Н. Н. Миклухо–Маклай – выдающийся ученый – этнолог

  Создалась странная, с нашей точки зрения, ситуация: многие противники дарвинизма, а среди них были и миссионеры-христиане, утверждали: род человека един, нет рас низших. А некоторые дарвинисты утверждали обратное.   

  В научные дискуссии властно вмешалась политика. Капиталистические державы заканчивали раздел мира на сферы своих влияний. Англия превращалась в крупнейшую колониальную державу. В США южные штаты были рабовладельческими (здесь насчитывалось около 4 млн. рабов-негров). Экономические выгоды от эксплуатации рабского труда заставляли плантаторов соответственным образом приспосабливать свои нравственные принципы и религиозные взгляды. Рабовладельцы утверждали, что негры относятся к низшим расам. Американские антропологи Нотт и Глиддон опубликовали в 1854 г. монографию "Типы человечества", где утверждалось полное отсутствие родства между белыми и приближенными к человекообразным обезьянам неграми. Французский аристократ А. Гобино издал свой "Трактат о неравенстве человеческих рас". По его мнению, существует высший расовый тип - арийский, призванный господствовать над другими. В России крупнейший биолог Карл Бэр проницательно охарактеризовал расистские домыслы: "Не есть ли такое воззрение, столь мало соответствующее принципам естествознания, измышление части англо-американцев, необходимое для успокоения их собственной совести? Они оттеснили первобытных обитателей Америки с бесчеловечной жестокостью, с эгоистической целью ввозили и порабощали африканское племя. По отношению к этим людям, говорили они, не может быть никаких обязательств, потому что они принадлежат к другому, худшему виду человечества. Я ссылаюсь на опыт всех стран и всех времен: как скоро одна народность считает себя правою и несправедливо поступает относительно другой, она в то же время старается изобразить эту последнюю дурною и неспособною и будет высказывать это часто и настойчиво". Тогда же Н. Г. Чернышевский опубликовал целый ряд работ, посвященных проблемам истории, антропологии. Он высказал мысль о том, что исследователи находятся под влиянием классовых личных симпатий и антипатий. Он писал: "Политические теории, да и всякие вообще философские учения создавались всегда под сильнейшим влиянием того общественного положения, к которому принадлежали, и каждый философ бывал представителем какой-нибудь из политических партий, боровшихся в его время за преобладание над обществом".   

  Конечно, нередко мыслители не желали поддерживать несправедливые притязания своего класса, своей партии или вообще отказывались от политической борьбы. Сам Чернышевский высказал принципиальность, не совместимую с узкими "лично классовыми" интересами. Но он отлично понимал, сколь часто наука идет на поводу у политики: "Когда встревожились за свои владения плантаторы южных штатов, ученые рассуждения в защиту рабства получили такую разработку, которая была нужна для опровержения мыслей партии, сделавшейся опасною для рабовладельцев".   

В тот год, когда в Америке  началась война за освобождение негров, во Франции была опубликована книга  Катрфажа "Единство рода человеческого", где доказывалось физическое равенство  рас. В 1865 г. северные штаты победили южан и добились признания юридического равенства прав белых и черных. Но научные баталии антропологов продолжались.   

  Дарвин постарался объективно, непредвзято разобраться в проблеме. Еще во время своего кругосветного плавания (1835--1836) он писал: "...ничто так не поражает, как первая встреча с дикарем в его родной берлоге... Мне кажется, просто невозможно описать различие между диким и цивилизованным человеком". В то же время он возмущался рабовладением и угнетением "первобытных" народов: "Кровь кипит в жилах и сердце сжимается, когда подумаю, что мы, англичане, и потомки наши, американцы, с их вечными хвастливыми возгласами о свободе, причинили и продолжаем причинять столько зла".   

  Дарвин склонялся к мысли о единстве рода человеческого. Он ссылался на то, что между расами существуют переходные, смешанные типы людей, а поэтому даже сторонники расового неравенства называют количество рас от 2 до 22, а некоторые - до 60-63. Но тот же самый факт - существование переходных типов - многие дарвинисты объясняли как следы постепенных переходов от обезьяночеловека к человеку разумному.   

  В середине прошлого века обострились разногласия антропологов по коренным вопросам происхождения человечества и его современного состояния. Разногласия охватывали обширный круг вопросов, начиная от сугубо научных (биология и анатомия человека, сравнительное языкознание и пр.) до нравственных, политических, мировоззренческих.   

