Виды договоров

Нормы о недействительности сделок пользуются приоритетом по отношению  к специальному правилу о договорах  присоединения. Следовательно, если налицо указанные в главе «Сделки» пороки договора (сделки), применению подлежит, в зависимости от обстоятельств, та или иная норма, включенная в эту  главу. Таким образом, в случае, предусмотренном  в ст. 428 ГК, речь идет о договоре, отвечающем условиям действительности сделок.

Продолжая сопоставление  ст. 428 ГК со статьями о недействительности сделок, можно указать и на другие различия.

Так, применение ст. 428 ГК влечет именно расторжение или изменение  договора. При этом изменение означает сохранение договора в измененном виде, а расторжение - прекращение его  на будущее время. Соответственно при  применении п. 2 той же статьи стороны  не вправе требовать возвращения  того, что было исполнено ими по договору до момента его изменения  или расторжения (если иное не установлено  законом или соглашением сторон), что не исключает заявления требований, основанных на неосновательном обогащении. В отличие от этого п. 3 ст. 167 ГК предусматривает, как правило, в  виде последствия недействительности двустороннюю реституцию и лишь в  случае, если из содержания оспоримой  сделки вытекает такая возможность, - ее прекращение на будущее время. Недействительным признается договор, заключенный с нарушением одного из условий действительности, а договор  присоединения должен непременно соответствовать  всем таким условиям, т.е. быть правомерным.

Для применения ст. 428 ГК не требуется  установления того, что договор был  совершен вследствие тяжелых обстоятельств  на крайне невыгодных для себя условиях, чем другая сторона воспользовалась, т.е. наличия тем самым признаков  кабальной сделки. Если эти признаки окажутся налицо, потерпевшей стороне  предоставляется право по собственному выбору построить свой иск на основе ст. 179 ГК, и тогда на ней лежит  обязанность доказать наличие обстоятельств, характеризующих договор как  кабальную сделку, или ограничиться предъявлением требований в рамках ст. 428 ГК. При последнем варианте она освобождает себя от необходимости  доказывать как наличие тяжелых  обстоятельств, так и то, что вторая сторона этим воспользовалась. Если при ситуации, предусмотренной ст. 428 ГК, будет избрана для применения ст. 179 ГК, это, помимо прочего, отразится  на последствиях: сделка (договор) будет  признана недействительной, а не прекратившей действие, и вместо двусторонней, как  правило, реституции последует односторонняя  с одновременным переходом всего  полученного или подлежащего  получению имущества действовавшей  подобным образом стороны в доход  Российской Федерации (ст. 179 ГК).

Статья 428 ГК конкурирует  и со ст. 426 ГК. Различие между условиями  применения каждой из этих статей состоит  в том, что последняя рассчитана на специальный субъектный состав (договор  заключен коммерческой организацией, которая осуществляет публичные  функции, указанные в п. 1 ст. 426 ГК) в то время как применение норм о договоре присоединения может  иметь место независимо от того, кто выступает в роли контрагентов. Кроме того, ст. 426 ГК вступает в действие независимо от воли стороны, которая, разумеется, свободна в использовании соответствующего права. В отличие от этого ст. 428 ГК рассчитана на выступление с соответствующими требованиями стороны, присоединившейся к договору (формуляру).

Таким образом, режим, установленный  применительно к договорам присоединения, оказывается все же менее ущемляющим контрагента лица, чьи интересы обеспечивает своей защитой законодатель. Это  обстоятельство дает основания сделать  вывод, что, если заключенный договор  попадает одновременно под действие обеих статей - 426 и 428 ГК, право выбора в применении той или другой статьи должно принадлежать потерпевшей стороне.

Наряду с гражданско-правовыми  существуют договоры, которые используются за пределами указанной отрасли. Все они являются соглашениями, направленными  на возникновение набора прав и обязанностей, которые составляют в совокупности правоотношение, порожденное соглашением.

Основы гражданского законодательства 1991 г. (п. 3 ст. 1) предусмотрели, что к  семейным, трудовым отношениям и отношениям по использованию природных ресурсов и охране окружающей среды, представляющим товарно-денежные и иные построенные  на равенстве участников имущественные  отношения, а также связанные  с имущественными неимущественные  отношения, гражданское законодательство применяется в случаях, когда  эти отношения не регулируются соответствующими отраслями (семейным, трудовым и др.). Тем самым был закреплен принцип  субсидиарного применения гражданско-правовых норм к указанным отношениям.

Там же (п. 4 ст. 1) содержалось  указание на то, что к имущественным  отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной  стороны другой, в том числе  к налоговым и другим бюджетным  отношениям, гражданское законодательство не применяется, за исключением случаев, предусмотренных законодательством.

