Проблема определения и периодизация развития литературных языков

Как указывает О. Есперсен, к наиболее серьезным орфоэпистам относятся Харт (Hart, «Orthographie of English speech», 1580) и Уильям Буллокар (William Bullokar, «Booke at large for amendment of Orthographie of English speech)»; в XVII в. следует назвать имена А. Гилла (A. Gill, «Logomonia Anglica», 1621), Ч. Батлера (Charles Butler, «English Grammar», 1634), Ч. Купера (Ch. Cooper, «Grammatica Linguae Anglicanae», 1685); в XVIII в. – Дж. Джоунса (John Jones, «Practical Phonography», 1701); в XIX в. Дж. Уокера (John Walker, «Historical Grammar», 1801).

 Фонетики, как раздела  языкознания, в то время еще  не было, и потому многие понятия  фонетики, сейчас элементарные, не  были ясны. Так, орфоэписты часто  называют дифтонгами диграфы, то  есть сочетания двух букв; при  различении между фонетически  долгими и краткими гласными  они оказываются опять-таки в  плену у буквы. Вместе с тем, некоторые орфоэписты –    Харт, Буллокар, Батлер и другие – пытаются предложить изменения в орфографии.

Для выяснения произношения раннеанглийского периода данные орфоэпистов требуют весьма тщательного анализа, именно потому, что звук и буква часто путаются. Вместе с тем, орфоэпистам можно несомненно доврять, например в тех случаях, когда они приводят списки омофонов современного им языка.

Первые грамматики английского языка строились по образцу латинских; в частности первые грамматисты ориентировались на латинскую грамматику Дж. Лили (Lily, John), изданную в первой половине XVI в. Это – грамматики Буллокара (XVI в.), Бена Джонсона, Ч. Батлера, Дж. Уоллиса и др. (XVII в.). Эти авторы, естественно, не могут оторваться от интерпретации языковых явлений, которая является для них привычной на основе латинской грамматики. Однако уже в этот период следует различать грамматистов, придерживающихся традиции, и авторов с боле передовыми взглядами. Расхождения у различных грамматистов касаются количества и номенклатуры частей речи, количества падежей существительного и тому подобных вопросов.Выработка правил должна быть на чем-то основана. В грамматике XVII и начала XVIII вв. намечаются два направления: одни грамматисты считали, что язык должен исходить из «разума» («reason»), то есть из логики, а то, что не соответствует разуму, должно быть изгнано из языка. Другие, напротив, считали, что при установлении правил следует исходить из существующего обычая («usage»), то есть из установившегося в языке употребления. Оба эти направления не так далеко расходились, как кажется. Никто, даже самые отъявленные логицисты – не собирался переделывать язык заново. К принципам «разума» и «обычая» могли прибегать только для решения спорных вопросов, то есть тогда, когда следовало выбрать один из существующих в языке вариантов.

Во второй половине XVIII в. совершенно четко прослеживаются новые цели, которые ставят себе грамматисты. К этому времени общие лингвистические сведения, хотя еще не достигшие ступени научного изучения языков, все же позволяли видеть неизбежность изменений в другом языке. Один из величайших мастеров стиля в английской литературе Чосер уже труден для понимания; архаичным становится язык Шекспира. Современников пугает мысль о том, что и крупнейшие писатели и поэты их времени будут забыты или доступны немногим; современник Драйдена пишет: And such as Chaucer is, shall Dryden be. По мнению грамматистов, язык несовершенен, он не поддается логическим правилам, в нем существуют неоправданные варианты. Грамматисты XVIII в. ставят себе цель «усовершенствовать» язык, очистив его от всего ненужного, и закрепить («зафиксировать») его навечно.                                                    

Что касается второй задачи, то уже к концу XVIII в. стало ясно, что «фиксация» языка – утопическое предприятие. Первая задача – «усовершенствовать» язык – выразилась в общем направлении работы грамматистов этого периода, которая заключалась не только в описании языка, но и в установлении правил, рекомендаций и запрещений.

