Обстановка накануне гражданской войны и причины войны

Повышенный спрос на продовольствие для армии, а также спекулятивная горячка, охватившая страну, вызвали значи­тельное удорожание жизни. Резко возросли цены на продукты питания и предметы первой необходимости, что больно удари­ло по рабочему классу и фермерам. Предприниматели же, не взирая на получение ими высоких доходов, проводили в отно­шении рабочих жесткую политику, отказывая им в сколько-нибудь значительном повышении заработной платы.

Ухудшение жизненных условий вызвало усиление забасто­вочного движения в годы войны. Начиная с конца 1862 г. ра­бочее движение оживилось, стали создаваться новые профсою­зы. И если в первые месяцы войны профсоюзное движение резко упало, так как многие профсоюзы закрылись, отправив своих членов на фронт, то к концу 1863 г. уже насчитывалось 79 местных профсоюзов, объединявших рабочих 20 отраслей промышленности. К концу 1864 г. число профсоюзов, объеди­нявших рабочих 53 отраслей производства, увеличилось до 270, а в ноябре 1865 г. в США насчитывалось 300 профсоюзов, которые объединяли 61 отрасль промышленности. По не­которым данным, в этих союзах было около 300 тыс. рабочих.6

Резкое ухудшение жизненных условий рабочих и нежела­ние федерального правительства что-либо предпринять для уменьшения дороговизны привели к тому, что рабочие вынуж­дены были бастовать. В борьбе с забастовочным движением в годы войны предприниматели широко использовали помощь федеральной армии. Известен ряд случаев, когда генералы Се­вера издавали приказы, запрещавшие забастовки; федераль­ные вооруженные силы использовались и непосредственно для подавления забастовок. Подобные действия федеральных войск имели место в Нью-Йорке, Теннесси, Пенсильвании и в целом ряде других штатов.

Такая политика определенных кругов крупной буржуазии не могла, разумеется, способствовать успешному развитию военных операций па фронте. Ее последствием являлось затя­гивание войны, ухудшение положения Севера и обострение политической обстановки внутри северных штатов. Одновре­менно положение правительства Линкольна было весьма слож­ным и на международной арене.

С самого начала войны правительства ряда государств Ев­ропы, в первую очередь Англии, Франции, Испании, были на стороне мятежников-рабовладельцев. Начиная войну с Севе­ром, рабовладельцы в значительной степени рассчитывали на помощь международной реакции. Уже первый конгресс мя­тежников в марте 1861 г. принял резолюцию, указывавшую на необходимость направить в Европу эмиссаров во главе с Янси. Их задача заключалась в том, чтобы получить поддержку европейских держав в предстоящей войне с федераль­ным правительством.

Первой из европейских держав выступила Испания, кото­рая весной 1861 г. оккупировала негритянскую республику Сан-Доминго. Федеральное правительство в связи с тяжелым положением па фронте вынуждено было ограничиться про­тестом и заняло выжидательную позицию в этом вопросе. Вслед за Испанией выступила Англия, которая, признав Юг воюющей стороной, опубликовала прокламацию о нейтралитете. Это был первый шаг на пути признания Конфедера­ции и оказания ей прямой помощи в войне с Севером.7

В противоположность Англии, Франции и Испании Россия с самого начала гражданской войны в США заняла дружескую позицию по отношению к федеральному правительству. Это, в частности, нашло свое проявление в отношении России к блокаде южных штатов, объявленной правительством Лин­кольна. Вопреки позиции остальных европейских держав, пра­вительство России отдало своему флоту приказ «не салютовать, флагу и не признавать в порядке бумаги» судов мятежников. Государственный секретарь США Сюард рассматривал это ре­шение России как дружеский акт по отношению к федерально­му правительству.

В июле 1861 г. государственный канцлер России А. М. Гор­чаков направил правительству США депешу, в которой заве­рял федеральное правительство в дружеских отношениях Рос­сии к американскому Союзу. «Этот Союз в наших глазах,— писал Горчаков,— не только является существенным элемен­том всеобщего политического равновесия. Он, помимо того, представляет нацию, к которой наш августейший монарх и вся Россия проявляют в высшей степени дружеский интерес, ибо обе эти страны, расположенные по обеим сторонам света, по-видимому, призваны к естественной солидарности интересов и симпатий, неоднократно ими друг другу выраженных».

В сентябре 1861 г. в сложной для США международной об­становке Россия,  единственная из  европейских  держав,  под­писала морскую конвенцию, направленную на пресечение дея­тельности   каперов   мятежников. Это   был   важный шаг в поддержку федерального правительства.

