Вина в гражданском праве

Умысел как  форма вины есть психическое отношение  правонарушителя к своим противоправным действиям и их результатам. В таком виде умысел представляет собой единство воли и сознания правонарушителя.

Однако в области гражданских  правонарушений мы встречаемся со случаями, когда воля лиц приходит в столкновение с общей волей, которая закреплена в нормах права.

С точки зрения психологической, для умышленной вины характерен поэтому  не только волевой момент (стремление, решимость к причинению вреда, желание  либо же допущение его), но и сознательный, интеллектуальный момент (понимание конкретной обстановки причинения, предвидение последствий). Оба эти элемента умысла сливаются в едином психологическом акте, причем сливаются настолько, что практически их очень часто почти невозможно разграничить.

Гражданское право, регулируя  имущественную ответственность за умышленное нарушение гражданского правопорядка, не придает такого значения мотивам правонарушения, как это делает уголовное право. Главное для гражданского права - это наступившие имущественные последствия, их размер. Для реализации компенсаторной функции гражданско-правовой ответственности не столь важно, руководствовалось ли лицо, нанесшее ущерб, корыстными мотивами либо сделало это из других соображений. В любом случае оно обязано компенсировать причиненный ущерб в полном объеме.

Мотивы умысла, т.е. те психические переживания, которые побуждают человека к противоправному действию (или к бездействию), заставляют его совершить (или не совершить) тот или иной поступок, всегда имеются в виду при определении умышленной вины в гражданском праве, но по общему правилу эти мотивы не отражаются на объеме гражданско-правовой ответственности, т.е. не являются квалифицирующими либо смягчающими вину обстоятельствами, как это имеет место в уголовном праве. Установив, что в основе умысла лежат порочные мотивы, т.е. такие стремления и желания, которые противоречат действующему праву, гражданский суд признает правонарушителя виновным и возложит на него всю полноту имущественной ответственности.

Если при рассмотрении того или иного гражданского дела суд установит благородные мотивы, которыми руководствовался человек, нанося имущественный ущерб другому лицу (например, спасая от гибели имущество государственного юридического лица, жертвует имуществом, принадлежащим другому юридическому лицу либо гражданину), он не найдет в его поведении умышленной вины.

Гражданско-правовые отношения  представляют собой не только пример однонаправленных интересов их участников, они могут порождать и разнонаправленные интересы. Лицо, интересы которого противоположны интересам других участников гражданского правоотношения, может сознательно, преследуя свои интересы, идти вопреки нормам права или договора на нарушение чужих интересов, тем самым причиняя вред.

Сознание, как элемент  умышленной вины, представляет собой  сложный психологический акт. Оно включает в себя, конечно, не только предвидение последствий совершаемых действий, но также и отчетливое понимание всех фактических обстоятельств правонарушения (в том числе и объективно необходимой причинной связи между действием и результатом).

Например, недобросовестного  приобретателя мы имеем все основания  считать лицом, которое действует  не только противоправно, но и умышленно. Его умышленная вина состоит в том, что он не только предвидел последствия незаконного приобретения чужой вещи в собственность, но и знал о фактических обстоятельствах этого незаконного приобретения, т.е. знал о том, что отчуждаемая вещь принадлежит по праву собственности не «отчуждателю», а другому лицу.

Вопрос об осознании фактических  обстоятельств правонарушения как  элементе умысла теснейшим образом связан с проблемой причинной связи. Если причинная связь между противоправным действием и вредным результатом относится к числу объективных оснований гражданско-правовой ответственности, то вопрос о том, должен ли правонарушитель при умышленной вине сознавать эту причинную связь (как и все другие фактические обстоятельства правонарушения), возникает сам по себе.