Новый Гражданский кодекс выделил только одну особенность  имущественных отношений, которые  находятся за пределами гражданского права. Имеется в виду его п. 3 ст. 2, в силу которого к имущественным  отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной  стороны другой, в том числе  к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское  законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством.

Однако указанная норма  явно не имеет в виду разграничение  договоров различной отраслевой принадлежности, поскольку наличие  между сторонами отношения власти и подчинения вообще исключает в  принципе возможность применения не только гражданского законодательства, но и самой конструкции договора как такового.

Договор («соглашение») может  существовать только между субъектами, которые в данном конкретном случае занимают равное положение. Примером может  служить передача предпринимателю  в аренду имущества Российской Федерации, субъекта Федерации или муниципальных образований выступающими от их имени органами власти и управления или различные формы договоров о разделе продукции с участием государства (выступающего от его имени органов). Все такие договоры по своему характеру являются обычными гражданско-правовыми договорами. Таким образом, п. 3 ст. 2, очевидно, имеет в виду иные, не договорные отношения.

Интерес представляет в этом смысле новый Водный кодекс, принятый 18 октября 1995 г.[11] В самом Кодексе  названы три вида договоров: долгосрочного  пользования водным объектом, краткосрочного пользования водным объектом и установления частного водного сервитута. При  этом если в первых двух договорах  обязательно участие органа исполнительной власти субъекта Российской Федерации, то последний - договор частного водного  сервитута заключается водопользователем  с лицом, в пользу которого ограничено его право пользования водным объектом. В самом Кодексе урегулирован целый ряд вопросов, и, в частности, такие, как определение существенных условий договора, порядок его  заключения (обязательность для соответствующей  стороны заключения договора с гражданином  или юридическим лицом, получившим лицензию), регистрация договора, последствия  расторжения договора и др.

Для определения природы  указанных договоров целесообразно  сопоставить три нормы, содержащиеся в Водном кодексе. Так, во-первых, в  силу ст. 46 «права на обособленные водные объекты приобретаются в порядке, предусмотренном гражданским законодательством, земельным законодательством и  настоящим Кодексом», во-вторых, в  силу той же ст. 46 «водный сервитут устанавливается водным законодательством  Российской Федерации или договором» и, в-третьих, в силу ст. 54 «к договорам  пользования водными объектами  применяются положения гражданского законодательства о сделках, договорах  и аренде, если иное не установлено  настоящим Кодексом».

Указанные статьи дают основание  считать, что соответствующие договоры (все три, о которых идет речь) представляют собой разновидность  гражданско-правовых договоров. А статьи Водного кодекса, относящиеся к  указанным договорам, - обычные специальные  нормы гражданского права, которые  в этом смысле не отличаются, например, от норм, посвященных договорам о  перевозке грузов, пассажиров и багажа, включенных в Кодекс торгового мореплавания или Воздушный кодекс, имея в виду, что и те и другие нормы являются гражданско-правовыми, но носящими специальный  характер. В этом смысле заслуживает  внимания то обстоятельство, что ГК в отличие от Основ 1991 г. отказался  от безоговорочного вынесения отношений, имеющих своим предметом использование  природных ресурсов и охрану окружающей среды, независимо от метода их регулирования, за пределы гражданского права.

Другой пример - Лесной кодекс Российской Федерации, принятый 22 января 1997 г.[12] Он исходит из тех же принципов  регулирования договоров, что и  Водный кодекс РФ. В него включено общее  указание на то, что имущественные  отношения, которые возникают при  использовании, охране, защите и воспроизводстве  лесов как входящих, так и не входящих в лесной фонд, а также  земель лесного фонда, регулируются гражданским законодательством  РФ, если иное не предусмотрено Лесным кодексом. Сам Лесной кодекс содержит особые нормы, посвященные регулированию  также трех договоров: аренды участков лесного фонда, безвозмездного пользования  участком лесного фонда и концессии  участка лесного фонда. При этом помимо отсылок к гражданскому законодательству, существующих в рамках отдельных  договоров, имеется и общая норма (ст. 12). Она предусматривает, что  все сделки с правом пользования  участками лесного фонда, которые  не входят в состав фонда, регулируются субсидарно гражданским законодательством, а сделки с древесной кустарниковой  растительностью должны совершаться в порядке, предусмотренном гражданским законодательством и земельным законодательством Российской Федерации (та же ст. 12 ГК).

