Создание российской полиции в период правления Петра Ӏ

Наблюдение за порядком на улицах, площадях, в корчмах и  других общественных местах велось низшими  полицейскими чинами - ярижками.

До середины ХVII века политические преступления не были выделены из числа общеуголовных преступлений. Поэтому понятию и оправдано отсутствие специальных учреждений, в функции которых входило бы преследование исключительно политических преступлений.

Однако начало ХVII века с его политическими коллизиями приводит к росту внимания к политическому сыску. Свидетельством тому является выделение правительством дел, связанных с политическими преступлениями в особо важную группу, для обозначения которой стало применяться специальное выражение – «слово и дело государево». При этом правительство требовало от воевод выполнять всё быстро, тщательно и в обстановке секретности. За проведением политического сыска устанавливался постоянный контроль со стороны царя и высших органов государственной власти. Воеводам из приказов посылались подробнейшие инструкции о том, как вести следствие, о его ходе они должны были незамедлительно сообщать в центр. Приказные судьи, в свою очередь, постоянно докладывали о ходе следствия Боярской думе и царю. Иногда Дума и царь сами вели допросы и выносили приговоры.

Вместе с тем, в этот период начинают создаваться специальные  органы политического сыска. К ним  следует отнести Приказ тайных дел (тайный приказ - 1650-1676 гг.). Особенность  Тайного приказа в его многофункциональности, т.е. наряду с политическим сыском приказ выполнял различные административные хозяйственные функции¹⁰.

Таким образом, до начала XVIII в.  отсутствовали постоянные, специализированные полицейские органы. Функции охраны общественного порядка, борьбы с преступностью осуществлялись различными административными органами широкой компетенции.

Глава 2

"Пункты" Петра  I  о полномочиях Петербургской  полиции и полицейской повинности  населения

Как и многие другие преобразования Петра I, полицейская реформа проводилась  без четкого плана и основательной  подготовки. Вместе с тем очевидно, что общий замысел на создание регулярной полиции к тому времени созрел, было намечено в общих чертах формирование административно-полицейского аппарата в городах. Есть некоторая логическая последовательность в становлении полиции: вначале законодательно определялось должностное положение руководителя нового учреждения, очерчивался круг его полномочий, потом - на руководящую должность было назначено конкретное лицо, которое комплектовало аппарат и после этого о новом органе управления делалось публичное сообщение.

К 23 мая 1718 г. была разработана и 25 мая утверждена царем с собственноручным его дополнением инструкция, привычно названная «пунктами». Этой инструкцией определялась компетенция генерал-полицмейстера и, поскольку он впервые упоминался в законе, фактически учреждалась эта должность. 27 мая 1718 г. Петр I посылает Сенату Указ: «Господа Сенат. Определили мы для лучших порядков в сем городе дело генерала-полицейместера нашему генералу-адъютанту Девиеру и дали пункты как ему врученное дело управлять и ежели противу оных пунктов чего от вас требовать будет, то чините, також всем жителям здешним велите, публиковать, дабы неведением никто не отговаривался». В тот же день Петр I вручил указ А.М.Девиеру: «Определили мы вам ведение и управление дела генерала-полицейместера, и о том указ в Сенат дали, дабы вам в требовании вашего дела исполняли, что надлежит, а как вам оное управлять, тому прилагаются пункты при сем». 7 июня Сенат объявляет жителям Петербурга царский указ об учреждении в городе должности генерал-полицмейстера.

Учреждение должности  генерал-полицмейстера произошло одновременно с назначением на нее А.М.Девиера, ибо, по справедливому замечанию исследователей, должности в XVIII в. учреждались и упразднялись назначением и устранением конкретных лиц.

