Спецпереселение в Сибири как политический и экономический процесс

       К началу 1931 г. в Западной Сибири стали приносить свои результаты меры репрессивных органов по розыску бежавших из спецпоселков «кулаков 2-й категории». Часть из них, прежде всего так называемых одиночек направляли на принудительные работы в лесничества, Погрузбюро (Новосибирск), на Кузнецкстрой. С началом навигации их предполагалось передислоцировать в самую дальнюю комендатуру Западной Сибири — Александре-Ваховскую. Однако крупные хозяйственные организации, в распоряжении которых оказалась значительная масса преимущественно трудоспособных крестьян-«одиночек», активно воспрепятствовали планам репрессивных органов жестко наказать бежавших «кулаков», оставив их «приписанными» к тем или иным крупным хозяйственным органам.

К весне 1931 г. в Кузбассе сложилась крайне сложная ситуация, связанная с присутствием все нарастающей массы спецпереселенцев в самой сердцевине региона, олицетворявшего мощь и перспективы индустриального освоения Сибири. Одновременно со строительством сложнейших современных технологических производств здесь наблюдалась одна из наиболее высоких степеней концентрации так называемого спецконтингента, в состав которого наряду с заключенными и тылоополченцами входили спецпереселенцы. На этом этапе контрактации хозяйственные органы, стремясь свести к минимуму собственные затраты по устройству спецпереселенцев, добивались того, чтобы т. н. одиночки или главы семей прибывали к ним отдельно от домочадцев.

        Поступивших в августе 1931 г. в основном на три узловые железнодорожные станции (Анжерка, Прокопьевск, Кузнецк) рассредоточивали по поселковым комендатурам. Анжеро-Судженская участковая (районная) комендатура насчитывала шесть поселковых комендатур, в т. ч. пять лесных и одну горную. Прокопьевская комендатура состояла из трех поселковых комендатур, преимущественно угледобывающего профиля. Кузнецкая комендатура включала также три поселковые комендатуры, обслуживавшие нужды строительной индустрии. Крапивинская, Горно-Шорская и Таштыпская райкомендатуры были связаны с обеспечением лесозаготовками нужд угольной промышленности, особенно нового шахтного строительства.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.2. Работа «ссыльных крестьян» в промышленности и трудовое использование крестьян-спецпереселенцев в сельском хозяйстве.

     Формирование сети комендатур промышленного профиля заставило репрессивные органы создать и отладить механизм расселения, устройства, поддержания режима и разработать принципы использования труда спецпереселенцев.

        Но уже на начальном этапе массового использования труда спецпереселенцев промышленными, строительными, транспортными и другими организациями Западной Сибири выявились «серьезные недочеты», ставшие хроническими, несмотря на периодически принимавшиеся директивными органами решения по их искоренению. В их числе назывались:

1. Неудовлетворительное (по установленным нормам) снабжение спецпереселенцев спецодеждой, обувью (даже лаптями) и промтоварами.
2. Допущение в практике использования спецпереселенцев явно беззаконных действий: произвольное повышение норм выработки, понижение зарплаты, лишение выходных дней, уменьшение пайка, обсчитывание.
3. Использование ассигнованных хозорганизациями кредитов и фондов на освоение труда спецпереселенцев не по прямому назначению.
4. Отсутствие в практике трудового использования спецпереселенцев, особенно среди молодежи, культурно-воспитательной работы <...> отказ, а в отдельных случаях и прямое запрещение со стороны хозяйственных и партийно-советских организаций (Артемовский рудник) от премирования за перевыполнение производственных заданий.
5. Чрезвычайно низкая степень обеспеченности спецпереселенцев жилищами. Жилища неприспособлены и представляют опасность обвалов, крайняя скученность, способствующая заболеваниям;
6. Снабжение недоброкачественным инструментом
7. Низкое качество пищи при высокой стоимости,
8. Задолженность по зарплате в 2—3 месяца.

 

      По трудовому потенциалу семьи спецпереселенцев, размещенные в кузбасских комендатурах в начале 1930-х гг., по данным на декабрь 1932 г., по половозрастной структуре была следующей: дети до 12 лет — 30,4 % от общей численности, подростки от 12 до 16 лет — 10, мужчины старше 16 лет — 32, женщины — 27 %.