олее крупным представителем принципа «правильности» («correct-ness»), основанного на логике, то есть разуме («reason»), является Р. Лаут (R. Lowth), автор книги «Краткое введение к английской грамматике» («A Short Introduction»), 1758. Эта книга, типичная для нормативной грамматики, содержит ряд рекомендаций и запрещений. Лаут возражает против конструкции It’s me, против употребления двойных форм сравнения (more stronger), против употребления сочетания had better, считая его неправильной расшифровкой сокращения I’d better, вместо I would better.

Представителем противоположного направления является Дж. Пристли (J. Priestly), автор книги «Основы английской грамматики» («The Rudiments of English Grammar»), 1761. Пристли высказывается целиком за то, чтобы следовать установившемуся употреблению («usage»). Но и он встает перед необходимостью выработать критерии отбора в спорных случаях. И этим критерием оказывается непротиворечие «разуму».

В 1795 г. американец Линдлей Маррей (Lindley Murray) издал грамматику «English Grammar». Грамматика Маррея приобрела колоссальный авторитет; несмотря на то, что она является по существу компиляцией, по ней учились в XIX в. многие поколения англичан. Маррей декларирует себя сторонником «обычая», но на деле также устанавливает ряд жестких правил. Он запрещает, например, «плоские» наречия («flat adverbs»), то есть наречия без суффикса –ly (Do it quick!); сочетание these kind of things. Но он разрешает употребление whose как притяжательного падежа от which; Лаут категорически запрещал такое употребление. Книга Маррея выдержала более 150 изданий; она переиздавалась 50 раз без изменений, а затем еще более 100 раз с изменениями и исправлениями.

К концу XVIII в. был описан язык и установлены правила употребления грамматических норм. Дальнейшее развитие грамматической теории шло по линии научного изучения грамматического строя.

Одновременно с орфоэпистами и грамматистами развивали свою деятельность лексикографы, стремившиеся зафиксировать словарный запас языка.Первые словари (XV в.) двуязычными латино-английскими словарями. Но уже в XVI в., наряду с двуязычными словарями новых языков, появляются словари «трудных» слов: это словари Кодри (Robert Cawdrey), Кокрама (H. Cockeram) и др. Как привило в эти словари включаются архаизмы, латинские малоупотребительные заимствования и даже – у Коулза (E. Coles) – слова воровского жаргона.

Первый словарь, заслуживающий названия толкового словаря, был составлен Натаниэлем Бейли (Nathaniel Bailey) и вышел в 1721 г. под названием «Универсальный этимологический словарь» («A Etymological English Dictio-nary»). Этот словарь впервые стремился охватить всю лексику; кроме того в нем указывалась и этимология слов. Фактически в нем представлена далеко не вся лексика, а этимологические данные не всегда правильны; тем не менее, этот словарь был важным этапом в развитии английской лексикографии.

Наиболее крупным событием в истории словарной работы в Англии до выхода в свет Большого Оксфордского Словаря был словарь Сэмюэля Джонсона, опубликованный в 1755 г. и озаглавленный «A Dictionary of the English Language, in which the words are deduced from their originals and illustrated in their different significations by examples from the best writers». За восемь лет до этого, в 1747 г., Джонсон издал план своего словаря, в котором он изложил свои взгляды на задачи и принципы построения словаря. Он основывается на произведения авторов до эпохи Реставрации, то есть конца XVI – середины XVII вв. Современных ему авторов он не использует. Он стремится сохранить традиционную орфографию; в произношении он рекомендует возможно меньше отходить от написания. Последнее, разумеется, не следует понимать буквально; дело в том, что Джонсон подразделяет речь на «торжественную» и «беглую» и рекомендует «медленную и торжественную» речь, то есть четкое произношение слов, при котором они не сливались бы и частично не проглатывались говорящим.

Джонсон собрал, с помощью всего лишь шести секретарей, огромный лексический материал. Он не включил в словарь профессиональные термины, так как невозможно достаточно хорошо изучить все существующие профессии так, чтобы с полной ответственностью толковать специальную терминологию. Значения слов подразделяются очень дробно; этот недостаток впоследствии отразился и в Большом Оксфордском Словаре: составители вк5лючают отдельные оттенки значения, возникающие в контексте. Зачастую те или иные слова истолковываются Джонсоном с помощью менее понятных слов (например, burial истолковывается через sepulture). Но, со всеми его дефектами, словарь Джонсона представляет собою результат грандиозной и самоотверженной лингвистической работы. Вряд ли был бы возможен  Боль-шой Оксфордский Словарь, если бы он не имел предшественника в виде словаря Джонсона.