Первый генерал-полицмейстер Антон Мануилович Девиер, иностранец по происхождению, был взят Петром I в пажи во время заграничной поездки. Не обладая большим умом, но будучи энергичным и вкрадчивым, имея привлекательную внешность, живой и веселый характер, он скоро приобрел расположение царя, дружбу царицы. Девиер становится царским денщиком, т. е. наиболее доверенным лицом Петра I, получает имение, чины бригадира и капитана лейб-гвардии Преображенского полка, звание е.ц.в. генерал-адъютанта. Женившись на сестре А.Д.Меншикова без согласия последнего, он приобрел в его лице смертельного врага. Однако вражда при жизни Петра I не проявлялась резко. Главные руководители армии и полиции, фактические начальники столичной губернии и столицы, повинуясь крутому нраву и тяжелой руке Петра I, исполняли свои обязанности, сотрудничали между собой. Девиер, будучи чрезвычайно осторожным, не давал повода для уничтожения себя Меншиковым, а покушение на последнего было делом смертельно опасным. Назначенный в 36 лет генерал-полицмйестером,  А.М.Девиер был в этой должности до 1727 г. В период могущества А.Д.Меншикова был обвинен в неуважении к царской фамилии, пытан, наказан кнутом «нещадно», лишен всех должностей и чинов, дарованной Екатериной I графского титула, имений и сослан в Восточную Сибирь, позднее командовал Охотским портом. В 1743 г. Елизавета Петровна вернула его из ссылки, возвратила ему именья, титул, ордена и чины, должность генерал-полицмейстера, на которой он был до своей смерти. Умер Девиер в 1743 г. в чине генерал-поручика.

Безотлагательно начинается комплектование аппарата генерал-полицмейстера. 4 июня 1718 г., т. е. за 3 дня до объявления жителям Петербурга о создании этого нового органа управления, в распоряжение последнего сенатским указом было направлено 90 военнослужащих (офицеров, унтер-офицеров и солдат во главе с майором) и 11 приказных служителей во главе с дьяком. Однако к концу 1718 г. его персонал состоял, не считая генерал-полицмейстера, только из 41 человека (1 майора, 2 капитанов, 2 прапорщиков, 2 вахмистров, 2 сержантов, 4 каптенармусов, 4 капралов, 22 рядовых и 2 писарей-подъячих). В 1719 г. его фактическая численность увеличилась до 67 человек. На службу в полицию, как правило, направлялись в принудительном порядке. Учреждения не желали расставаться с опытными чиновниками и служителями, поэтому возникала большая переписка: чуть ли не по каждому канцеляристу и солдату. Сенатом издавались указы. Так, определенный 4 июня 1718 г. на службу в полицмейстерскую канцелярию дьяк (в последующем - секретарь, асессор и советник Главной полицмейстерской канцелярии) служил в Москве, в расправной палате, и никак не ехал в Петербург на службу в полицию. Генерал-полицмейстер по поводу высылки дьяка в Петербург неоднократно обращался в Сенат. Последний указами требовал от расправной палаты, от московского обер-коменданта и губернской канцелярии высылки дьяка. За дьяком посылались из сената и полицмейстерской канцелярии, его предписывалось взять под караул немедленно и силой доставить в Петербург. Но еще в феврале 1719 г. Девиер писал в Сенат, что вот уже прошло 8 месяцев, а «оный дьяк из Москвы не бывал».

Формирование аппарата регулярной полиции наталкивалось не только на нежелание или невозможность  переезжать на постоянное место жительства в неудобный тогда для проживания Петербург. Сказывалась острая нехватка квалифицированных чиновников. Гражданская служба мало поощрялась правительством, полиция к тому же не была популярной в народе.

Название вновь создаваемого учреждения не было законодательно определено. В официальных документах оно первоначально именовалось «генерал-полицмейстерской канцелярией», «канцелярией Девиера». Постепенно за ним закрепляется название «полицмейстерской канцелярии» или «канцелярии полицмейстерских дел». Эта канцелярия, создаваясь как исполнительный аппарат при генерал-полицмейстере, вначале не имела урегулированного законом статуса.

В 1722 г. в Москве учреждается должность обер-полицмейстера, который подчинялся непосредственно генерал-полицмейстеру. Последнему поручалось создать регулярную полицию в Москве. Образуется Московская полицмейстерская канцелярия, подчиненная полицмейстерской канцелярии в Петербурге, которая после этого называется Главной или Государственной, уже бесспорно становясь центральным учреждением по управлению полицией. Главная полицмейстерская канцелярия продолжала непосредственно выполнять полицейские функции в Петербурге.

