Шпаргалка по "История международных отношений"

Разумеется, Сербия не могла в одиночку противостоять австрийской агрессии. Но и Австро-Венгрия, учитывая военно-политическую обстановку в Европе, также не могла самостоятельно принять решение о войне, пусть даже сугубо локальной. В этих условиях решающее значение имело то, какую позицию по отношению к событиям на Балканах займут основные европейские державы.

В правящих кругах России шла борьба между сторонниками двух разных подходов к решению Балканского кризиса. Министр иностранных дел России С.Д. Сазонов с самого начала был сторонником мирного разрешения конфликта. Он предлагал передать спор между Австро-Венгрией и Сербией на рассмотрение конференции великих держав. Для этого Сербия должна была пойти на уступки Австро-Венгрии. В случае же, если бы она подверглась агрессии со стороны Австро-Венгрии, то ей следовало уступить силе и вручить свою судьбу великим державам. Однако в России действовала и «партия войны», рупором которой являлся военный министр В.А. Сухомлинов. Он инспирировал появление в русской прессе серии статей, прямо намекавших на готовность России прибегнуть к силе для защиты Сербии от агрессии Австро-Венгрии. Император Николай II колебался между сторонниками обеих точек зрения. Одновременно он надеялся на здравомыслие Вильгельма II, с которым находился в тесных личных отношениях.

В последних числах июля 1914 г. с  официальным визитом в России находились президент Франции Р. Пуанкаре и премьер-министр Р. Вивиани. Они вели переговоры с Николаем II и высшими должностными лицами. Очевидно, большое внимание они уделяли текущему кризису в международной политике. Однако о чем конкретно они договорились, что решили — по сей день в точности не известно. Во всяком случае, позиция Франции по отношению к новому кризису на Балканах не внушала правительству России никакой тревоги.

Иное дело Великобритания, по поводу которой Сазонов еще весной 1914 г. саркастически заметил, что реальность Тройственного согласия «столь же мало доказана, как и существование морского змия». Вплоть до развязки июльского кризиса британские дипломаты утверждали, что их правительство оставляет за собой право сохранить «свободу рук». Некоторые их них даже намекали, что в случае войны на Балканах Великобритания «останется вне схватки». Лишь после того, как Австро-Венгрия направила Сербии ультиматум, британский министр иностранных дел Э. Грей допустил возможность вмешательства его страны в войну, если она все же начнется. Но и тогда многие его предложения и проекты звучали весьма двусмысленно¹.

Гораздо более определенную позицию  в условиях июльского кризиса занимала Германия. Когда австрийское правительство поинтересовалось, что она будет делать в случае, если Сербия не примет ультиматум, а Россия поддержит Сербию, ответ был однозначным: «Германия выполнит свои союзные обязательства». Именно это заявил в начале июля кайзер Вильгельм II ответственному чиновнику австрийского Министерства иностранных дел. Вырванные из контекста, слова кайзера звучат зловеще. Но ведь фактически речь в данном случае шла лишь о «маленькой победоносной» войне Австро-Венгрии против Сербии.

Где та грань, перейдя которую, крупнейшие державы оказались неумолимо втянутыми в мировую войну? До тех пор, пока «управление кризисом» находилось в руках дипломатов и политиков, оставалась надежда, что противоречия будут разрешены мирными средствами. Но как только за дело взялись военные, на сохранение мира почти не осталось надежды. Причем, вину за это на военных возлагать неправомерно: они просто добросовестно выполняли свои обязанности.

И державы  Тройственного союза, и Россия с  Францией имели к 1914 г. заранее подготовленные, продуманные, выверенные до мельчайших деталей планы развертывания своих вооруженных сил в случае большой европейской войны. Эти планы были строго расписаны по времени. Сигналом привести эти планы в действие должен был стать приказ о мобилизации. Было точно известно (разведка не дремала), сколько каждому государству требуется времени для мобилизации и развертывания своих вооруженных сил на границе. Меньше всего времени для этого требовалось Германии — всего лишь 14 дней. Преимущество ей обеспечивали густая сеть железных дорог и эффективная организация. Чуть больше, 16 дней, должны были занять мобилизация и развертывание французских вооруженных сил. Еще больше времени требовалось Австро-Венгрии и т.д. Наиболее растянутые сроки мобилизации и развертывания были у России. Лишь относительно немногочисленные войска первой очереди могли занять позиции вдоль германской и австрийской границ через 18 дней с момента объявления мобилизации. Для развертывания войск второй очереди требовалось 40 дней. Наконец, полностью завершить мобилизационные мероприятия Россия могла лишь в течение двух месяцев.

Следовательно, стоило только одной  из держав отдать приказ о мобилизации, как автоматически запускался механизм войны. Другие страны не могли медлить ни дня: если они не успеют завершить мобилизацию и развертывание своих вооруженных сил до того времени, когда миллионные армии противника перейдут в наступление, считай, война проиграна. Поэтому мобилизация считалась во всех странах безусловным приоритетом по сравнению с другими вопросами внутренней и внешней политики.

