Текстообразующие функции малых текстовых единиц

В качестве комментария к этому определению следует указать на следующее.

а) Синтаксическая связь — в широком понимании — может быть обнаружена, в принципе, между двумя любыми рядоположенными предложениями текста, если это действительно текст, удовлетворяющим исходному требованию глубинной, семантической связности. Склонность к  восприятию двух соположенных высказываний дает возможность таких метакоммуникативньгх операций с текстами, как реферирование, конспектирование, адаптирование, редактирование и др., которые не нарушают связности текста. Поэтому применительно к строевым единицам текста целесообразно говорить не о связности вообще, а о «плотности связанности» (В. А. Шаймиев). Подчеркивая многоплановость и «многослойность» межфразовых связей на лексическом, морфологическом, синтаксическом уровнях и различия в количестве «слоев» связей, которыми обладают высказывания в разных текстовых позициях, В. А. Шаймиев вводит названное понятие: «Чем больше "слоев" связи характеризует данное высказывание, тем выше плотность связанности этого высказывания»

б) Включение в дефиницию признака регулярной воспроизводимости (наряду с утверждением об исчислимости) может породить вопрос  о целесообразности введения понятия «единица текстообразования (строевая единица текста)», поскольку эти признаки свойственны любой единице строя языка.

Необходимое уточнение заключается в том, что речь идет о разных предметах воспроизведения. Говоря о языковой единице, подразумевается воспроизводи- мость в полном объеме, во всей совокупности сложных взаимоотношений планов выражения и содержания (морфема, слово), или, по меньшей мере, в жестко заданном соотношении структуры и семантики — как структурно-семантического целого (предложение как модель).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава  II    Текстообразующие возможности малых текстовых единиц

(фонемы и морфемы)

2.1 Малые единицы

   Текстообразуюшие возможности «малых» текстовых единиц (фонем / звуков и морфем / морфов) связаны с рождаемыми ими ассоциациями и актуализацией в тексте.

   Текстообразующий потенциал «малых» текстовых единиц чаще всего проявляется в таких сферах общения, где доминирует креативное начало и присутствует языковая игра.

   Текстообразующие возможности звуковых единиц проявляются в создании мелодики и ритмики текста, в формировании приемов звукописи, включая ассонанс (повторение гласных) и аллитерацию (повторение согласных). В текстообразовании значимыми могут быть ономатопея (имитация звуковых особенностей явлений действительности подбором слов с однородными, близкими звуками и прямое звукоподражание). В художественной речи важен звуковой символизм (создание звукоряда высказывания, способного выражать задуманное автором впечатление).

   Морфемы / морфы, функционирующие в лексических единицах, могут обладать собственными текстообразующими возможностями, включаясь в текстовую деятельность автора. Текстообразующий потенциал морфем актуализируется их повтором, а также синонимией и однотипностью эмоционально-оценочной и стилистической маркированности.

   Особенно ярко текстообразующие возможности морфем проявляются в текстах-зауми. текстах-палиндромах, а также в текстах, где сопряжены лексемы неологического типа.

   Спектр действия текстообразующего потенциала морфем чаше всего имеет локальный характер, кроме авангардных текстов и отдельных текстов классического типа. [ 2; c. 275]

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.2 Текстообразующие  функции фонем

   В настоящее время существует несколько фонологических школ, имеющих собственные определения  фонемы  и в связи с этим по-разному подходящих к  проблеме установления состава  фонем  отдельных слов.

   Л. В. Щерба  считал, что все звуки языка "объединяются в сравнительно небольшое число звуковых типов, способных дифференцировать слова и их формы". Эти звуковые типы Л. В.  Щерба  и определял как  фонему. Его последователи рассматривают  фонему  как класс звуков, представленный в речи различными оттенками. Существование двух определений  фонемы  (фонема - звукотип и  фонема - класс звуков) является следствием развития теории фонемы  как фонетического феномена, используемого языком для дифференциации слов и морфем.

   В функциональной фонологии, создателем которой является Н. С. Трубецкой, фонема  также рассматривается как функциональная единица, однако её основной функцией является различение морфем и слов. Фонема  определяется как совокупность различительных признаков.  " Фонема  - это совокупность фонологически существенных признаков, свойственных данному звуковому образованию..."

   Звуковая материя формируется и используется каждым языком по-особому, в соответствии с правилами его фонологической системы, включающей в себя подсистему сегментных средств и подсистему суперсегментных (просодических) средств. Минимальными (кратчайшими в линейном плане) структурно-функциональными звуковыми единицами в большинстве языков являются фонемы. Они сами по себе не обладают значениями, но потенциально связаны со смыслом как элементы единой знаковой системы. В сочетании друг с другом и нередко по отдельности они образуют экспоненты слов и морфем и обеспечивают опознавание (идентификацию) и различение (дифференциацию) языковых знаков как значимых единиц. Исполнительскими назовают фонетические средства, допускающие варьирование, имея в виду, что при перекодировании произведения из письменной формы в устную возможны, в известных пределах, некоторые различия в интерпретации его звучания, что, естественно, изменяет и смысловую интерпретацию. Напротив, фонемный состав текста, его инструментовка и стихотворный размер целиком зависят от автора; эти фонетические средства можно назвать авторскими. От исполнителя зависят больше всего так называемые просодические элементы, т.е. изменения и противопоставления высоты тона, длительность произнесения, громкость, ускорения и замедления, вообще темп речи, разрывы в произнесении, паузы, расстановка более или менее сильных смысловых и эмфатических ударений.