Намерение создать повсеместно  в городах регулярную полицию, как единый централизованный орган государства, подтверждается императорскими указами от 17 сентября 1722 г. и 8 мая 1723 г. об учреждении полицмейстерской конторы в Кронштадте, от 10 февраля 1723 г. - в Астрахани, которые учреждались в подчинении «Главной полиции», независимо от местных органов управления, в том числе от губернских. Однако эти указы при Петре I не были исполнены.

Управление Московской полицмейстерской канцелярией, как и Главной Петербургской формально строилось на коллегиальных началах. Руководящее присутствие состояло из обер-полицмейстера и еще одного «судьи», офицера в чине майора или подполковника, не имевшего определенного названия, но являвшегося фактически заместителем обер-полицмейстера, который, как и генерал-полицмейстер, был фактически начальником московской полиции, а не только первоприсутствующим.

Между офицерами полицмейстерской канцелярии, в том числе и между  судьями - членами присутствия, были распределены обязанности по заведованию  отдельными частями полицейского управления. Так, один из членов присутствия ведал  отводом квартир для солдатского постоя, другой - учетом денежных сумм, третий (полицмейстер) заведовал каторжным двором.

Полицейские чипы жалованье  и провиант получали в основном наравне  с военнослужащими. В 1718 г. майору полиции в год полагалось жалованья 168 руб., капитану - 96 руб., прапорщику - 50 руб., вахмистру - 14 р. 40 к., сержанту - 10 р. 08 к. и 7 р. 20 к., каптенармусам - 13 р. 68 к. и 9 р. 71 к., капралам - по 6 руб. и 6 руб. 96 к., писарям - по 8 р. 04 к. и 6 р. 96 к., рядовым - по 7 р. 20 к. и 6 руб. Штаб и обер-офицеры полицмейстерской канцелярии и их денщики жалованье, провиант и амуницию получали из Главного комиссариата, с 1721 г. - из остаточных сумм Военной коллегии, «покеже армия в полном комплекте состоять не может».

В 1719 г. для чинов в полиции была введена особая форма (кафтаны василькового цвета с красными обшлагами, зеленые камзолы, короткие штаны василькового же цвета и т. п.). На вооружении полиции были алебарды, шпаги и фузеи со штыками. Все полицейские служащие при поступлении на должность приносили присягу, в которой клялись «верным, добрым я послушным рабом» быть царю, царице и их наследникам, их права и прерогативы «по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять и в том живота своего в потребном случае не щадить», способствовать полезным для царя делам, предотвращать от него беду и убыток, строго соблюдать тайну, исполнять законы и предписания начальства. После произнесения текста присяги чиновник целовал Евангелие и крест.     

К 1721 г. весь персонал полиции Петербурга не превышал 100 человек. При широкой компетенции и громоздкости делопроизводства его нельзя было считать многочисленным. Поэтому, создавая регулярную полицию, Петр I не отказывался и от использования на полицейской службе местного населения. Были восстановлены и подчинены полицейским съезжим дворам сотские, пятидесятские, десятские, сменяемые через полгода, и караульщики, поочередно выставляемые от дворов, хозяева которых не получали иммунитета от этой повинности. Последние ставились на ночь у рогаток, решеток, надолбов и шлагбаумов, перегораживавших городские улицы. Эта полицейская повинность не была эффективной, поэтому генерал-полицмейстер добивался замены караульщиков военнослужащими на постоянной основе с возложением на жителей обязанности компенсировать содержание таких команд. Однако принято было только предложение о дополнительном налоге на жителей, а все мужчины податных сословий, достигшие 20-летнего возраста, продолжали привлекаться для исполнения полицейских функций. В «доношении» полицмейстерской канцелярии от 2 сентября 1723 г. говорилось, что в Петербурге, кроме Васильевского острова установлен 141 шлагбаум, у которых еженочно дежурит 342 человека, не считая сотских, десятских и пятидесятских.