Хотя Сербия приняла большинство  требований, предъявленных ей Австро-Венгрией, ее ответ не удовлетворил императорское правительство. 28 июля 1914 г. Австро-Венгрия объявила Сербии войну и уже на следующей день подвергла артиллерийскому обстрелу Белград. В этих условиях правительство России встало перед самым ответственным решением за все время июльского кризиса. О том, чтобы в очередной раз поддаться военному шантажу, как уже случилось во время Боснийского кризиса 1908 г., не было и речи. Вопрос заключался в том, можно ли принять меры военного противодействия Австро-Венгрии и избежать при этом войны с Германией. Военный министр Сухомлинов и начальник генерального штаба Н.Н. Янушкевич, считая, что война с Германией неизбежна, настаивали на всеобщей мобилизации, тогда как министр иностранных дел Сазонов, склонялся в пользу частичной мобилизации, направленной только против Австро-Венгрии. Николай II колебался. Он подписал сразу два приказа — как о всеобщей, так и о частичной мобилизации. 16(29) июля вечером он уже принял бьшо решение, за которое вы ступали военные, но внезапно передумал. Тем временем сам Сазонов, проведший ночь в переговорах, пришел к выводу, что война с Германией неизбежна, и рано утром 17(30) июля убедил Николая II подписать приказ о всеобщей мобилизации. Тем самым был запущен часовой механизм мировой войны.

С этого  момента ни Австро-Венгрия, ни Германия уже не могли пассивно ждать развития событий: время неумолимо работало против них. 18(31) июля Германия в ультимативной форме потребовала от России отменить приказ о мобилизации. Не дождавшись ответа, 19 июля (1 августа) она объявила ей войну, за несколько часов до этого приступив к мобилизации. Интересно, что вступление в войну Германии мгновенно отодвинуло на второй план австро-сербский и австро-русский конфликты. Официально Австро-Венгрия объявила войну России лишь 24 июля (6 августа), а союзным ей странам — и того позже.

Начало немецкой мобилизации фактически не оставляло французам шансов. Им было хорошо известно, что немецкий план войны на два фронта («план  Шлиффена») предусматривал нанесение первоочередного удара именно против Франции. 2 августа правительство Франции также объявило о начале мобилизации. Таким образом, приказ, отданный Николаем II 30 июля, дал толчок необратимым процессам, вызвал цепную реакцию во всей Европе. 2 августа внезапным ударом Германия захватила Люксембург, одновременно потребовав от Бельгии свободного пропуска своих войск через ее территорию. Цель этих действий была ясна —- получить возможность нанести удар во фланг основным силам французской армии, сосредоточивавшимся южнее, на германской границе. Франция активно готовилась к отражению агрессии. Тем не менее, обе страны тянули с объявлением войны друг другу.

Подобно тому, как в 1870 г. Бисмарк  не спешил объявлять войну Франции, не желая выглядеть агрессором, так  и сейчас Вильгельм II хотел, чтобы Франция первой объявила Германии войну. И тогда и сейчас немецкому правительству было важно убедить своих граждан в том, что Германия не нападает, а защищается от иностранной агрессии. В эпоху всеобщей воинской обязанности и массовых армий ни одно правительство Европы не могло быть безучастным к тому, как народ относится к войне — считает ли ее справедливой, оборонительной или захватнической. Но в 1914 г. правительство Французской республики не хотело повторять ошибку Наполеона III. По тем же соображениям, что и германское правительство, оно стремилось, чтобы ответственность за развязы вание войны между обеими странами взяла на себя именно Германия.

В этой войне  нервов Германия потерпела поражение. 3 августа она первой объявила Франции войну. Собственно говоря, большого юридического значения это обстоятельство уже не имело, поскольку не составляло труда истолковать начало французской мобилизации как враждебный акт и попытку напасть на Германию. Именно поэтому германское правительство, не вдаваясь в юридические тонкости, назвала войну против Франции и России оборонительной. Впрочем, точно так же поступили правительства всех других воюющих стран.

Однако Великобритания по-прежнему оставалась в стороне от войны. В  Санкт-Петербурге, Берлине и Париже с тревогой и надеждой ждали известий из Лондона. А там все никак  не могли принять решения. Не в  последнюю очередь потому, что  не могли найти подходящего предлога, чтобы вступить в войну на стороне  Франции и России. Такой предлог  Великобритании предоставила сама Германия. В ночь на 4 августа ее войска вторглись на территорию Бельгии, отвергнувшей германский ультиматум. Это и послужило основанием для британского правительства объявить войну Германии в тот же день. Великобритания была гарантом соблюдения договора 1831 г. о нейтралитете Бельгии. Британское правительство решило, что защита независимости и территориальной целостности этого государства является вполне достойным поводом, чтобы присоединиться к двум другим державам Антанты. Рейхсканцлер Бетман-Гольвег на прощальной аудиенции британскому послу выразил свое недоумение: неужели Великобритания собирается воевать с державой, только и помышляющей о дружбе с ней, ради какого-то «клочка бумаги»?