Словарь Джонсона пользовался, может быть, даже большим авторитетом, чем грамматика Маррея. Он был универсальным справочником для писателей XIX в.

Таким образом, к концу XVIII – началу XIX вв. была полностью установлена норма национально-литературного языка. Был создан тот учебный и справочный аппарат – грамматики и словари, – который дает возможность говорящему (и пишущему) на данном языке выбрать правильную форму или соответствующее слово в пределах этой нормы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

История литературного языка обнаруживает те органические отношения, которые на всех этапах общественного развития существуют между языком и историей народа. В словарном составе литературного языка, в его функциональных стилях ярче и заметнее всего отражаются те события, которыми ознаменованы определенные поворотные этапы в жизни народа. Формирование книжной литературной традиции, ее зависимость от смены общественных формаций, от перипетий классовой борьбы сказывается в первую очередь на общественном функционировании литературного языка и его стилистических ответвлений. Развитие культуры народа, его государственности, его искусства, и в первую очередь искусства слова—литературы, накладывает неизгладимую печать на развитие литературного языка, проявляясь в совершенствовании его функциональных стилей.  Следовательно, периодизация истории русского литературного языка может строиться не только на базе тех этапов, которые переживает общенародный язык в результате объективных процессов внутреннего спонтанного развития его основных структурных элементов — звукового строя, грамматики и словарного состава, — но и на соответствиях между этапами исторического развития языка и развития общества, культуры и литературы народа.

Литературный язык - общий язык письменности того или иного народа, а иногда нескольких народов - язык официально-деловых документов, школьного обучения, письменно-бытового общения, науки, публицистики, художественной литературы, всех проявлений культуры, выражающихся в словесной форме, чаще письменной, но иногда и в устной. Вот почему различаются письменно-книжная и устно-разговорная формы литературного языка, возникновение, соотношение и взаимодействие которых подчинены определенным историческим закономерностям. Трудно указать другое языковое явление, которое понималось бы столь различно, как литературный язык. Одни убеждены в том, что литературный язык есть тот же общенародный язык, только "отшлифованный" мастерами языка, т.е. писателями, художниками слова; сторонники такого взгляда прежде всего имеют в виду литературный язык нового времени и притом у народов с богатой художественной литературой. Другие считают, что литературный язык есть язык письменности, язык книжный, противостоящий живой речи, языку разговорному. Опорой такого понимания являются литературные языки с давней письменностью (ср. свежий термин "новописьменные языки"). Третьи полагают, что литературный язык есть язык, общезначимый для данного народа, в отличие от диалекта и жаргона, не обладающими признаками такой общезначимости. Сторонники такого взгляда иногда утверждают, что литературный язык может существовать и в дописьменный период как язык народного словесно-поэтического творчества или обычного права. Наличие разных пониманий явления, обозначаемого термином "литературный язык", свидетельствует о недостаточном раскрытии наукой специфики этого явления, его места в общей системе языка, его функции, его общественной роли. Между тем при всех различиях в понимании этого явления литературный язык есть не подлежащая никакому сомнению языковая реальность. Литературный язык является средством развития общественной жизни, материального и духовного прогресса данного народа, орудием социальной борьбы, а также средством воспитания народных масс и приобщения их к достижениям национальной культуры, науки и техники.  Литературный язык - всегда результат коллективной творческой деятельности. Изучение литературного языка, как бы его ни понимать, влечет за собой изучение таких явлений, как "диалекты", "жаргоны", с одной стороны, "разговорный язык", "письменный язык" - с другой, языковой, речевой и литературный "стиль" - с третьей. Исследование литературного языка тесно связано и с изучением литературы, истории языка, истории культуры данного народа. При некоторой исторической неопределенности понимания существа литературного языка он является одним из самх действенных орудий просвещения и соприкасается с задачами образования, школы. Все это свидетельствует о первостепенном научном и практическом значении проблемы литературного языка. Те общие закономерности и тенденции развития разных национальных литературных языков, которые были определены в русской дореволюционной науке, с не очень точным прикреплением их к разным этапам истории языка и народа, свидетельствовали лишь об одном, что в средние века и в новое время литературные языки развивались по-разному (ср., например, роль латинского языка в литературно-письменной раннесредневековой культуре романских и германских народов; литературные функции французского языка в Англии до начала XIV в.; славяно-сербский язык у сербов XVIII - начала XIX в. и народную реформу Вука Караджича; взаимодействие польского, чешского языков и латыни в XVI в.; постепенный упадок польского литературного языка с середины XVII в. до середины XVIII в. и эпоху национального возрождения польского литературного языка со второй половины XVIII в. и т.д.). Однако ни социально-исторические основы, ни точные границы периодизации, ни ясные формулировки закономерностей этого языкового процесса до 30-40-х гг. XX в., когда советская наука о литературном языке освоила марксистскую теорию развития разных общественных явлений, не были найдены и определены. Болгарский академик Влад. Георгиев считает, что периодизация истории языка должна опираться не только на экстралингвистические факторы, но и на внутренние законы языкового развития. Едва ли можно из истории литературного языка исключить своеобразие социально-исторических и культурно-общественных условий развития тех или иных народов.

