Возмещение морального вреда по Российскому гражданскому праву

 

случаев, когда вина не является основанием ответственности, указаны  в ст.

 

1100 ГК РФ. Здесь, прежде  всего, следует отметить, что при так называемой

 

смешанной вине, т.е. при наличии  вины потерпевшего в причинении ему

 

морального вреда, должны применяться нормы ст. 1083 ГК РФ. В  таких

 

ситуациях должна учитываться  и степень вины причинителя вреда (т.е.  умысел

или грубая неосторожность), а также отсутствие вины причинителя

 

вреда - если он обязан возмещать  его независимо от вины.

       При  этом ст. 151 ГК обязывает суд  при определении размера

 

компенсации принимать во внимание «степень вины нарушителя»  всегда, а

 

ст. 1101 ГК - учитывать «степень вины причинителя вреда», но лишь в тех

 

случаях, «когда вина является основанием возмещения вреда». Эта

 

последняя оговорка приводит к тому, что если, например, вред причинен

 

распространением сведений, порочащих деловую репутацию  гражданина, то

 

размер взыскиваемой компенсации  не зависит от того, действовал ли

 

причинитель вреда умышленно, допустив легкую неосторожность, или даже

 

невиновно. Думается, такая  норма неоправданна. Здесь более  логичной

 

представляется норма, содержащаяся в ст. 151 ГК: суд всегда должен

 

учитывать наличие или  отсутствие вины причинителя вреда, а при наличии

 

вины - учитывать ее степень. Целесообразно, чтобы Верховный  Суд РФ в

 

соответствующем постановлении  Пленума установил доли (проценты), в

 

пределах которых может быть взыскана компенсация (например, при

 

умышленной вине - 100%, при  грубой неосторожности - 50%, при легкой

 

неосторожности - 20%, при отсутствии вины -10%).

Следующими критериями являются степень и характер физических и

 

нравственных страданий  потерпевшего (ст. 151 ГК). Под степенью страданий

 

следует понимать глубину  страданий («глубина страданий» - возможно не

 

очень хорошее сочетание, но именно так мы говорим, испытывая, например,

 

боль - «сильная боль», «терпимая  боль», «слабая боль», «нетерпимая  боль»,

 

это определяет, насколько  глубоко страдание). При этом для  «среднего»

 

человека глубина страданий  зависит в основном от вида того

 

неимущественного блага, которому причиняется вред, а индивидуальные

 

особенности потерпевшего могут  повышать или понижать эту глубину

 

(степень). Упоминание законодателем  степени страданий, связанной  с

 

индивидуальными особенностями  потерпевшего, предполагает наличие

 

некой средней глубины  страданий, но об ее учете нет специального  указания,

так как наличие морального вреда - это необходимое условие  возникновения

 

самого права на его  компенсацию, и законодатель делает акцент на критерии,

 

позволяющем определить этот размер применительно к конкретному делу.

 

Поэтому во внимание должны приниматься как «средняя» глубина

 

(презюмируемый  моральный вред), так и обусловленные индивидуальными

 

особенностями потерпевшего отклонения от нее, что даст возможность  суду

 

учесть действительный моральный  вред и определить соответствующий  ему

 

размер компенсации.

       Таким  образом, необходимым критерием  размера компенсации во

 

всех случаях будет  средняя глубина страданий, или  презюмируемый

 

моральный вред, для определенного  вида правонарушения.

       Презюмируемый моральный вред - это страдания, которые должен

 

испытывать (т.е. не может  не испытывать) «средний», «нормально»

 

реагирующий на совершение, в отношении него противоправного  деяния,

 

человек.

Так, например, если по телевидению  сообщается информация о

 

совершенном преступлении против личности или ином правонарушении,

 

умаляющем принадлежащие человеку личные неимущественные блага, то у

 

каждого человека, составляющего  неопределенно большую телевизионную

 

аудиторию, сложится представление  о глубине страданий (моральном  вреде),

 

перенесенных потерпевшим. Поскольку в данном случае для подавляющего

 

большинства аудитории потерпевший  представляет собой абстрактную

 

личность, в основе выносимого каждым лицом суждения будут лежать его

 

предположения о той глубине  страданий, которую само это лицо перенесло

 

бы в случае совершения в отношении него соответствующего

 

противоправного деяния. Разумеется, оценки отдельно взятых лиц несколько

 

различались бы, однако усредненная  оценка имела бы наиболее объективный

 

характер. Оценка глубины  страданий такой аудиторией выражалась бы в

 

качественных критериях (сильные, не очень сильные, незначительные и т.п.

 

страдания), но если бы каждому  при этом был задан  вопрос:  «Какая  денежная

сумма должна быть выплачена  потерпевшему для полного

 

сглаживания перенесенных страданий?», то среднее значение названных в

 

ответах сумм следовало бы считать наиболее справедливой количественной

 

оценкой размера компенсации  презюмируемого морального вреда. Этот

 

размер компенсации мог  бы явиться основой для определения  размера

 

компенсации действительного  морального вреда путем учета  всех

 

особенностей конкретного  случая.