Причинная связь между  действием и результатом существует объективно и независимо от сознания действующего лица. Это, однако, не означает, что лицо, действуя умышленно, не осознавало этой связи. Такое неосознание причинной связи возможно при неосторожной вине, когда причинитель не предвидел вредных последствий своих противоправных действий, но мог и должен был их предвидеть. Умышленная вина тем и отличается от неосторожной, что в первом случае правонарушитель предвидит вредный результат и желает (либо допускает) его. Достаточно очевидно, что предвидеть вредные последствия своих действий можно только тогда, когда хорошо представляешь себе всю последовательность будущих событий и их результаты.

Для установления того, что  лицо сознает при умысле причинную  связь между действием и результатом, не обязательно собирать доказательства, свидетельствующие о том, что  оно представляло последовательность возможных событий во всех их деталях. Достаточно установить, что лицо понимало объективно необходимую причинную связь хотя бы в основных чертах.

Элементом умысла можно считать  осознание правонарушителем противоправности своего поведения. Вопрос об осознании противоправности как элементе умысла требует специального рассмотрения.

Совершая гражданское  правонарушение умышленно, лицо не может  не предполагать, что тем самым  нарушает нормы права. Каждый знает, что договоры должны соблюдаться, что нельзя причинять ущерб имуществу, принадлежащему другим лицам, и т.д. Следовательно, противоправность как объективная категория должна рассматриваться как составная часть умысла.

Противоправное действие как объективный факт является составным  элементом правонарушения, а последнее представляет собой единство объективных и субъективных элементов, и только в этом виде оно приводит к гражданско-правовой ответственности. Если обнаружится, что противоправное действие совершено невиновно, то ответственность за него, по общему правилу, не наступит. Это может иметь место, например, при казусе, когда правонарушитель субъективно не осознает объективно необходимой причинной связи между действием и результатом. Это же может иметь место и в том случае, когда лицо, совершившее противоправное действие, не осознает его противоправности. Следовательно, вопрос об осознании противоправности может и должен быть поставлен в плоскость проблемы виновности. Противоправность (противоправное действие) есть объективный факт, сознание противоправности - субъективный факт. Тем не менее надо признать, что осознание лицом противоправности своих действий не влияет существенным образом на соответствующие нормы гражданско-правовой ответственности.

Таким образом, вопрос о том, может ли осознание противоправности рассматриваться как элемент умысла, должен получить в гражданском праве положительное разрешение. Определяя ответственность за совершенное правонарушение, суд обязан принять во внимание не только объективные факты (противоправность деяния, вредность, причинная связь), но и субъективный факт виновности причинителя вреда. Виновность же охватывает сознание всех объективных элементов деяния, включая и сознание его противоправности. Если причинитель не осознавал и не должен был по обстоятельствам данного дела сознавать противоправность своего действия, он должен быть освобожден от гражданской ответственности.

Таким образом, рассматривая умысел как форму вины в гражданском  праве, можно сформулировать четыре составных элемента такого умысла:

1) осознание правонарушителем  всех фактических обстоятельств  правонарушения;

2) предвидение вредных  последствий своего поведения;

3) понимание противоправности  своих действий;

4) желание наступления  таких последствий.

Только при наличии  всех данных элементов мы можем говорить об умысле как форме вины в гражданском праве. При этом надо учитывать, что первые три элемента представляют собой интеллектуальную составляющую умысла, а последний - его волевую составляющую.

Именно предвидение результатов  своего поведения представляет умысел. Отсутствие такого предвидения позволяет говорить о неосторожности.

По аналогии с уголовным  правом, некоторые современные исследователи считают возможным говорить применительно к гражданско-правовой ответственности о двух формах умысла: прямом и косвенном.

В частности, С. Киселев, отталкиваясь от соответствующей  статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, предлагает следующее определение: «Проступок признается совершенным с прямым умыслом, если лицо осознавало антиобщественность своего деяния (действия или бездействия) и желало его наступления или предвидело возможность или неизбежность наступления антиобщественных последствий и желало их наступления»[16,с.25]. В качестве иллюстрации он приводит следующий пример: должник, заведомо зная, что кредитор вот-вот обанкротится, отдавать положенные долги не спешит, хотя имеет такую возможность, рассчитывая, что в общей сумятице дел его долг «канет в Лету»[16, с.26].