Концентрированно компетенция  регулярной полиции была зафиксирована в гл. 10 Регламента или устава Главного магистрата, положениями которого предписывалось руководствоваться полицейским учреждениям: «...Оная споспешествует в правах и правосудии, рождает добрые порядки и нравоучения, всем безопасность подаст от разбойников, воров, насильников и обманщиков и сим подобных, непорядочное н непотребное житие отгоняет, принуждает каждого к трудам и честному промыслу, чинит добрых домостроителей, тщательных и добрых служителей, города и в них улицы регулярно сочиняет, препятствует дороговизне, и приносит довольство во всей потребной жизни человеческой, предостерегает все приключившиеся болезни, производит чистоту по улицам и в домах, запрещает излишество в домовых расходах и все явные прегрешения, призирает нищих, бедных, больных, увечных и прочих неимущих, защищает вдовиц, сирых и чужестранных, по заповедям Божиим, воспитывает юных в целомудренной чистоте и честных науках; вкратце ж над всеми сими полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобности». Эта декларация, справедливо называемая гимном полиции, несмотря на то, что создание полиции в системе магистратов тогда не состоялось, была своеобразным идеальным ориентиром для полиции не только учредительного, но и последующих периодов¹¹.

В законодательных актах  указывались основные направления  деятельности полиции, конкретизировались отдельные полномочия, регулировались формы и методы ее функционирования, однако в первой четверти XVIII в. не были определены рамки полномочий. Фактическая деятельность полицейских учреждений диктовалась условиями феодально-крепостнического строя, самодержавной государственностью и полицейским политическим режимом, конкретной ситуацией в стране и столицах, субъективными воззрениями и желаниями Петра I и его окружения. Характер, формы и методы деятельности полиции просматриваются на примере некоторых традиционно присущих ей направлений деятельности.

Среди важнейших направлений  карательно-правоохранительной деятельности столичных учреждений регулярной полиции  выделяются регулирование передвижения и проживания в столицах населения, пресечение самовольных уходов работных людей, крестьян, дезертирства солдат. Вопросы о сыске беглых постоянно рассматривались полицмейстерскими канцеляриями. За три месяца (август - октябрь) 1724 года в Московской полицмейстерской канцелярии рассмотрено 19 дел о беглых, которых обнаружила московская полиция. Почти ежегодно полиция распространяла объявления о прощении возвратившихся до определенного срока на службу солдат.

Непосредственно на борьбу с беглыми направлялся учет городского населения. Это Мероприятие имело существенное значение и для регламентации жизни горожан, привлечения их к полицейским повинностям, а также высылке из столицы людей, ставших там ненужными правительству. Полицейским чиновникам и служителям было строго наказано «накрепко смотреть приезжих», требовать от горожан немедленного объявления в полицмейстерских канцеляриях, на съезжих дворах о приезде люден в город, сообщать о приеме на работу новых работников. Запрещалось держать в доме посторонних людей свыше определенного срока. В полиции должны были регистрироваться все приехавшие в город и уезжающие из неги. Без разрешения полиции нельзя было пускать никого на ночлег. Запрещалось принимать работников «без явных свидетельств или без добрых по ним порук. За неисполнение этих предписаний полицмейстерские канцелярии имели право приговорить домохозяина к ссылке на галеры и конфискации имущества или битью кнутом и ссылке на каторгу, что и делалось на практике. Московская полицмейстерская канцелярия за август, сентябрь и октябрь 1724 года рассмотрела 6 дел о держании в домах посторонних без разрешения полиции. В 1718 - начале 1719 гг. Петербургская полицмейстерская канцелярия определила на каторгу крестьян, которые, отбыв повинность по строительству города, самовольно проживали в Петербурге, а также посадских людей, живших без свидетельства и без порук. Петр I санкционировал это решение. Однако, эти меры в условиях массового принудительного передвижения людей не были достаточно эффективными. В полиции было зарегистрировано не более трети лип, проживавших в Петербурге¹².