Деятельность русской разведки в войне с Японией

Раздел I. Деятельность русской разведки в войне с Японией.

Нами  по этому разделу было рассмотрено 2 статьи из журналов: «Отечественная История  » и «Новая и Новейшая История», автором которых является Е.Ю. Сергеев. Он использует разные источники, монографии, документы  и т.д.

Организация и деятельность  военной  разведки России в период войны против Японии (1904-1905), пишет автор,  относится  к одной из малоизвестных страниц  истории XX столетия, выходя далеко за рамки узко специальной проблематики. Может быть  это обстоятельство связано как с традиционной непопулярностью дальневосточного конфликта в общественном сознании россиян, стремившихся забыть горькие уроки проигранной войны. Из-за закрытости до сегодняшнего дня важнейших источников, трудно составить представление о месте и роли разведывательной службы в ходе боевых действий.¹

       Изучив немало  источников и литературы, автор  пишет, что под военной разведкой  в русской армии понимается  как «сбор всякого рода сведений  о вооруженных  силах и укрепленных  пунктах государства, а также  имеющих военное значение географических  и статистических данных о  стране и путях сообщения». Если  так, то ставится дискуссионный  вопрос, обладала ли русская разведка  информацией  о неожиданном  нападении Японии на Россию, а  также какой-либо информацией  о планах противника. В действительности  же основной проблемой русской  военной разведки накануне столкновения  с Японией являлась незавершенность  процесса ее структурной организации,  смешение функций различных ведомств (прежде  всего военного и дипломатического).²

       К началу войны,  пишет автор, военная разведка  обладала несколькими каналами (Гиринская  провинция-полковник М.А. Соковнин, Мукденская провинция-М.Ф. Квецинский  и Хэйлунцзянская провинция-подполковник  А.И. Богданов)   для сбора  и анализа информации  о Японии. Но эта информация серьезно  не воспринималась, так как в  сознании правящей элиты России, Япония воспринималась как «игрушечное,  миниатюрное государство», которое,  несмотря на экономические успехи, сумело воспринять только внешнюю сторону европейской цивилизации и что разгромить ее будет легко. Попытки отдельных лиц сломать утвердившиеся взгляды оказывались тщетными. Например, донесения военно-морского министра А.И. Русина, содержали объективную информацию о японских вооруженных силах и сценарий их предстоящих операций на Дальнем Востоке, но эти донесения в лучшем случае только просматривались высшим командованием  и не способствовали какому-либо  принятию решений.

Другим каналом поступления  информации явились официальные  и негласные поездки офицеров Генерального штаба по Восточной  Азии. По свидетельству Куропаткина, посетивший в 1903 г. Японию начальник 7-го военно-статистического отделения  полковник М.А. Адабаш доставил ценные сведения о резервных частях японской армии, но и они были положены под  сукно, поскольку противоречили  данным, собранным военными агентами.³Это было раковой ошибкой.

В декабре 1903 поступает разведывательная информация, которая была обобщена Главным штабом  в докладной  записке Николаю II. Из нее следовало, что империя микадо полностью завершила подготовку к военным действиям, и ждет случая чтобы атаковать. И снова возникает дискуссионный вопрос, какова численность японской армии? Информация от атташе, офицеров Генерального штаба, совершивших командировку в Японию, Корею и Китай не совпадали. Но в принципе русской военной разведке был известен численный состав 13 японских дивизий – 150 тыс. человек. А мобилизованный потенциал противника, состоявший из резервистов и территориальных войск, оценивался по-разному: от 360 до 630 тыс. человек. При всем констатировалось, что последние едва ли могут быть привлечены к главным операциям вследствие незаконченности своей организации. Это был ошибочный вывод, что максимальная численность японской сухопутной армии может достигнуть всего лишь 160 тыс. солдат и офицеров, в то время как уже в первые месяцы войны, японцы сумели развернуть в дополнение к указанным 13 дивизиям 13 резервных бригад общей численностью 375 тыс. человек.⁴ Анализ донесенной информации от военных агентов содержал реальные доказательства неизбежности войны. Русская военная разведка смогла установить практически точную дату ее начала. Однако экстренных мер со стороны царя и его окружения так и не последовало.

После того как начались боевые действия,15 марта 1904 г. на театр военных действий прибыл Куропаткин и центр русской  военной разведки переместился из Порт-Артура в Ляоян, где был развернут  полевой штаб действующей армии. Руководителем разведывательной службы назначили генерал-майор В.И. Харкевич.