       Проанализируем  критерий «характер физических и нравственных

 

страданий». Для целей  компенсации морального вреда законодатель

 

подразделил страдания как  общее понятие нравственные и  физические

 

страдания. Исходя из требования оценивать при определении размера

 

компенсации характер физических и нравственных страданий, можно

 

предположить, что законодатель поставил размер компенсации в

 

зависимость от их видов. Под  видами физических страданий можно

 

понимать боль, удушье, тошноту, головокружение, зуд и другие болезненные

 

симптомы (ощущения); под  видами нравственных страданий - страх, горе,

 

стыд; беспокойство, унижение и другие негативные эмоции. Характер

 

физических и нравственных страданий в таком понимании  можно было бы

 

учитывать и оценивать, если бы можно было установить некую

 

количественную соотносительность  между вышеперечисленными

 

разновидностями таких страданий. Однако не представляется возможным  и

 

целесообразным ни теоретически, ни практически ввести какое-либо

 

объективное соотношение  между, например тошнотой и удушьем, зудом и

 

головокружением, страхом  и горем, стыдом и унижением. Думается, что

 

«учитывать» характер физических страданий, а характер и значимость тех

 

нематериальных благ, которым  причинен вред, поскольку именно они  и

 

определяют величину причиненного морального вреда.

Рассмотрим указанные  в ст. 1101 ГК РФ такие критерии как

 

требование разумности и  справедливости. На первый взгляд это  требование

 

кажется несколько необычным  и даже странным, будучи применено  к  отдельному

институту гражданского права - компенсации морального вреда,

 

так как трудно предположить, что законодатель не предъявляет  подобного

 

требования к судебному  решению по любому делу. Анализ ст. 1101 ГК РФ в

 

части требований разумности и справедливости целесообразно  проводить с

 

учетом ст. 6 ГК РФ, устанавливающей  правила применения аналогии права.

 

Согласно этой норме, при  невозможности использования аналогии закона,

 

права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал  и смысла

 

гражданского законодательства (аналогия права) и требований

 

добросовестности, разумности и справедливости. Эти понятия  дают большой

 

простор судейскому усмотрению при решении конкретного дела. Не

 

случайно компенсация  морального вреда оказалась единственным

 

гражданско-правовым институтом (понятие разумности содержится также  в

 

ст. 10 ГК, но имеет там иное содержание), где законодатель специально

 

предписал учитывать требования разумности и справедливости при

 

определении размера компенсации морального вреда. В данном случае,

 

прежде всего, принимается  во внимание то, глубина страданий  не поддается

 

точному измерению и в  деньгах неизмерима в принципе. Поэтому нельзя

 

говорить о какой-либо эквивалентности ее размеру компенсации. Однако

 

разумно и справедливо  предположить, что размер компенсации  должен быть

 

адекватен перенесенным страданием.

Неразумно и несправедливо  было бы присудить при прочих равных

 

обстоятельствах (равной степени  вины причинителя вреда, отсутствии

 

существенных индивидуальных особенностей потерпевшего и других

 

заслуживающих внимания обстоятельств) компенсацию лицу, перенесшему

 

страдания в связи с  нарушением его личного неимущественного права на

 

неприкосновенность произведения, в размере, равном или большем,

 

компенсации, присужденной лицу, перенесшему страдания в  связи с

 

нарушением его личного  неимущественного права на здоровье,

 

выразившееся в утрате зрения или слуха (обобщение судебной практике

 

позволяет сделать вывод  о  том,  что  подобные  случаи  нередки).  Поэтому

требование разумности и  справедливости следует рассматривать  как

 

обращенное к суду требование о соблюдении разумных и справедливых

 

соотношений присуждаемых по разным делам размеров компенсации

 

морального вреда. Если бы на территории РФ действовал один судебный

 

состав, рассматривающий  все иски, связанные с компенсацией морального

 

вреда, требование разумности и справедливости могло бы быть достаточно

 

легко выполнимо. Вынося свое первое решение о компенсации  морального

 

вреда, такой судебный состав тем самым установил бы для  себя

 

определенный не писанный базисный уровень размера компенсации,

 

опираясь на который выполнял бы требование разумности и справедливости

 

при вынесении всех последующих  решений. Однако, как известно, такая

 

гипотетическая ситуация в действительности невозможна, т.к. в России

 

действует большое количество судов, еще большее - судебных составов.

 

Поэтому должен существовать писаный, единый для всех судов базисный

 

уровень компенсации и  методика определения ее окончательного размера.

 

Поскольку законодатель отказался  от нормативного установления базисного

 

уровня и методики определения  размера компенсации и, таким  образом,

 

предоставил этот вопрос усмотрению суда, то таким судом, по моему

 

мнению, следует считать  Верховный Суд РФ. Он должен, в  порядке

 

обеспечения единообразного применения законов при осуществлении

 

правосудия, предложить судам  общий базис и подход к определению  размера

 

компенсации морального вреда, оставляя при этом достаточный простор

 

усмотрению суда при решении  конкретных дел.

Важным критерием, на мой  взгляд, выступает учет индивидуальных

 

особенностей потерпевшего. В этой связи не могу согласиться  с точкой

 

зрения Э. Гаврилова, который  считает, что размер компенсации  морального