  Сравнительно немногие ученые понимали, что в науках о человеке многое еще слабо изучено и делать широкие обобщения слишком рано. Чарльз Дарвин в одном из писем (1860) писал: "...я никак не могу взирать на эту чудесную вселенную и особенно, на природу человека и довольствоваться заключением, что все это результат грубой силы... Я очень ясно чувствую, что тот вопрос чересчур глубок для человеческого разума. С таким же успехом собака может размышлять об уме Ньютона".   

  Но как же распутать сложный клубок взаимосвязанных проблем антропологии, этнографии, языкознания, археологии? Нужны были прежде всего новые сведения, точные наблюдения, тщательные исследования. Следовало детально изучить облик, нравы, быт, верования, язык наиболее примитивных племен, еще не испытавших влияния научно-технически развитых цивилизаций.

Вообще, в демократической  части русского общества достаточно прочно укоренились взгляды на равенство  рас, уважительное отношение к другим народам.   

В начале XIX в. участники первых русских кругосветных путешествий (И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского, О. Е. Коцебу, Ф. П. Литке) с негодованием отзывались о рабовладении, выражали сочувствие невольникам. О. Е. Коцебу писал: "Торговля людьми - позорное пятно на цивилизованных государствах". В то время как некоторые ученые объяснили вымирание некоторых племен и народов "биологическими" причинами, в частности естественным отбором, Коцебу очень точно отметил: "Главной причиной убыли населения явилось кровавое насаждение миссионерской религии, которое сыграло здесь роль самой опустошительной эпидемии".   

  Действительно, даже более или менее мирные контакты первобытной и научно-технической цивилизации имели подчас трагический исход. Могущественные и многознающие пришельцы в лучшем случае относились к "дикарям" как к неразумным детям, которых надо возможно скорее перевоспитать, обучить, перевести в христианскую веру. Короче, людей лишали привычного уклада жизни, сложившихся веками "естественных" взаимоотношений и единства с окружающей природой.   

  Поучительна и печальна судьба коренного населения острова Тасмания. В 1642 г. экспедиция голландца Абеля Тасмана обнаружила эту землю. Местных жителей не удалось встретить. Лишь в 1772 г. французские моряки впервые столкнулись с тасманийцами. Однако взаимопонимания достигнуть не удалось, произошла стычка; одного тасманийца убили, нескольких ранили. Это были первые жертвы цивилизации на Тасмании.   

  Через пять лет Тасманию посетил Джеймс Кук. Отношения его с местными жителями были доверительными. О тасманийцах он отзывался с уважением и симпатией.   

  Лишь в конце XVIII в. мореплаватели открыли широкий пролив, отделяющий Тасманию от Австралии (до этого их считали единым континентом). Тогда же началась колонизация острова европейцами. Теперь все чаще стали звучать выстрелы. И хотя физическое уничтожение островитян не практиковалось, число их начало быстро сокращаться. Первоначально, судя по всему, их насчитывалось приблизительно 2-5 тыс. человек. В 1824 г. их было уже менее 500, а к 1860 г. число это уменьшилось до 16. Попытки спасти их ни к чему не привели: вскоре все тасманийцы вымерли. А. Уоллес писал: "Мы видим здесь народ с задатками прогресса, которым культура не дала времени развиться".   

  С точки зрения народоведения, культура - накопленные материалы и духовные ценности, а также особенности жизненного уклада. Это понятие обобщенное. Каждый народ или племя, сохраняющие свои традиции, вырабатывают свою культуру. Она обособляет группы людей от естественной природной среды, а также от иных групп. Посредством культуры осуществляется взаимодействие человеческой группы с окружающей природой и соседними группами.   

  Прогрессом обычно мы называем изменения к лучшему. Правда, такое определение предоставляет людям возможность толковать суть прогресса по своему произволу. До середины XVII в. среди европейцев господствовало мнение, подтвержденное библейскими легендами, об удалении человечества от золотого века, от беззаботного и счастливого существования. Предполагалось, что люди от золотого века опустились к серебряному, медному, бронзовому, а затем и железному.   

  Ученые постарались отыскать признаки, отличительные черты прогрессивного развития.   

  Скажем, Карл Бэр предлагал считать биологические изменения прогрессивными, если они идут от простого - к сложному, от однородного - к разнородному.  