      Начиная с августа 1931 г. чекисты указывали на «нерациональное использование рабочей силы спецпереселенцев» в Кузбассе и винили в этом прежде всего хозорганы, и только затем аппарат комендатур. По состоянию на 21 августа 1931 г. на работах в Кузнецкстрое было задействовано 4,5 тыс. чел., что составляло пятую часть численности спецпереселенцев (1 чел. на семью). В Анжерской комендатуре доля трудоспособных достигала почти 50 %, однако непосредственно на работах использовалось 40 % от общей массы жителей спецпоселков, в Прокопьевской комендатуре — 27 и 65 % соответственно.

     В годы первых пятилеток спецпереселенцы не были единственным массовым источником рабочей силы для предприятий, шахт и приисков Кузбасса. Сюда направлялся громадный по своим масштабам и разнообразию поток «спецконтингента», охватывавший, в частности, заключенных, судебно-ссыльных и тылоополченцев. Легкость, с которой нехватка одной категории «спецконтингента» восполнялась за счет другой, формировала у хозяйственных руководителей пренебрежение к созданию необходимых условий жизнедеятельности для спецпереселенцев.

    Прогулы и побеги являлись протестными действиями спецпереселенцев в ответ на тотальную дискриминацию и эксплуатацию, которым они подвергались с обеих сторон. Так «общая невыхождаемость трудпоселенцев «приписанных» к «Кузбассуглю» в Прокопьевске с 1 января по 1 сентября т. г. составила 20 191 человеко-дней. В ряде причин, объясняющих невыхождаемость и прогулы, одной из основных является и то, что трудпоселенцы редко и даже вовсе не имеют выходных дней вследствие систематического использования их администрацией шахт для ликвидации производственных прорывов на хозяйственных работах.

    В условиях спецпоселения обесценивалась и сама человеческая жизнь. Из архивных материалов датированных осенью 1933 года: «обследования условий труда и жизни спецпереселенцев, работавших на предприятиях «Кузбассугля», явствует, что за восемь месяцев здесь скончалось 4 % от общей численности спецпереселенцев, а среди детей смертность превышала 10 %. Отношение к заболевшим спецпереселенцам со стороны администрации предприятий комиссия характеризовала как издевательское: зав. лесозаготовительным участком Китатского ЛПХ Власов «под угрозой ареста задержал нарочного, посланного в район комендантом и врачом за противодифтерийной сывороткой, отчего умерло двое детей. Зав. Тихеевским лесозаготовительным участком Попов нашел возможным в течение 40 дней не давать подводы для доставки медикаментов, несмотря на эпидемию скарлатины, что способствовало резкому увеличению смертности». На лицо факты «явного предубежденного отношения, издевательства и избиения трудпоселенцев» со стороны работников комендатур и хозорганов.

  В середине 1930-х гг. репрессивные органы сочли задачу «освоения контингента трудпоселенцев» принципиально решенной, свидетельством чего служила наступившая стабилизация структуры занятости спецпереселенцев в индустриальном секторе региона (табл. ).

Таблица

Численность спецпереселенцев, занятых в промышленности, строительстве и на транспорте Западной Сибири в 1935—1937 гг., чел.

 

Хозяйственный орган	1935	1936	1937
Лестресты	15 731	16 423	18 173
Рыбтрест	3 007	3 008	2 963
Госречфлот	1 278	1 323	1 395
Сахаротрест	2 884	2 667	2 634
Запсибзолото	5 917	6 163	6 313
Кузнецкстрой	16 505	16 799	15 922
Кузбассуголь	59 729	60 517	62 035
Прочие органы	3 139	3 760	3 405
Итого	108 190	110 660	112 820

 

Условия труда спецпереселенцев были очень тяжелыми - суровый климат, минимальная механизация производства. Стремление руководства предприятий любой ценой выполнить планы порождало спешку, нарушение техники безопасности, что в сочетании с отсутствием у ссыльных необходимых навыков работы вело к авариям, увечьям. Это происходило на фоне слабой организации труда. Хозработники, запросив «спецконтингент», не смогли полностью использовать его труд. Анализ документов свидетельствует, что причины этого крылись не в недостатке работ, а в несогласованности действий наркоматов, хозяйственников. В результате, на одних участках до 60% ссыльных крестьян не работали (и, соответственно, не имели средств к существованию), а на других приходилось работать всем, в т.ч. детям и подросткам.