На мой взгляд, аналогичное  положение может создаться и  по поводу договоров, которые являются предметом других отраслей «природоохранного  законодательства». Имеется в виду, что все договоры, регулируемые земельным, водным, лесным кодексами, законодательством  о недрах и других природных ресурсах, отвечающие требованиям ст. 1 ГК (т.е. построенные на началах равенства), надлежит относить к числу гражданско-правовых.

В результате оказывается, что  ко всем договорам, возникающим по поводу природных ресурсов, должны применяться  общие нормы гражданского права, если иное не содержится в посвященных  таким договорам законодательных  актах (имеются в виду, в частности, статьи Водного, Лесного и других таких же кодексов). При этом такие  нормы пользуются несомненным приоритетом. И этот приоритет объясняется  не иноотраслевым характером указанных  норм, а тем, что они являются хотя и гражданско-правовыми, но специальными.

До последнего времени  вопрос о соотношении семейного  и гражданского права затрагивал весьма узкий круг вопросов, лежащих  за пределами законодательства о  договорах. Однако Семейный кодекс РФ ввел институт брачного договора. Этот договор представляет собой соглашение лиц, вступающих в брак, или соглашение супругов, которое определяет их имущественные  права и обязанности в браке  и (или) в случае его расторжения (ст. 40).

Общая норма о применении гражданского законодательства к семейным отношениям закрепляет принцип субсидиарности. Это законодательство регулирует указанные  отношения при наличии двух непременных  условий: речь идет о случаях, когда  семейные отношения не урегулированы  семейным законодательством, при этом применение гражданского законодательства не противоречит существу семейных отношений (ст. 4 Семейного кодекса РФ).

В силу Закона «О международных  договорах Российской Федерации» от 15 июня 1995 г.[13] международным договором  признается международное соглашение, заключенное Российской Федерацией с иностранным государством (или  государствами) либо с международной  организацией в письменной форме  и регулируемое международным правом независимо от того, содержится ли такое  соглашение в одном документе  или в нескольких связанных между  собой документах, а также независимо от его конкретного наименования. При этом указанные договоры должны заключаться, выполняться и прекращаться в соответствии с общепринятыми  принципами и нормами международного права, положениями самого договора, Конституцией Российской Федерации. В  Комментарии к указанному Закону приведены некоторые акты, использующие типичные для гражданского договорного  права категории. Так, например, в  заключенном в рамках СНГ Соглашении о финансировании совместной деятельности по исследованию и использованию  космического пространства 1992 г. говорится  об обязанности стороны, нарушившей Соглашение, возмещать убытки в порядке, предусмотренном Соглашением. Соглашением  между Правительством РФ и Беларуси о транспортировке природного газа через территорию Беларуси и поставках  его потребителям Беларуси 1992 г. предусмотрено  возмещение убытков, связанных с  недопоставкой и недоотбором  природного газа, а также обязанности  виновной Стороны восполнять другой Стороне причиненные ей убытки[14] .

Указ Президента РФ от 10 июня 1994 г. «О некоторых мерах по обеспечению  государственного управления экономикой»[15] рассматривает отношения Правительства  Российской Федерации или уполномоченных им федеральных органов исполнительной власти с руководителями федеральных  государственных предприятий как  контракты, заключаемые в соответствии с гражданским законодательством. В этой связи в науке трудового  права весьма развиты взгляды  сторонников признания указанных  договоров гражданскими. Имеется  в виду, в частности, Примерный  договор на представление интересов  государства в органах управления акционерных обществ (хозяйственных  товариществ), часть акций (доли, вклады) которых закреплена в федеральной  собственности[16] . Стороны в этом договоре именуются соответственно «поверенный и доверитель», а  в качестве модели при определении  прав и обязанностей контрагентов выступает  договор поручения.

Такую позицию занимают, в частности, А.Ф. Нуртдинова и Л.А. Чика-нова, которые полагают, что  «отношения работодателя и работника, в том числе и руководителя предприятия, не отвечают тем признакам, которые присущи гражданско-правовым отношениям. Руководитель предприятия, как и всякий другой работник, обязуется  осуществлять работу по определенной должности, то есть выполнять определенную трудовую функцию, а не передавать работодателю конечный результат своего труда. Он связан рамками правил внутреннего  трудового распорядка и в силу своего правового положения должен подчиняться воле работодателя (собственника имущества предприятия), что исключает  автономию воли, характерную для  гражданско-правовых отношений. Будучи связанным, в силу служебного положения  с предпринимательской деятельностью, руководитель предприятия не осуществляет ее на свой риск и не обладает имущественной  самостоятельностью, что необходимо для того, чтобы возникшие отношения  можно было рассматривать как  гражданско-правовые».