Проблемы перевода поэтических текстов

В то же время  наблюдения над текстами (устными  и письменными) обнаруживают наличие  случаев сохранения многозначности слова в речи. Речевая многозначность бывает случайной, непреднамеренной или  может быть обусловлена нарочитым, сознательным, преднамеренным использованием многозначности слова. В последнем  случае многозначность слова сознательно  сохраняется и используется в  речи, и ее сохранение (так же, как  в "обычных" случаях ее снятие) обеспечивается соответствующим контекстом. Если исходить из изложенных выше соображений, то речевая многозначность слова  предстает как явление, противоречащее знаковому характеру слова. Такое  видимое противоречие, несомненно, требует более детального рассмотрения вопроса.

Многозначность  слова в языке давно исследуется  лингвистами. Литература о полисемии  и связанных с нею языковых явлениях весьма обширна. В ней представлены самые разнообразные концепции, вплоть до отрицания полисемии, в  русском языкознании восходящего  к А.А. Потебне. Существенно отметить, что при любой теоретической установке и любой терминологии исследователь не может пройти мимо многочисленных фактов наличия в языке разных слов с одинаковым звучанием, даже если он отказывает им в лингвистическом тождестве.

Многозначность  слова в речи реже попадает в поле зрения лингвистов. Она нередко рассматривается  как своего рода аномалия, нарушение  закономерностей, не заслуживающее  теоретического рассмотрения. При этом исходят из того, что "нормальным" случаем является снятие языковой многозначности слова контекстом, а отклонения от этой нормы либо слишком редки, чтобы  заслуживать специального рассмотрения, либо объясняются особыми, необщими, специальными причинами и потому не могут рассматриваться как закономерность. Подобный подход вполне согласуется с представлением о "нормальности" снятия многозначности слова в речи, в. частности, в силу знакового характера слова.

Одним из важнейших  итогов развития семантической теории последних трех десятилетий является то, что многозначность "стала  восприниматься не как отклонение от нормы, а как одно из наиболее существенных свойств всех значимых единиц языка, как неизбежное следствие основных особенностей устройства и функционирования естественного языка" [Плунгян, Рахилина 1996: 4]. Показательно, что именно феномен многозначности с самого начала был центральной проблемой когнитивной лингвистики.

То, что единицам языка свойственна многозначность, было известно лингвистам всегда. Однако отношение к этому факту в  разные эпохи было различным. В частности, в отечественном языкознании важная роль многозначности в функционировании языка всегда признавалась в рамках "традиционного" направления; наоборот, в структуралистских концепциях многозначность слова рассматривалось как некое досадное обстоятельство, с которым нельзя не считаться - раз уж оно имеет место, - но от которой в семантическом описании следует как можно раньше и радикальнее избавиться, с которым необходимо, так или иначе "справиться". Отчасти данью этой идеологии является принятый в Московской семантической школе термин лексема в понимании "слово в определенном значении", который создает иллюзию решения именно этой задачи - избавления от многозначности: в исходной точке анализа множество употреблений описываемого слова разбивается на непересекающиеся подмножества (соответствующие разным "лексемам"), после чего исследователь имеет дело уже только с этими лексемами, т.е. с единицами, "свободными" от многозначности.

В некотором  смысле противоположным является "инвариантный" взгляд на многозначность, который  в своей крайней форме состоит  в том, что всякая языковая единица  имеет одно значение, а наблюдаемая  полисемия сводится к "sui generis оптической иллюзии, возникающей при взаимодействии "настоящего" значения и определенного контекста" [Плунгян 2000: 96]. Впрочем, как справедливо отмечается в цитированной работе В.А. Плунгяна, при внешней противоположности указанных подходов их объединяет то, что полисемия является источником "теоретического дискомфорта", что "хорошее" описание должно быть свободно от полисемии.

Однако сейчас можно с уверенностью сказать, что  одной из составляющих произошедшей в последние 20 лет смены парадигмы  является перенос центра тяжести  семантической теории с синонимии, бывшей в 60-е - 70-е гг. базовой категорией семантики, на полисемию. Заметим при этом, что здесь важно изменение именно методологической установки, общего взгляда на феномен языкового значения. Дело в том, что граница между синонимией и полисемией - это, в значительной степени, вопрос концептуализации; так, к числу "синонимических средств языка" относятся, например, различные преобразования, связанные с меной диатезы, - а именно такого рода преобразования как варианты реализации потенций одного слова являются важнейшим полем разработки современной теории полисемии. Да и сама "Лексическая семантика" до сих пор является одним из основополагающих исследований в области многозначности, в том числе, регулярной многозначности, которая, очевидно, находится в центре интересов сегодняшней семантики.

