Проблемы перевода поэтических текстов

Стих сохраняет  всю семантику, которая присуща  этому тексту как нехудожественному  сообщению, и одновременно приобретает  интегрированное значение. Напряжение между этими значениями и создает  специфическое для поэзии отношение  текста к смыслу.

Расхождение между общеязыковым и интегральным значениями стиха может быть нулевым  в двух придельных случаях: при полном приравнивании значения стиха его  прозаическому пересказу, то есть при  предельной прозаизации стиха, и при полном разрушении общеязыковой семантики - при создании поэзии глоссолалического типа. Но, во-первых, оба этих придельных случая возможны лишь как исключения на фоне поэтической культуры обычного типа, как ее отрицание в ту или иную сторону, но невозможны в качестве самостоятельной системы построения поэтических значений. Во-вторых, отношение двух систем, даже если одна из них представлена пустым классом, не тождественна в структурном отношении прозе, не соотнесенной с поэзией.

Единство  стиха как семантического целого создается на нескольких структурных  уровнях. При этом мы можем отметить действие тенденции сначала к  максимальной реализации всех системных  запретов, а затем - к их ослаблению, создающему добавочные смысловые возможности.

1.2 Основные  проблемы перевода

Трудности стихотворного  перевода обычно связывают с двумя  проблемами: передачей национально-идеологичекого (и психологического) своеобразия (передача структуры одного сознания через структуру другого) и с непереводимым своеобразием языковых средств (идиомы). Иногда указывают также на специфику просодических элементов языка и национальных ритмических структур.

Что касается первого вопроса, то он не составляет специфики перевода и касается проблем  перевода вообще. Можно полагать, что  в пределах близких циклов культур  он не должен представлять значительных трудностей. Что касается языковых различий, то здесь, очевидно, речь должна идти именно о языке художественной литературы, поскольку переведение  одного плана выражения в другой при общности плана содержания и  условности характера связей между  этими планами - задача, теоретически не вызывающая трудностей. [Скаличка В. 1963].

Именно в  художественном тексте (и, прежде всего, в поэзии), при слиянии общеязыкового  плана содержания и плана выражения  в сложной структуре художественного  знака, и возникает "эффект непереводимости".

В свое время  В. Брюсов писал: "Передать создание поэта с одного языка на другой - невозможно; но невозможно и отказаться от этой мечты" [Брюсов В. 1955: 188]. Для  того чтобы уяснить, что и с  какой степенью точности в стихе  поддается переводу, необходимо расчленить вопрос на уровни. Специфическая трудность  перевода поэтического текста будет  непонятой, если подходить к стиху  с традиционным преставлением о  нем как об определенном речевом  отрезке, построенном с учетом наперед  заданных ритмических правил. Очевидно, что обычная передача одного речевого отрезка через соответствующий  ему по значению на другом языке (перевод) не представляет трудностей.

Теория установки  речи позволила теоретически и экспериментально объяснить причины, по которым идея непереводимости имеет право  на существование. Установка на использование  любого языка индивидуально, т.к это одна из граней личности конкретного человека.

В поэзии индивидуальность автора и его родного языка  проявляются в максимальной степени. Фактически все полноценные поэтические  произведения - уникальны, как уникальны  личности поэтов, сотворивших эти  произведения. Сочетание уникальности личности поэта и уникальности его  родного языка делает неизбежным проявление непереводимости в области  поэтического перевода.

Невозможность полноценного перевода литературного  поэтического произведения объясняется, возможно, как индивидуальными различиями двух языков (например, английского  и русского), так и индивидуальными  особенностями личностей Автора и Переводчика. Огромное число решений, принятых автором при выборе языковых средств, наиболее точно выражающих его замысел, делают невозможным точное повторение этого процесса переводчиком ("необратимость стрелы поэзии"), даже если и согласиться с тем, что различные языки позволяют совершенно точно выразить одну и ту же мысль.

Известный переводчик М. Лозинский считает, что, переводя иноязычные стихи на свой язык, переводчик также должен учитывать все их элементы во всей их сложной и живой  связи, и его задача - найти в  плане своего родного языка такую  же сложную и живую связь, которая  по возможности точно отразила бы подлинник, обладала бы тем же эмоциональным  эффектом. Таким образом, переводчик должен как бы перевоплотиться в автора, принимая его манеру и язык, интонации и ритм, сохраняя при этом верность своему языку, и в чем-то и своей поэтической индивидуальности. Необходимо помнить, что перевод выдающегося литературного произведения сам должен являться таковым.

Переводчик  должен установить функциональную эквивалентность  между структурой оригинала и  структурой перевода, воссоздать в  переводе единство формы и содержания, под которым понимается художественное целое, то есть донести до читателя тончайшие нюансы творческой мысли  автора, созданных им мыслей и образов, уже нашедших свое предельно точное выражение в языке подлинника.