Вступление Великобритании в войну  против Германии фактически превратило Тройственную Антанту, которая до сих  пор была весьма аморфной группировкой, в военно-политический союз. Его создание было окончательно оформлено 23 августа (5 сентября) 1914 г., когда Великобритания, Россия и Франция подписали в Лондоне декларацию о незаключении сепаратного мира. Соглашения аналогичного содержания впоследствии были подписаны и с рядом других государств, присоединившихся к Антанте. Правда, Бельгия, вопреки своей воле втянутая в войну с Германией, формально к Антанте не примкнула. Получая от стран Антанты, прежде всего от Франции и Великобритании, материальную и техническую помощь, Бельгия воевала против Германии как бы самостоятельно.

Противостояла Антанте коалиция Центральных  держав, как обычно называют союз Германии и Австро-Венгрии во время Первой мировой войны.

51. Расширение состава воюющих коалиций

Как правительства, так и командование воюющих государств в самом начале войны предполагали, что она будет скоротечной. Так, например, на осуществление «плана Шлиффе-на» (военный разгром Франции) немцами отводилось 6—8 недель, после чего предполагалось перебросить германские войска на Восточный фронт против России. Однако действительность опровергла прогнозы военных специалистов. В сражении на реке Марне в начале сентября 1914 г. французы сумели выдержать натиск немцев и к концу 1914 г. Западный фронт стабилизировался. Вместе с тем провалился и стратегический план, разработанный русским и французским военными штабами. Согласно этому плану, французы должны были сковать основные силы немецких войск на Западном фронте, что позволило бы России спокойно завершить мобилизацию, сосредоточить крупные силы на Восточном фронте и развернуть наступление на Вену и Берлин, которое привело бы к победному завершению войны. Этот победный марш русской армии генералы и политики сравнивали с «паровым катком», который должен был смять немецкую и австрийскую армии. Но это оказалось иллюзией. В сентябре 1914 г. русские войска потерпели крупное поражение в Восточной Пруссии, а заняв Галицию, не смогли перевалить через Карпатские горы. Таким образом, вопреки расчетам и надеждам, война приобрела затяжной характер.

С этой непреложной  реальностью и было связано стремление воюющих государств привлечь на свою сторону как можно больше союзников. 23 августа 1914 г. к Антанте присоединилась Япония. Однако ее участие в войне ограничилось захватом германских колониальных владений на Дальнем Востоке (в Китае и на островах Тихого океана)¹. В конце октября 1914 г. на стороне Центральных держав выступила Турция. 29 октября она пропустила в Черное море германские военные корабли, которые подвергли обстрелу Севастополь, Феодосию, Новороссийск. В ответ Россия объявила Турции войну и уже 2 ноября русские войска перешли турецкую границу в Закавказье. 12 ноября Турция объявила священную войну (джихад) России, Великобритании и Франции. Наряду с су шествующими фронтами (Балканским, Восточным и Западным) возникли русско-турецкий фронт в Закавказье (Кавказский фронт) и англо-турецкий фронт в Палестине и Месопотамии. Одновременно развернулись и военные действия в Африке, на Дальнем Востоке и в Океании, связанные с операциями англо-французских войск по захвату германских колоний.

С конца 1914 г. усилилась борьба австро-германской и союзной дипломатии за привлечение на свою сторону тех стран, которые сохраняли нейтралитет. Таковых оставалось в Европе немало: Скандинавские страны (Швеция и Дания; Норвегия в 1905 г. расторгла унию с Швецией), а также Голландия, страны Пиренейского полуострова (Испания и Португалия), наконец, ряд стран Южной и Юго-Восточной Европы — Италия, Греция, Болгария и Румыния. Наиболее последовательно придерживались нейтралитета Скандинавские страны и Голландия. Поэтому воюющие страны и не пытались привлечь их на свою сторону. Центральные державы к этому и не стремились, потому что использовали порты нейтральных государств для торговли с внешним миром (страны Антанты объявили им экономическую блокаду). Борьба развернулась главным образом за Италию и балканские страны.

Италия, вопреки своим обязательствам по Тройственному союзу, в войну  на стороне Германии и Австро-Венгрии  не вступила и объявила о своем  нейтралитете. Однако в отличие от Скандинавских стран, не желавших ни при каких обстоятельствах вступать в войну, она хотела лишь подороже продать свой нейтралитет. В течение нескольких месяцев Италия вела переговоры как с Германией и ее союзниками, так и с государствами Антанты, торгуясь из-за цены участия в войне, которую могла предложить каждая из сторон. В конце концов, условия, предложенные Антантой, показались ей наиболее привлекательными. 26 апреля 1915 г. в Лондоне Италия подписала с государствами Антанты договор об условиях ее вступления в войну. Тройственная Антанта превратилась в Четверную Антанту. В тот же день четыре союзные державы приняли секретную декларацию, в которой было выражено их обязательство не подписывать сепаратного мира (спустя полгода, 30 ноября 1915 г., аналогичная декларация была подписана четырьмя державами с Японией). 4 мая Италия заявила о выходе из Тройственного союза (членом которого являлась с 1882 г.), а 23 мая — о вступлении в войну против Австро-Венгрии (войну Германии Италия объявила лишь 28 августа 1916 г.). Возник еще один, итало-австрийский фронт в предгорьях Альп.