Соотношение литературных и нелитературных форм (в том числе региональных и регионально слабо дифференцированных или совсем недифференцированных) настолько сильно изменяется в процессе развития национальных языков и столь многообразно варьируется, что проводить для языка нации общетиповое разграничение форм существования языка на «включаемые в национальный язык» и «не включаемые в национальный язык» не представляется возможным. Ни одна из этих форм, в том числе и литературный язык, не развивается изолированно, а взаимодействие книжно-письменных (литературных) и устно-разговорных (литературных и нелитературных) стилей в определенные периоды истории национальных языков бывает настолько значительным, причем сказывается на всех уровнях и литературного языка, что разрывать такое сложное целое, как язык нации, по принципу «национальные формы существования языка» и «ненациональные формы существования языка» оказывается невозможным . Это прекрасно показал В. В. Виноградов, отмечая, что литературно-письменный язык национального периода, «питаясь живыми соками народноразговорной речи, вбирая в себя наиболее ценные и целесообразные для нужд тех или иных сфер речевого общения диалектные средства, формируется в своеобразную стилистически Дифференцированную семантически развитую нормализованную систему внутри национального языка»

Рассмотренные в работе периоды становления и развития литературных норм русского, немецкого, английского языков выявело многие закономерности в их периодизации: три этапа- древний, средний, новый , которые проходит каждый из них.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

 

 

 

 

 

1. П.Я.Черных. «Происхождение  русского языка.» Уч.педгиз, М.,1950

 

2. Д.А.Авдусин и М.Н.Тихомиров, «Древнейшая русская надпись», Вестник  АН СССР; 1950 № 4

 

3. Б.А.Рыбаков. «Ремесло древней  Руси».изд.АН СССР,1948

 

4. А.А.Шахматов, «Очерк современного  русского литературного языка», 1941

 

5. А.А.Шахматов, «Курс истории  русского языка» ч.1 СПБ, 1910-1911

 

6. Е.С.Истрина, «Нормы русского  литературного языка и культура  речи», АН СССР,М.-Л.,1948

 

7. В.В.Виноградов, «Очерки  по истории русского литературного  языка», изд.2,Уч.педгиз,М.,1938

 

8.»Русская наука о русском  литературном языке», «Ученые записки  МГУ, Т.3.кн.1 1946

 

9. В.Щеров, «Современный русский  литературный язык», «Русский язык  в школе», 1939, № 4

- Русский язык и Культура  речи. А.И. Дунев и др. под ред. Черняк  В.Д. М.2002 г.

 

- Русский язык и Культура  речи (учебное пособие). И.Б. Голуб  М. 2002г.