Существует  два основных типа стихотворных переводов:

Перестраивающий (содержание, форму)

Воссоздающий - т.е. воспроизводящий с возможной полнотой и точностью содержание и форму.

И именно второй тип считается почти единственно  возможным. Но содержание не может существовать до тех пор, пока для него не найдена  нужная форма.

Полноценный художественный перевод поэтических  произведений регламентирован жесткими рамками поэзии. Форму стихотворения  составляет комплекс взаимосвязанных  и взаимодействующих элементов, таких, как ритм, мелодия, архитектоника, стилистика, смысловое, образное, эмоциональное  содержание слов и их сочетаний. Формальная структура стихотворного произведения служит основой для создания его  ритма. Ритм стиха основан на правильном чередовании в стихотворной строке ударных и неударных слогов (тонический принцип). Ритм согласован с содержанием  произведения и с соответствующей  содержанию интонацией и построением - все эти элементы и создают  стиль метрической организации  стихотворения.

Переводчик  обязан, прежде всего, передать соотношение  между ритмом и интонацией, а не размер стихотворения со всеми его  метрическими единицами.

Важным признаком  стихотворной речи является упорядоченная  повторяемость организующих ее ритмических  единиц, а именно стоп, строк, строф.

Отрезок стихотворной строки, заключающий в себе один ударный и один или два неударных  слога, называется стопой. В практической части мы будем рассматривать  одну из наиболее употребительных в общеевропейской поэзии: ямб, или ямбическую стопу, которая содержит первый неударный и второй ударный слог.

В основе классической системы стихосложения заложено понятие метра (или размера) - канонически  заданной схемы соотношения стоп, их характера и количества, независимой  от конкретных ритмических вариаций. Метр членит речевой поток на четко  ограниченные паузами и соизмеримые  между собой отрезки - строки или  стихи. Как правило, стихотворение  выдерживается в одном и том  же размере, однако строгие формулы  стихотворного размера могут  подвергаться некоторым модификациям конкретного словесного материала, входящего в стихотворную строку. Одной из таких модификаций является пиррихий - стопа, потерявшая требуемое  размером ударение из-за того, что на нее пришлось либо безударное служебное  слово, либо безударные слоги многосложного слова. Пиррихий придает стихотворной речи естественное живое звучание.

В ритмической  организации стихотворной строки существенную роль может играть так называемая цезура - обязательный слогораздел  на определенном месте внутри строки, то есть известная пауза.

Далее, схема  рифм (порядок, в котором они расположены) имеет решающее значение и для  стилистической, и для музыкальной  организации строфы. Эквивалентно важен  и характер рифм: независимо от метра  стихи с различным чередованием рифм будут иметь различную стилистику, так как в стихах основой стилистики является звукопись, или мелодия  стиха.

В этом же аспекте  также очень важен характер переносов (enjabement), которые возникают тогда, когда словосочетание может быть синтаксически не закончено к концу строки, и его завершение переносится на следующую строку. Они большой степени определяют интонационное движение стиха, помогают передать течение поэтической мысли, подчеркивают смысловые ударения.

Группа стихов, взаимно связанных схемой чередования  размеров и рифм, обычно правильно  повторяющейся на протяжении всего  произведения, образует строфу - ритмическую  единицу метрического членения стихотворного  текста. Строфа находится как бы на стыке метрики и композиции: в большинстве случаев строфа обладает не только ритмической и  интонационно-синтаксической законченностью, вызывающей паузу более сильную, чем паузы между отдельными стихами  внутри строфы, но и определенной семантической  завершенностью, так как чаще всего  развивает отдельную микротому.

В стихотворном произведении строфа выступает как  существенный структурный фактор, как  важное звено, которое связывает  план выражения и план содержания художественного целого.

Многим исследователям и поэтам представляется необходимым  подчеркнуть целостность строфы как смысловой конструкции. Строфа может рассматриваться как сложное  синтаксическое целое, служащее формой выражения законченного авторского высказывания, отражающее движение поэтической  мысли. Однако понятие единой темы, более или менее полно раскрывающей какую-либо сторону характеризуемого явления, остается ведущим признаком  сложного синтаксического целого.

Строфика - форма  последовательности стихов, архитектоника  стихотворения, и несоблюдение строфики оригинала ведет к нарушениям общего стиля произведения. Требование воспроизвести строфическое построение с максимальным соответствием оригиналу  не предполагает простого копирования  строфических схем, а отражает стремление к установлению функциональной эквивалентности  между структурой оригинала и  структурой перевода.

Однако даже если в оригинале и в переводе используется одинаковая система стихосложения, многое также зависит и от таких  особенностей слова, как его величина и звучание.