Оценивая   дружескую   позицию   России   по   отношению к США, Сюард 5 сентября 1861 г. в письме к русскому посланнику. Стеклю по поручению президента Линкольна указывал «на глубокое понимание либеральных, дружеских и великодуш­ных чувств его величества по вопросу о внутренних затрудне­ниях, которые на известный промежуток времени, кажется, уг­рожают американскому союзу. Он просил выразить удовлетво­рение, с которым «президент рассматривает эту новую гаран­тию дружбы между нашими государствами, берущей на­чало с первых же времен существования США как государ­ства».

Дружеская позиция России серьезно затрудняла маневры европейских держав, направленные против федерального правительства.

Опасаясь международных осложнений и не имея достаточной уверенности в военном торжестве мятежников, Англия не рискнула пойти на признание Юга в качестве независимого го­сударства сразу же после начала войны. По мере развертывания военных успехов Юга Англия, Франция и Испания зани­мали все более враждебную позицию по отношению к Северу. 31 октября 1861 г. в Лондоне было подписано соглашение о совместной интервенции трех держав в Мексике. В декабре 1861 г. испанские войска высадились на территории Мексики, в январе следующего года к ним присоединились войска Анг­лии и Франции.

В вопросе об интервенции в Мексике федеральное прави­тельство заняло примиренческую позицию и на протяжении всей войны не предпринимало никаких мер, направленных на ее прекращение.

Интервенция в Сан-Доминго и Мексике носила характер резкой антиамериканской демонстрации, но она не представляла непосредственной угрозы федеральному правительству.

Пытаясь склонить рабочих выступить в поддержку рабовла­дельческого Юга, английские буржуазные газеты утверждали,, что стоит только прорвать блокаду вокруг южных штатов и все экономические трудности исчезнут. Однако рабочий класс Англии не поддался на эти увещевания и на протяжении всей гражданской войны активно высказывал свои симпатии к Се­веру. «Не мудрость господствующих классов,— писал Маркс,— а героическое сопротивление рабочего класса Англии их прес­тупному безумию спасло Западную Европу от авантюры по­зорного крестового похода в целях увековечения и распростра­нения рабства по ту сторону Атлантического океана».8

Выступления английского рабочего класса особенно акти­визировались после освобождения рабов и перехода к новым революционным методам ведения войны. Большую роль в ор­ганизации этих выступлений английских рабочих сыграли Маркс и Энгельс, уделявшие много внимания событиям в Со­единенных Штатах.

Борьба английского рабочего класса против интервенции была одним из важных факторов, подготовивших создание Международного товарищества рабочих (I Интернационал), образованного в сентябре 1864 г. Спустя два месяца после образования Интернационала Центральный совет Интернацио­нала провел в Лондоне несколько рабочих митингов в знак протеста против прорабовладельческой позиции английского правительства в гражданской войне.

По мере затягивания военных действий хлопковый голод в Европе становился все более ощутимым. Десятки ты­сяч безработных появились не только в Англии, но и во Фран­ции . Усиление блокады важнейших гаваней Конфедерации флотом Союза и наметившийся на Севере к концу 1862 г. пе­реход к революционным методам ведения войны не могли не вызвать серьезных опасений буржуазных кругов Англии и Франции, которые потребовали прямого военного вмешательства в конфликт на стороне рабовладельцев.9

Инициативу  проявило   правительство Франции. В октябре 1862 г. Франция обратилась к Англии и России с предложением потребовать от воюющих сторон заключить перемирие на шесть месяцев, снять блокаду и открыть для европейской торговли американские порты. Россия отклонила это предложение На­полеона III. «Ответ России, отказавшейся принять участие в подобном посредничестве,— писал известный американский ис­торик Роде,— был по своим условиям наиболее дружествен­ным для Севера». Отказ России оказал определенное влияние па позицию Великобритании и заставил английское прави­тельство отнестись более осторожно к предложению Франции. Кроме того, рабочие Англии и на этот раз выступили с под­держкой Севера и просели массовые митинги протеста против вмешательства держав в пользу рабовладельческой Конфедера­ции. Под влиянием общественного мнения правительство Пальмерстона отказалось от участия в авантюре, предложенной Наполеоном III, и воздержалось от официального признания Конфедерации.

Таким образом, попытки организовать прямое вооруженное вмешательство в гражданскую войну в США на стороне мятеж­ников потерпели неудачу. Правительство Англии, возглавляв­шее реакционные силы, готовившие интервенцию, вынуждено было отказаться от этих планов. Важнейшей причиной поме­шавшей организации интервенции, были выступления рабоче­го класса Англии против реакционной политики своего прави­тельства. Важную роль сыграла также и дружественная по отношению к федеральному правительству позиция России, которая была единственной европейской державой, выступавшей в поддержку правительства Линкольна.