     В сельском хозяйстве размещались лишь те спецпереселенцы, труд которых не мог быть использован в промышленности и промыслах. Власти рассчитывали на то, что «неполноценная» рабочая сила во-первых, сама обеспечит себя продовольствием, а во-вторых, в случае успешной деятельности станет поставлять продукты на промышленные предприятия.

     В целом, труд спецпереселенцев, выступивших в роли подневольной рабочей силы, явился одним из важнейших условий осуществления форсированной индустриализации территории Сибири. Однако низкая квалификация «бывших кулаков», занятых в промышленности, отсутствие четкой организации труда «спецконтингента», значительные затраты на обслуживание последнего не позволили максимально эффективно провести колонизацию восточных регионов силами ссыльных крестьян.

   

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 3. Материальные и культурно-бытовые условия жизни крестьян-спецпереселенцев в Западной Сибири и Кузбассе в 1930-50-е гг.

 3.1. Жилищные условия.

      Основная нагрузка по строительству жилья для спецпереселенцев ложилась на предприятия, использовавшие их труд. Но хозработники, запросив рабочую силу «спецконтингента», своих обязанностей не выполняли. Как следствие - основным видом жилища для большинства спецпереселенцев до середины 1930-х гг. оставались землянки, полуземлянки, холодные бараки без топчанов и перегородок. Индивидуальное строительство у ссыльных развивалось крайне медленно. Не смотря на указания центра, бесплатные стройматериалы и инструменты им не выделялись, а условия получения и выплаты кредита под строительство были неприемлемыми. Лишь к середине изучаемого периода, когда власти на местах осознали, что нормальные условия жизни ссыльных во многом являются залогом стабильной работы предприятий, значительно увеличились ассигнования на жилищное и коммунальное строительство, улучшилось снабжение стройматериалами.

    

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3.2. Снабжение «кулацкой ссылки».

  Снабжение спецпереселенцев продуктами питания производилось из особого фонда, отпускаемого НКСнабом непосредственно в распоряжение ОГПУ. Нормы снабжения зависели от «рабочего» статуса спецпереселенца (промышленный рабочий, иждивенец, занятый в сельском хозяйстве). Самые высокие нормы полагались ссыльным, занятым в лесной и золотодобывающей промышленности. При стопроцентном выполнении производственных заданий спецпереселенец мог рассчитывать на паек, состоящий из муки, мяса или мясных консервов, сахара, крупы, животного и растительного масла. Иждивенцы получали почти в два раза меньше, в их рационе отсутствовали мясо, жиры. Часто руководители предприятий полностью снимали нетрудоспособных ссыльных со снабжения. Это приводило не только к высокой смертности среди иждивенцев, но и к ухудшению положения работавших спецпереселенцев, которые были вынуждены делиться своим пайком со всей семьей. Имели место значительные злоупотребления со стороны хозработников - нецелевое расходование продуктов из переселенческого фонда, введение практики сверхурочной работы за хлеб и т.д.

         Обеспечение спецпереселенцев промышленными товарами также было недостаточным. Запасы одежды (особенно теплой), у ссыльных отсутствовали. Это приводило к тому, что в северных районах целые бригады спецпереселенцев попадали в разряд нетрудоспособных из-за обморожений и простудных заболеваний. Фонды специального назначения своевременно не пополнялись, одежда и обувь до спецпереселенцев не доходили. Только после того, как органы ОГПУ-НКВД усилили контроль за деятельностью хозработников по обеспечению ссыльных продуктами и промышленными товарами, ситуация со снабжением спецпереселенцев относительно улучшилась.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3.3. Организация медицинского обслуживания спецпереселенцев.                                                                                                                                  Депортация вызвала вспышку инфекционных заболеваний в среде спецпереселенцев. В результате, на территории Сибири возникло несколько очагов острозаразных заболеваний. Основная масса болезней спецпереселенцев носила «социальный» характер. Цинга являлась следствием плохого питания, отсутствия в рационе ссыльных витаминов. В условиях тесноты в бараках, непроветриваемости помещений, отсутствия нормального водоснабжения, почти стопроцентной завшивленности «спецконтингента» туберкулез, тиф, дифтерия и т.п. легко поражали ослабленные организмы людей. Как следствие - для сохранения «спецконтингента» в рабочем состоянии власти были вынуждены заняться вопросами улучшения жилищно-бытовых условий ссыльных, обеспечения их прачечными, бельем, банями, вошебойками. Также серьезную угрозу здоровью ссыльных представляли простудные заболевания, высокий травматизм.