Английский  язык в основном моносиллабический, в нем гораздо больше односложных  слов, чем в русском языке. Поэтому  английская стихотворная строка вмещает  больше слов, и, следовательно, мыслей, понятий, художественных образов. Этот фактор также влияет на ритм, и его  необходимо учитывать в переводе.

Очевидно, что  при стихотворном переводе всегда требуется  как можно более точное воспроизведение  всех вышеперечисленных элементов. Однако основным своеобразием поэтического перевода, как это ни парадоксально, является его условно-свободный  характер, и если есть отступления, вызываемые языковыми различиями, которые  характерны и для прозаического  перевода, то есть отступления, характерные  именно для стихотворного перевода - те, которых требует форма.

Дело в  том, что свободная композиция и  условный характер стиха не всегда дают возможность найти не только прямые языковые, но и прямые метрические  соответствия, хотя своеобразие композиции в поэзии опирается на устойчивый ритмический строй, так что в первую очередь для отыскания стилистического ключа стихотворного подлинника следует разобраться в ритме и метре.

Ритм согласован с содержанием произведения и  с соответствующей содержанию интонацией и построением - все эти элементы и создают стиль метрической  организации стихотворения.

Так что в  первую очередь переводчик должен перенести  соотношение между ритмом и интонацией, а не размер со всеми его метрическими единицами. Вполне возможны случаи, когда  стихотворный размер подлинника и перевода оказывается одним и тем же, и в этом случае соблюдение тех  или иных формальных приемов оказывается  важным и как цель, и как средство, позволяющее достигнуть наибольшей степени эстетической равноценности  подлиннику.

Однако практика показывает, что даже соблюдение всех или почти всех формальных элементов  в переводе не делает его адекватным.

1.3 Понятие  многозначности. Лексический аспект

В русской  традиции существует три близких  термина - многозначность, полисемия  и омонимия. Термин многозначность - самый широкий, он указывает просто на существование у некоторой  единицы более одного значения. Термин полисемия иногда рассматривается  как синоним термина многозначность [ЛЭС 1990]. Ю.Д. Апресян определяет термин полисемия как маргинальный член синонимического ряда, ядерным членом которого является многозначность [Апресян  Ю.Д. 1971: 509-523]. Однако здесь необходимо сделать следующие уточнения. Во-первых, под полисемией понимается чисто  парадигматическое отношение: факт наличия у слова более одного значения; между тем многозначность может быть также и синтагматической: многозначностью может быть названа, в том числе, возможность одновременной  реализации, у той или иной единицы, двух или более значений. Полисемичным может быть только слово как единица словаря, а многозначным может быть выражение и целое высказывание; многозначным, таким образом, сближается с неоднозначностью (тем самым многозначность охватывает сферу, как полисемии, так и сферу неоднозначности).

Многозначность  слов естественного языка, результат "асимметричного дуализма языкового  знака", "неустойчивого равновесия" между обозначающим и обозначаемым, очевидно усложняет задачи лингвиста, но именно этот сложный объект исследуется наукой о языке.

В процессе коммуникации, т.е. при функционировании языковой системы, многозначность слова потенциально создает определенные затруднения. Адресат высказывания, т.е. слушающий (читающий), при восприятии многозначного  слова всегда имеет дело с выбором, поскольку слово как отдельная  единица содержит неоднозначное  указание на тот сегмент смысла высказывания, который представлен в тексте этим словом, закодирован с его  помощью адресантом (отправителем). При опоре только на языковой код адресат получает указание на ряд смыслов, из которых он должен выбрать для понимания (декодирования) текста (о важности разграничения в этом плане говорящего и слушающего.

Хорошо известно, однако, что наличие в языке  многозначных слов, более того - многозначность наиболее частотных и "фундаментальных" слов каждого конкретного языка  не представляет опасности для эффективного использования языка как средства общения: нежелательная в конкретном акте общения многозначность слова  разрешается в речи, адресат получает указания для осуществления выбора, необходимого для понимания смысла высказывания. Выбор осуществляется на основе указаний, содержащихся либо в самом тексте, в речевом произведении (лингвистический контекст), либо вне текста, в реальной ситуации (внелингвистический контекст). Потенциальная (виртуальная) многозначность слова в языке регулярно ("как правило") получает разрешение при актуальном функционировании слова в тексте. Если представить себе, что снятие многозначности слова в речи есть снятие качеств языкового знака, противоречащих коммуникативной направленности речевого высказывания, в составе которого функционирует слово, то можно сказать, что в речи восстанавливается "закон знака", необходимый для надежности осуществления коммуникации при функционировании языковой знаковой системы. При таком подходе снятие многозначности слова в языке можно представить как вытекающее из знакового характера слова.