Опираясь на ряд источников и  литературы автор пишет, что становление  разведывательной службы в первые месяцы русско-японской войны проходили  хаотично, с элементами импровизации. Опыт приходилось набирать на ходу боевых операций. Не было активной разведки, которая пропагандировала бы в тылу противника. Однако с течением времени  деятельность русских специальных  служб на Дальнем Востоке упорядочивалась. Сложились три сферы разведки: «дальняя», «разведка флангов», а  также «ближняя». Сначала задача налаживания «дальней» разведки  при штабе Маньчжурской армии  была возложена на военного агента в Корее полковника Д.А. Нечволодова. Но после 29 июня 1904 г. приказом Куропаткина  деятельность разведывательной службы было передано опытному специалисту, генерал-майору В.А. Косаговскому. Благодаря Косаговскому русская военная разведка стала  лучше. Разведке удалось наладить перехват телеграфной переписки дипломатической  миссии Японии во Франции с Токио  через Париж и Шанхай. По данным японского историка  Ч. Инабэ, только с апреля 1904 по март 1905 г. было дешифровано 350 секретных телеграмм противника.

Организация «ближней» разведки столкнулась  с самыми серьезными трудностями  – отсутствием общей программы  действий, противоречивостью приказаний различных штабов. Все это мешало действовать русской военной  разведки сплоченно и организованно. В результате чего это и повлияло на поражении России в войне. Постепенно форма и методы «ближней» разведки продолжали совершенствоваться. Центральное  место среди них прочно заняли специальные мероприятия с использованием агентуры из маньчжур и китайцев (ханьцев). Руководителем этого направления  был штабс-капитан Блонский. В  своем отсчете за период с февраля  по сентябрь 1905 г. он проанализировал  достижения и недостатки агентурной работы. Главной проблемой было, подборка надежных и преданных информаторов из местных жителей, так как с каждым месяцем боевых действий их симпатии все больше склонялись на сторону Японии.

Е.Ю. Сергеев описывает разведку и на море. Как он пишет, разведка осуществлялась крейсерами, миноносцами  и первыми русскими подводными лодками. Именно на море была впервые организована радиоразведка ( датой ее рождения считается 7 марта 1904 г). Русская морская разведка перехватывала сообщения японских станций и предупреждала командование об атаках противника. Радиоразведка  сыграла огромную роль в морских  сражениях, а также во время обороны  Порт-Артура.

В статье также обращено внимание на «лазутчиков», в основном их набирали из числа местных жителей –  китайцы, маньчжуры, корейцы, монголы. Впервые они были использованы 10 февраля 1904 г. по приказанию генерала Линевича в разведывательных целях. В марте  были утверждены размеры выплат лазутчикам-китайцам. В зависимости от ценности сведений они могли получать от 10 до 200 руб. Лазутчики выясняли номера частей, фамилии начальников, числа орудий и численность войск, а также  собирали сведения и о постройке  укреплений, о расположение минных полей и т.д. Успешно состояло дело с лазутчиками-корейцами. В  этом направлении активно занимались полковник Нечволодов и капитан  Кузьмин, которые смогли привлечь на свою сторону ценных информаторов, включая одного из адъютантов императора Кореи. Но когда произошла высадка  японских войск, и последующая оккупация  всего Корейского полуострова сократили  возможности разведывательной службы через Корею. В связи с этим в качестве лазутчиков стали использоваться гражданские лица (даже католические миссионеры) и военнослужащие красной  армии. Посылкой лазутчиков-китайцев в  тыл противника занимались также  разведывательные отделения Маньчжурской армий. Среди них были разные по деятельности лазутчики: одни были резиденты, другие агенты со специальными поручениями, и  третьи были просто ходоки-связные. Когда  лазутчик был отправлен на задание, возвращаясь с него, он должен был  принести какое-либо вещественное доказательство, в каком пункте он пребывал. Однако не все лазутчики возвращались, так  с марта по сентябрь в тыл Японии  разведывательным отделением штаба 3-й  армии было направлено 121 лазутчик, о выполнении задания доложили всего  лишь 56 человек. Большинство из них переходило на сторону Японии, что делало разведку очень слабой.

Автор обращает внимание также на деятельность полевой разведки. Их целями являлись рекогносцировка японских войск, захват «языков», сбор предметов  снаряжения, обмундирования, записных книжек, карт и даже конвертов от писем. Но, эта разведка проводилась  формально и практических результатов  не имела. Командиры, которые посылали на разведку, говорили: «Поезжайте туда-то, посмотрите, а если встретите японцев, то уходите назад, и главное –  не имейте потерь. Это связано с  тем, что, как бы полевая разведка не хотела обойти  противника с флангов, взять «языка» или еще что-то, заканчивалась неудачей и пустой потерей солдат. И если были захвачены  пленные или собранны какие-либо предметы, то на перевод этих важных документов не хватало профессиональных переводчиков. И в помощь разведчикам  привлекались студенты Восточного института, китайцы и корейцы, проживавшие  в России. Но важных результатов  это не приносило.