Эта позиция России помешала созданию единого фронта ев­ропейских держав, стремившихся увековечить раскол Соединенных Штатов и тем самым ослабить своего растущего за­океанского конкурента. Поддержка федерального правитель­ства со стороны России сыграла важную роль в укреплении внешнеполитических позиций правительства Линкольна в са­мое трудное для него время, в первый период гражданской, войны, когда Север находился в тяжелом положении как на фронтах, так и на внешнеполитической арене.10

Интервенцию удалось предотвратить, но положение феде­рального правительства внутри страны и на международной арене продолжало оставаться тяжелым.

Обстановка настоятельно требовала от правительства Лин­кольна начала решительных действий, направленных на воен­ный разгром мятежников-рабовладельцев.

Второй период гражданской войны (1863—1865 гг.)

Разгром армии Макклеллана осенью 1862 г. и угроза захвата Вашингтона вызвали глубокие сдвиги в настроениях общест­венности Севера. Наступление мятежников всколыхнуло ши­рочайшие народные массы, требовавшие от Линкольна беспо­щадной расправы с предателями и изменниками, которые во весь голос заговорили о необходимости заключения мира с рабовладельцами. От Линкольна требовали объявления всеобщей народной войны рабовладельцам. Для него становилось все более очевидным, что надо либо капитулировать перед рабо­владельцами, либо освободить рабов и перейти к новым, рево­люционным методам ведения войны.

О капитуляции не могло быть и речи, так как мир с рабо­владельцами мог бы вызвать революционный взрыв в стране, тем более, что признаки революционного возбуждения были налицо. Капитуляция перед рабовладельцами исключалась так­же и потому, что она означала бы признание господствующего положения рабовладельцев во всем Союзе. После победы Юга уже не было бы, как до войны, одновременного существования двух систем; одна из них в ходе войны неизбежно должна была погибнуть. Вполне естественно, что буржуазия Севера не хоте­ла, чтобы эта участь выпала на ее долю.

Оставался один выход — перейти к действительно револю­ционным методам ведения войны.

Правительство Линкольна подвергалось резкой критике в печати со стороны этой «принципиально последовательной» оп­позиции, состоявшей из радикальных республиканцев, требо­вавших перехода к решительным действиям. Лидер радикальных республиканцев Стивене, выступая в конгрессе с критикой не­решительной тактики федерального правительства, которое ссылалось на неконституционность революционной войны, бро­сил лозунг, подхваченный всеми сторонниками революционной войны: «Конституция молчит, существуют только законы вой­ны». Ход дебатов в конгрессе показывал, что большинство конгрессменов склоняется к мысли, что надо переходить к ре­волюционным методам ведения войны. Сенатор Фессенден за­являл: «Настала необходимость действовать. Колебания хуже, чем преступление».

Маркс неоднократно указывал, что Линкольн был медли­тельным и осторожным человеком, но раз приняв какое-либо решение, «старый Абе», как называли в народе президента, никогда не отступал, а последовательно и настойчиво проводил его в жизнь. Когда стало ясно, что дальнейшее промедление угрожает самому существованию Союза, Линкольн начал по­степенно проводить ряд важных мероприятий, которые в своей сумме привели к коренному изменению целей и методов веде­ния войны. Правительство Линкольна встало на путь действи­тельно революционной борьбы с мятежниками-рабовладель­цами.

Линкольн проявил мужество и большую твердость характе­ра в проведении этих мероприятий, многие из которых серьез­но ущемляли интересы биржи и крупного капитала. 1 июля 1862 г. конгресс санкционировал налоги на фабрикантов, тор­говцев, лиц свободных профессий, на предметы роскоши, жа­лование чиновникам и доходы с капитала. 17 июля был принят закон о конфискации имущества лиц, участвующих в мятеже. Закон от 24 сентября 1862 г. предусматривал преда­ние военному суду и конфискацию имущества лиц, выступав­ших против закона о воинской повинности.

Серьезные изменения произошли в армии. Федеральная ар­мия с самого начала войны по своему рядовому составу в ос­новном была рабоче-фермерской, но среди командного состава было много открытых и замаскированных сторонников рабо­владельцев. За два года войны выросли кадры нового команд­ного состава, многие из которых были выходцами из мелкой буржуазии, из рабочих и крестьян. До офицерских и генераль­ских чинов дослужились многие социалисты, начавшие войну рядовыми. Появление нового командного состава позволило провести чистку армии, в результате которой на ряд важных постов были поставлены сторонники революционного ведения войны.