Для многих "первобытных" народов насильственное превращение  оканчивалось трагически. Им была чужда  новая, более сложная культурная среда, они утрачивали в ней самобытность и независимость, теряли интерес  к жизни и радость бытия. Им оставалось либо перерождаться, либо вымирать, либо бороться за свободу и собственные  пути развития.   

  Во время кругосветного путешествия в 1826 г. морской офицер, а позже известный ученый, основатель Русского географического общества Федор Петрович Литке доброжелательно отзывался о туземцах тропических островов Тихого океана, несмотря на отдельные конфликты. Кто-то из местных жителей украл корабельное имущество. Литке делает вывод: "...им надлежало бы быть выше людей, чтобы не подпасть искушению присвоить себе одну или две из многих драгоценностей, около них, как будто нарочно разбросанных". (Действительно, многие металлические детали, инструменты, привычные для европейцев, представлялись островитянам необычными драгоценностями.) Литке пришел к выводу: "Опыт всех прежних путешествий доказывает, что ласковое и снисходительное обращение с дикими, соединенное с твердостью и настойчивостью, а когда нужно, то и обнаружение силы есть единственное средство сохранить с ними постоянный мир и согласие". Он с удовлетворением отметил: трехнедельное пребывание на острове Юалане и постоянные контакты с туземцами обошлись без кровопролития. А ведь был момент, когда вооруженное столкновение казалось неизбежным. Один из островитян замахнулся копьем на Литке, а тот выстрелил поверх головы нападавшего, предупредив схватку.   

  Между прочим, сходная ситуация возникла во время последнего путешествия одного из величайших первооткрывателей Джеймса Кука. Во время вынужденной стоянки на Гавайях в феврале 1779 г. ему изменила обычная выдержка и предусмотрительность. Очередной конфликт с туземцами он решил покончить насилием, действуя как завоеватель, а не как божество, за которого принимали его гавайцы. В завязавшейся кровавой схватке он был убит.   

  За 250 лет до Кука та же судьба постигла Магеллана на Филиппинских островах. Об этом прекрасно знал Кук, который однажды сказал: " Не могу понять, зачем Магеллану понадобилось вступать в никому не нужную стычку с туземцами". Но, как видно, даже могучая воля и светлый ум порой не могут совладать с порывами чувств...   

  Обо всем этом требовалось постоянно помнить путешественникам. И дело тут было не столько в теоретических взглядах (можно ли считать дикарей представителями низших рас), сколько в поступках, в умении понять представителей чужой культуры, сочувствовать им и стремиться не к господству, а к миру, взаимопониманию. Это хорошо сознавал Ф. П. Литке. Он считал, что недопустимо судить о "дикарях" по своим привычным меркам, а надо учитывать их представления о преступлении и возмездии, добре и зле. По словам Литке, наказывать туземцев "за то, что по нашим понятиям есть преступление, конечно, было бы несправедливо и жестоко".   

  Каждая культура, каждое племя или народ, каждая человеческая личность имеет полное право на самостоятельность. Взаимодействуя, они должны исходить из обоюдного уважения, не стремясь всеми силами насаждать свои порядки. Надо уметь вживаться в чужую жизнь, вдумываться в чужие мысли, сочувствовать чужим переживаниям.   

  Подобные принципы были близки и понятны H. H. Миклухо-Маклаю. Возможно, потому что он рос и воспитывался в интеллигентной российской семье середины прошлого века - времени расцвета русской культуры, и прежде всего литературы, пронизанной, идеями свободы, гуманизма, поисков правды и добра. Он зачитывался произведениями русских и гражданских демократов, восхищался принципиальностью и гражданским мужеством Чернышевского. Среди тех, кто непосредственно содействовал его путешествиям и самостоятельным научным исследованиям, были К. М. Бэр и Ф. П. Литке, а среди его учителей - Т. Гексли и Э. Геккель.   

  Миклухо-Маклай находился как бы между двумя идейными течениями в антропологии. Он не торопился примыкать к какой-либо группе ученых, а вырабатывал собственное мнение. Ведь наука - поиски истины, правды, а не подгонка фактов к заранее придуманной схеме. Объективность и бесстрастность - таков принцип научного исследования.  Ему предстояло изучать не инертные объекты природы, а живых людей, представителей рода Homo sapiens. Здесь многое зависело от того, как относиться к своим подопытным сородичам, как вести себя с ними, какие высшие цели - помимо специально научных - будут направлять поиски.   

 Не следует думать, что подобные проблемы были  характерны именно для середины  прошлого века. В разных формах  они существовали всегда и  очень остро стоят сейчас.