   Авторские фонетические средства, повышающие экспрессивность речи и ее эмоциональное и эстетическое, воздействие, связаны со звуковой материей речи через выбор слов и их расположение и повторы. В своей совокупности эти средства рассматриваются учением о благозвучии, или эвфонией. Эвфонией, или инструментовкой, называют также и самый объект этого изучения, т.е. соответствующую настроению сообщения фонетическую организацию высказывания.

   Звукописью называется соответствие звукового состава фразы изображаемому, т.е. первой, или денотативной, части сообщения, в то время как инструментовка связана с коннотативной его частью. Частным случаем звукописи является звукоподражание, т.е. использование слов, фонетический состав которых напоминает называемые в этих словах предметы и явления—звуки природы, крики животных, движения, сопровождающиеся каким-нибудь шумом, речь и различные звуки, которыми люди выражают свое настроение, волю и т. д.

 

Парономасия - это близость звучания контекстуально связанных слов. Аллитерация в широком смысле слова есть повтор согласных или гласных звуков в начале близко расположенных ударных слогов: Doom is dark and deeper than any sea dingle. (W. Auden) Аллитерацией называют также повтор начальных букв: Apt Alliteration's artful aid. (Ch. Churchill) Ассонансом, или вокалической аллитерацией, называется повторение ударных гласных внутри строки или фразы или на конце ее в виде неполной рифмы. Рифмой называется особый вид регулярного звукового повтора, а именно повторение более или менее сходных сочетаний звуков на концах строк или в других, симметрично расположенных частях стихотворений, выполняющее организующую функцию в строфической композиции. Рифма, таким образом, имеет двойную природу: как и всякий эвфонический звуковой повтор, она является фактом инструментовки, и, как регулярный повтор, она выполняет композиционную функцию. Звуковые повторы — один из ведущих признаков, отличающих поэзию от прозы. «Стиховые ряды скреплены между собой единством устойчивой повторяемости одного, нескольких или всех конструктивных элементов».

Для текстообразования значимым явлением может быть ономатопея — «имитация звуковых особенностей явлений действительности как подбором слов с однородными, близкими звуками («Знакомым шумом шорох их вершин...» — Пушкин), так и прямым звукоподражанием (например, лягушкам в басне А.П. Сумарокова: «О как, о как нам к вам, к вам, боги, не гласить». Сравним также: булъ-буль; кап-кап; тик-так и др. [2; c. 267]

Наряду с этим, особенно для художественной речи, большое значение имеет звуковой символизм. Он трактуется как «создание такого звукоряда высказывания, который выражает задуманное автором впечатление — не слуховое (оно обслуживается звукоподражанием), а любое другое из области чувств, представлений и переживаний: зрительную картину, духовный подъем, радость, нежность, боль и т.д.».

Вторичный звукосимволизм, или звукозапись, имеет большое значение для осмысления роли звуковой организации в поэтическом тексте для наблюдения за действием интегративных отношений. Это можно показать на анализе поэмы Эдгара По «Ворон». Ее можно назвать классическим примером использования звукозаписи в качестве одного из основных приемов.

The   Raven

Once upon a midnight dreary, while I pondered, weak and weary,

Over many a quaint and curious volume of forgotten lore— While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping, As of some one gently

rapping, rapping at my chamber door. "'This some visitor," I muttered,

     "tapping at my chamber floor—

Only this, and nothing more." Ah, distinctly I

  remember it was in the bleak December, And each separate dying

ember wrought its ghost upon the floor. Eagerly I wished

the morrow,—vainly I had sought to borrow From my books surcease of sorrow—sorrow for the lost Lenore— For the rare and radiant maiden

whom the Angels name Lenore—

Nameless here for evermore. And the silken sad uncertain rustling of each purple curtain Thrilled me—filled me with fantastic terrors never felt before;

So that now, to still the beating of my heart, I stood repeating: "This

some visitor entreating entrance at my chamber door-Some late visitor entreating entrance at my chamber door;—

This  it  is,  and nothing more."

And the Raven never flitting, still is sitting, still is sitting, On the pallid bus! of Pallas just above my chamber door; And his eyes have all the seeming of a demon's that is dreaming, And   the, lamp-light   o'er him  streaming   throws his shadow on

the floor; And my soul from out that  shadow that lies floating on the floor Shall  be- lifted—never more! [12; c.24]

Обращает на себя внимание большое количество: звукоподражательных слов, таких, как whisper, tapping, rapping и др. Их роль в создании образности велика. Однако еще большее значение имеет вторичный звукосимволизм. В его основе лежат различные ассоциации звука со смыслом, возникновение соответствий между звучанием и значением. Материальная сторона слов, используемых поэтом, оживляет их смысл благодаря тесной связи с опытом воспринимающего. Через материальную оболочку слов, программирующую определенные ассоциации, взаимодействуют мир действительности, мир понятий и мир значений. .