В лингвистике  имеется несколько базовых оппозиций, касающихся принципиального устройства языка в целом, на фоне которых  формируется отношение к многозначности. Это, прежде всего:

1. Дискретность - градуальность. Это противопоставление является наиболее глобальным; оно существенно для всех уровней и аспектов функционирования языка. В области структуры многозначности это касается статуса отдельного значения слова: образуют ли разные значения слова множество дискретных единиц или непрерывный континуум, в котором одно значение "плавно переходит" в другое.

2. Гумбольдтовское противопоставление ergon - energeia: строит ли человек в процессе говорения грамматические формы, словосочетания и предложения по неким формулам или образцам - или запоминает их в готовом виде? До относительно недавних пор сторона "energeia" была общепринятой, однако в последнее время теории в духе Б.М. Гаспарова [Гаспаров: 1996] пошатнули этот постулат, причем как среди сторонников, так и среди противников этих теорий.

3. Является  ли язык системой "чистых значимостей", где значение каждого знака  определяется его местом в  системе оппозиций, или любое  слово в каждом своем употреблении  выражает тот единственный смысл,  который вкладывает в него  говорящий и который составляет  результирующую бесконечного числа факторов (в частности, опирается на неповторимый индивидуальный опыт говорящего). В связи с этим: способен ли слушающий воспринять тот смысл, который хочет ему передать говорящий? Возможна ли вообще идентификация смыслов?

Теперь перейдём к основным понятиям и вопросам лексической  многозначности. Лексическая многозначность будет определена через понятие  сходства значений. Значения аi и aj слова А называются сходными, если имеются такие уровни семантического анализа, на которых их толкования (семантические деревья) или ассоциативные признаки имеют нетривиальную общую часть. В свете фактов опосредствованной многозначности становится ясным, почему в определении сходства фигурирует понятие уровня семантического анализа: несущественно, обнаруживается ли нетривиальное сходство семантических деревьев (толкований) на первом же уровне анализа или нет; важно только, чтобы оно обнаруживалось хоть на каком-нибудь уровне. Определим теперь многозначность. Слово А называется многозначным, если для любых двух его значений аi и aj найдутся такие значения a1, a2,..., ak, ai, что ai сходно с a1, a1 - с a2 и т.д., ak - с ai и ai - с aj. Как видим, определение не требует, чтобы общая часть была у всех значений многозначного слова; достаточно, чтобы каждое из значений было связано хотя бы с одним другим значением. Следует обратить внимание на то, что существуют языковые факты, которые могут быть полно и непротиворечиво описаны двояким образом: как факты лексической полисемии и как факты моносемии. К их числу относятся, например, некоторые параметрические прилагательные типа высокий, низкий, дорогой, дешевый, старший, младший. С одной стороны, можно считать, что в словосочетаниях типа высокий [низкий] мужчина и высокий [низкий] рост реализуются два разных значения прилагательного: значение "большого (соответственно "маленького") роста" в первом случае и усилительное значение "большой степени" - во втором. С другой стороны, можно считать, что в обоих случаях реализуется одно и то же значение прилагательного, а именно - значение "большого роста"; только в первом случае оно реализуется в полной форме (высокий [низкий] мужчина - "мужчина большого [маленького] роста"), а во втором случае - с зачеркиванием повторяющейся составляющей "рост" (высокого роста - "большого роста роста" = "большого роста"). Аналогичные возможности возникают для прилагательных дорогие [дешевые] костюмы - дорогие [дешевые] цены, старший [младший] ребенок - старший [младший] возраст; для существительных со значением шкалы определенного свойства (ср. воспитание воли и сильная воля, обеспечить качество и высокое качество); некоторых двухобъектных глаголов (ср. бурить землю и бурить скважину, латать рубаху и латать дыры, пробить стену и пробить отверстие). В настоящей работе из двух принципиально возможных описаний предпочитаются описания первого типа; однако подробная аргументация этого выбора дается в другом месте.

Проблема  разрешения лексической многозначности является одной из самых сложных  прикладных задач, связанных с лексическим  значением. Задача автоматического (реже полуавтоматического) разрешения лексической  многозначности была впервые сформулирована в рамках направления науки и  технологии, связанного с созданием  систем машинного перевода (МП). В  дальнейшем проблема разрешения лексической  многозначности стала одной из ключевых не только при создании систем МП, но и систем обработки естественно-языкового  текста (ОЕЯТ) других назначений (поиск, классификация). Десятки научных  коллективов и коммерческих организаций  во всем мире занимаются этой проблемой. На регулярной основе проводятся соревнования между действующими компьютерными  программными системами, предназначенными для этих целей. Однако, несмотря на предложенные решения, полного решения  проблема пока не получила. К примеру, общий механизм, предложенный Ю.Н. Марчуком (метод детерминант) - эффективный, но слишком трудоемкий метод, так как  предполагает необходимость формирования индивидуальных правил для каждой лексемы.

В тоже время  для некоторых задач ОЕЯТ этап распознавания лексического значения очень важен. Рассмотрим это на примере  трех компьютерных технологий, связанных  с ОЕЯТ: машинный перевод, поиск текстовых  ресурсов в Интернете, классификация  текстов.