Нужно отметить, что автор описывает  и деятельность военных атташе. Так, например, в связи с подготовкой  к отправке на Дальний Восток эскадры  З.П. Рожественского активизировалась работа военных атташе по обеспечению  безопасности столь протяжного маршрута. Правительство испытывало тревогу  по поводу возможной атаки русских  кораблей со стороны японских миноносцев, при поддержке британского флота. И для того чтобы это предотвратить,  А.И. Павлов, совместно с другими  консулами организовал командировку двух своих лучших агентов, французских  граждан Шаффанжона и Барбье  в Батавию и Амой, для сбора  информации о планировавшихся диверсиях  японских агентов против эскадры  Рожественского во время стоянок  в портах Индокитая.

С началом войны пишет автор, происходят изменения в войсковой  разведке. Зимой 1904-1905 гг. воздухоплавательная  рота, впервые созданная в русской  армии, применила воздушные шары с водородным наполнением для  разведки позиций неприятеля. Кроме  того, происходит широкое распространение  в войсках современные оптические приборы – подзорные трубы, позволяющие  уточнять дислокацию японцев на расстоянии нескольких километров. В период осады  Порт-Артур для передачи разведывательных данных использовались специально тренированные  голуби, покрывавшие расстояние от ставки А.Н. Куропаткина до русской морской крепости за 10-12 часов.

Оценивая эволюция русской военной  разведки на Дальнем Востоке в 1904-1905гг., необходимо отметить, как происходило  развитие структурно-функциональной основы. На смену неопытности начального периода войны  пришли профессионализм  и использование современных  технических средств (радиостанции,  оптические приборы, воздушные шары.). Был накоплен большой опыт организации  всех видов разведки: стратегической, тактической и оперативной. Было значительное развитие методики сбора  и фильтрации информации о противнике.

При сравнении военной разведки России с аналогичными спецслужбами других держав – Великобритании, Германии и  Японии – наблюдается достаточно высокий уровень стратегического  мышления офицеров Генерального штаба. И все же военная разведка не могла  быть всесильной. Автор пишет что, бедой этому служит кризис Российской империи, обусловленный запаздыванием  индустриальной модернизации  наряду с  серьезными проблемами внутренней и международной политики. И что  все это привело страну к военной  катастрофе на сопках Маньчжурии.

По мнению автора благодаря проигрышу  в войне, бесценный практический опыт приобретенный русской военной  разведкой, способствовал ее превращению  в важную, самостоятельную сферу  управления войсками. Отныне эта специальная  служба заняла свое место в составе  вооруженных сил России, как в  центре (Главном управлении Генерального штаба), так и на местах (в штабах округов и соединений).

Раздел II. Применение современных технических средств русской армии и флота ( радиосвязь и подводные лодки ).

В этом разделе нами были изучены  2 статьи Военно-исторического журнала, авторами которых являются Т.В. Алексеев и Д.В. Марьин. Темы, которые мы взяли  из статей, это «Радиосвязь в русской  армии» и «Были ли в Порт-Артуре подводные лодки».

Как отмечает автор Т.В. Алексеев, первые практические опыты по «телеграфированию без проводов» были проведены русским изобретателем радио А.С.Поповым весной 1897года в Кронштадтском учебно-минном отряде. Тогда радиосвязь осуществлялась между крейсерами «Россия» и «Африка», пребывавшими в проливе Транзунд. Правда, находились корабли друг от друга на расстоянии, не превышающим и километра (640,5м).

Несмотря на усилия самого А.С.Попова, его последователей и соратников, должностных лиц Морского ведомства, к началу Русско-японской войны 1904—1905гг. в России не была сформирована промышленная база для изготовления средств радиосвязи. Между тем эта война показала, что без использования нового технического средства добиться устойчивого  управления войсками в возможным  очередном военном противоборстве будет весьма затруднительно. Уже  в ходе упомянутой войны руководство  Морского ведомства вынуждено было лихорадочно предпринимать срочные  меры по оснащению военных судов  радиостанциями.

Автор пишет, хотя  Военное министерство России в лице Главного военно-инженерного  управления (ГВИУ) тоже предприняло  определённые шаги к применению радиосвязи в боевых операциях сухопутных войск  с использованием опыта, накопленного А.С.Поповым. Многие обстоятельства и  детали этих событий не нашли пока ещё должного отражения в отечественной  историографии. Обнаруженные в архиве Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи  в Санкт-Петербурге материалы позволяют  в некоторой степени устранить  имеющиеся пробелы в данной области  исторических знаний.