохраняются, хотя и подвергаются изменениям [39, с.11].