Отсутствие  надежных механизмов распознавания  значения сводит "на нет" все усилия по реализации систем машинного перевода. На сегодняшний день это критическая  проблема повышения качества систем для указанного направления компьютерной лингвистики 1.

В области  поисковых технологий в Интернет проблема многозначности не носит критического характера, так как сравнительно низкое качество поиска часто сглаживается большими объемами информации в сети Интернет. Тем не менее, по оценкам  специалистов, поиск с использованием разрешения многозначности способен привести к повышению релевантности поиска (в среднем с 30 до 70%), повысить таргетинг рекламы, тем самым резко повысив доходность поисковых систем, снизить общий трафик в сети и время на поиск конкретной информации.

В задачах  классификации текстов влияние  многозначности проявляется в том, что при выборе в качестве базового признака классификации единичную  лексему, вы сталкиваетесь с ее многозначностью, что понижает точность классификации  текстов.

Эти и другие аргументы говорят о необходимости  для специалистов по прикладной лингвистике  сосредоточиться на лингвистических  технологиях, ориентированных на лексическое  значение, так как даже частичное  решение этой проблемы способно обеспечить прорыв сразу по нескольким направлениям. Статья посвящена описанию указанных  оригинальных технологий и включает примеры их применения для задач  классификации текстов и поиска. Преимущества новых технологий, ориентированных  на лексическое значение, демонстрируются  на примерах проекта "Интеллектуальная поисковая машина" и программы  классификации текстов Rubryx.

Лексическая многозначность, безусловно, является одной из наиболее сложных проблем  в описании языка, и поэтому всегда находилась в центре лингвистических  исследований.

Строго говоря, в лингвистике принято разделять  неоднозначность языковой единицы  и собственно многозначность. Неоднозначность - это обобщенное понятие, оно подразумевает  наличие у слова более одного значения, независимо от того, какие  семантические связи существуют между отдельными значениями, таким  образом, этим термином также покрывается  явление омонимии, когда два слова  с одинаковым внешним выражением семантически никак не связаны между  собой. Различение омонимии и полисемии (многозначности) представляет собой  отдельную лингвистическую проблему, однако в настоящей работе это  различие не проводится. Причины этого  связаны со спецификой исследования и обосновываются в третьем разделе  этой главы.

Методы описания многозначности

В лексической  семантике принято выделять три  типа критериев для определения  различных значений слова: парадигматические, синтагматические и концептуальные.

К парадигматическим  критериям относится, в первую очередь, принципы, сформулированные в работах  Е. Куриловича (Курилович 1962) и А.Е. Смирницкого (Смирницкий 1956). В соответствии с этими принципами разные употребления данного слова следует считать разными значениями этого слова, если им соответствуют разные синонимы. Иногда этот критерий неплохо работает, но довольно часто дает противоречивые результаты. Например, рассмотрим пример со словом окно, у которого можно было бы выделить такие значения '1) отверстие в стене здания;

2) стекло, закрывающее  это отверстие;

3) рама, в  которую вставлено это стекло1. Его употреблениям в значениях (2) и (3) соответствуют разные синонимы: разбить окно - разбить стекло, покрасить окно - покрасить раму. Однако, такое разделение представляется неоправданным как с точки зрения экономности описания, так и с точки зрения языковой интуиции. При таких употреблениях предпочтительней говорить о различном семантическом акценте в обозначении одного и того же объекта.

Наряду с  наличием разных синонимов в качестве критерия разграничения значений может  служить также наличие разных антонимов (принцип Вейнрейха, см. Вейнрейх 1980). Ср., однако, прилагательное холодный в значении "имеющий низкую температуру", которому в зависимости от сочетаемостных характеристик его контекстуального партнера сопоставляются разные антонимы: холодный день - жаркий день, но холодная вода - горячая вода. Вряд ли здесь есть смысл выделять два разных значения.

Концептуальные  критерии выделения значений основываются на представлении носителей языка  о сходствах и различиях понятий (а также соответствующих денотатов), обозначаемых данным словом. Право  на существование концептуальных критериев  отстаивается в работах когнитивного направления (см., в частности, Джэкендофф 1983, Ченки 1997). В некотором смысле, можно говорить, что эти критерии являются исходными для говорящего. Так, для носителей русского языка вполне очевидно, что слово вишня употребляется в сочетаниях типа есть вишню в другом значении, чем в сочетаниях типа растущие в саду вишни. Для того чтобы убедиться в этом, нет необходимости анализировать парадигматические связи этого слова или особенности его сочетаемости. Достаточным аргументом для выделения двух разных значений является интуитивное знание о том, что вишня как 'плодовое дерево' и вишня как 'плод соответствующего дерева' обозначают разные объекты. Соответственно, за ними стоят различные концептуальные представления.