Другими словами, при наименовании явлений, предметов реального мира соединяются мир действительности (обозначаемые объекты), мир понятий (отражение в сознании окружающего нас мира) и мир значений (языковые формы, закрепленные за этими понятиями).

Как же они взаимодействуют в этом произведении? В создании 
атмосферы стихотворения участвуют единицы различных уровней. 
Поэт использует такие наименования явлений предметного мира, 
которые вызывают непосредственное представление об одиночестве, 
тоске, безысходности: vainly I had sought to borrow from my books sur 
cease of sorrow—sorrow for the lost Lenore; Thrilled me—filled roe with 
fantastic terrors... Другие наименования имплицируют чувства, испы- 
тываемые героем: while I pondered, weak and weary; the bleak December 
и т. д.. Особое внимание обращает на себя материальная оболочка 
слов, программирующих определенные ассоциации, с миром понятий и 
миром действительности. Звуковая аранжировка помогает поэту пе- 
редать основной лейтмотив «Ворона» — безнадежность и отчаяние 
героя, порожденные утратой любимого человека. Невозвратимость 
потери, невозможность повернуть вспять развитие событий, разобщен 
ность с миром — вот та эмоциональная доминанта, которая определяет 
атмосферу стихотворения, душевное состояние героя. Большую роль 
играет повтор одних и тех же звуков и звукокомплексов (-st, -ist, -ear, 
-eas, -ар), усиливающий ассоциации с тем душевным настроем, кото- 
рый рисует  поэт. 

Определенная корреляция звучания и значения, те звукосмысловые связи, о которых идет речь, не заложены в системе языка, они возникают лишь вместе с текстом и являются окказиональными.

Различают, три типа ассоциаций: лексические, кинестетические и акустические. В основе лексических ассоциации лежит подобие звуковой оболочки слов, объединенных единым тематическим признаком. В избранном нами тексте это, например, такие слова, как dreary, weak, weary. Сравнение словарных дефиниций показывает следующее: dreary— 1 gloomy, dull; weak—wanting in strength or power, fragile/easily broken; weary—tired, dispirited, with energy abated. Строго говоря, в системе эти слова не являются, синонимами, но здесь проявляется контекстуальная синонимия, иррадиирующий эффект первого слова; обнаруживается связность текста. Сходство звуковой оболочки актуализирует системное сходство таких слов, как quaint, curious, создавая ощущение таинственности, оторванности от мира, и сближает такие слова, как tapping, rapping, в строчках: While I nodded, nearly napping, suddenly there came a tapping/As of someone gently rapping, rapping at my chamber door, вызывая ощущение страха перед неясными   звуками.

Кинестетические   ассоциации   возникают   в результате  близости артикуляционных ощущений при произнесении определенных звуков.  Нередко кинестетические и лексические ассоциации действуют одновременно. Это безусловно имеет место в приведенных ниже строчках:

And the Raven never flitting, still is sitting, still is sitting,/On the pallid bust of Pallas just above my chamber door;/ And his eyes have all the seeming of a demon's that is dreaming...

Акустические ассоциации вызваны физическими -характеристиками звука и связаны с ономатопеей, со звукоподражанием. Если при создании звуковых оболочек незвукоподражательных слов выбор признака представляет собой результат некоего мыслительного анализа, то при создании звуковых оболочек звукоподражательных слов выбор продиктован восприятием. Принцип селекции и аранжировки слов в поэтическом тексте является решающим. Мастерское сочетание звукоподражания и звукозаписи и создает иллюзию шелеста шелка и легкого стука в дверь.

Ассоциативная связь звука и смысла в тексте наблюдалась и изучалась во многих работах. Со вторичным звуковым символизмом связано выявление господствующего в поэтическом произведении фонотипа, создание им во взаимодействии со смысловой стороной определенного эмоционального тона.

Так в «Вороне» рефрен построен на комбинации гласного [о] и сонанта [г].. Рефрен - актуализирует разного рода ассоциации — акустические, лексические, кинестетические, создающие подобие эха, напоминающего о неизбывности горя. Первая и третья строфы повествуют о таинственных, необъяснимых звуках, наполняющих комнату. В первой строфе ощущение страха создают звуки, напоминающие раздающиеся в ночной тиши шелесты, движения. В словах-dreary, weak; weary действуют не только лексические ассоциации, но и кинестетические. В третьей строфе к ним присоединяются и акустические ассоциации. Так, материальная оболочка слов вызывает определённые ассоциации и способствует взаимодействию языковых значений с миром > опыта и отраженными в нашем сознании образами действительности. Говоря о рефрене, следует указать на роль повтора как на звуковом уровне, так и на уровне морфем и-слов. Мастерское сочетание изменяемости и неизменяемости играет важную роль в создании эмоционального тона. [ 12; c. 26]