Таким образом, умысел в гражданском праве есть форма вины, связанная со степенью осознания правонарушителем последствия своих действий и степенью желания наступления этих последствий. Умысел может быть как прямым, так и косвенным, что снова определяется психологическими, волевыми моментами.

Основным отличием прямого умысла от косвенного является степень субъективного отношения  виновного лица к последствиям своих  действий: в первом случае оно желает наступления определенных последствий, в другом - прямо не желает, но допускает возможность наступления таких последствий. Как видим, прямой умысел от косвенного отделяет тонкая грань, которая на практике не имеет большого значения в связи с компенсаторной ролью гражданско-правовой ответственности, когда размер возмещаемого ущерба не зависит не только от формы умысла, но и от его наличия вообще.

2.2 Неосторожная форма вины в гражданском праве

Как уже отмечалось выше, традиционно в работах по теории государства и права и по уголовному праву выделяют две формы вины применительно к различным правонарушениям: умысел и неосторожность.

М.И. Брагинский и В.В. Витрянский выделяют в гражданском  праве три формы вины: умысел, неосторожность и грубую неосторожность. При этом, по их мнению, умышленная вина заключается в намеренных действиях либо бездействии должника с целью неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства либо создания невозможности его исполнения.

Вина должника в форме неосторожности наличествует в тех случаях, когда должник при исполнении обязательства не проявляет ту степень заботливости и осмотрительности, которая требовалась от него по характеру обязательства и условиям оборота, в результате чего с его стороны не приняты все необходимые меры для надлежащего исполнения обязательства.

В качестве грубой неосторожности данные авторы признают непроявление должником той минимальной степени заботливости и осмотрительности, какую можно было бы ожидать от всякого участника имущественного оборота, окажись он на месте должника, и непринятии должником очевидных мер в целях надлежащего исполнения обязательств[8, с.580].

Не дискутируя с данной точкой зрения, мы будем  придерживаться более традиционного подхода при анализе вины как основания гражданско-правовой ответственности.

Понятие неосторожности, так же, как и умысла, более  подробно разработано в науке уголовного права. Но нельзя отрицать, что в гражданском праве неосторожность имеет свою специфику, производную от специфики регулируемых им общественных отношений. В то же время, сложно опираться только на гражданско-правовые подходы к понятию неосторожности в силу их недостаточной исследованности.

В отличие от императивных уголовно-правовых отношений, в гражданском праве преобладает принцип диспозитивности. В этой ситуации, когда большинство вопросов могут решаться по соглашению сторон, легче проявить неосторожность, понадеявшись на наличие взаимного согласия, молчаливо выраженной взаимной воли.

Еще один важный аспект заключается в том, что  неосторожность может быть следствием усложнения правового регулирования. При наличии большого числа разнообразных норм, регулирующих определенную группу общественных отношений, всегда найдется место для неосторожных действий.

Современное гражданское  законодательство России знает и использует термин «неосторожность». Например, в пункте 4 статьи 227 Гражданского кодекса говорится, что нашедший вещь отвечает за ее утрату или повреждение лишь в случае умысла или грубой неосторожности.

Пункт 1 статьи 401, которая устанавливает основания ответственности за нарушение обязательств, лицо, не исполнившее обязательства либо исполнившее его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины (умысла или неосторожности), кроме случаев, когда законом или договором предусмотрены иные основания ответственности.

Что имеет в  виду законодатель под неосторожностью?

В том же пункте рассматриваемой статьи говорится, что лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства.

Отсюда можно  сделать вывод, что неосторожность и есть непроявление той степени  заботливости и осмотрительности, какая  требовалась от лица по характеру обязательства и условиям оборота. Конкретное содержание необходимой заботливости и осмотрительности будет в каждом случае различным, установить его может только суд.