Проблема прав человека и гражданства в конституциях Франции 1789 – 1795 гг

По проблеме равенства Конституция 1791 года содержит еще одно серьезное  противоречие. Декларация гласит: «Всем  гражданам ввиду их равенства  перед законом открыт в равной мере доступ ко всем общественным должностям…» (Ст. 6). То же повторяет и раздел первый Конституции. Но в Отделе III Раздела третьего сказано: «Все активные граждане … могут быть избраны представителями нации» (Ст. 3). Таким образом, понятие гражданина трансформируется в понятие активного гражданина. Национальная гвардия также формируется из активных граждан (Ст. 4 Раздела четвертого Конституции). Возникает вопрос: а для чего тогда выделена категория пассивных граждан? На мой взгляд, это можно объяснить положением, записанным в разделе первом Конституции: «все налоги подлежат раскладке между всеми гражданами равномерно, сообразно их состоятельности». Таким образом расширяется круг налогоплательщиков.

Равенство по Конституции 1793 года установлено  безоговорочно: «все люди равны по природе  и перед законом» (Ст. 3).

Конституция 1795 года трактует равенство следующим образом: «равенство состоит в том, что закон является равным для всех как в тех случаях, когда он охраняет, так и в тех случаях, когда он наказывает. Равенство не допускает никаких различий в зависимости от рождения, никакой наследственной власти». Почему же было исключено однозначное определение – «люди рождаются и остаются свободными и равными в правах», а равенство трактовалось теперь только как равенство перед законом и как отсутствие наследственной власти? А.Олар объясняет это тем, что такая статья позволила бы требовать всеобщего избирательного права.⁴² Я.Боск, касаясь этого вопроса, цитирует речь Майля: "Разве не сможет, спрашиваю я вас, любой оказавшийся в собрании или скоплении людей подстрекать их с помощью этой статьи к восстанию? Все люди, скажет он, равны в правах, и Конвент признал это в Декларации прав человека, однако конституция не позволяет мне пользоватьтся такими же правами, какие есть у моего соседа, только потому, что он платит налоги, которых я не плачу. Таким образом равенство нарушено. Восстанем же, чтобы ниспровергнуть конституцию, которая, признавая всех людей равными в правах, не наделяет их этими правами в равной мере"⁴³. Таким образом, формулировка о равенстве от рождения снова поставила бы вопрос о «естественных» правах человека, а это, в свою очередь, представлялось как ситуация, чреватая восстанием.

 

Свобода

 

В самой первой декларации свобода трактуется следующим образом: «Свобода состоит в возможности делать все, что не приносит вреда другому. Таким образом, осуществление естественных прав каждого человека имеет лишь те границы, которые обеспечивают прочим членам общества пользование теми же самыми правами. Границы эти могут быть определены только законом» (Ст. 4).

Декларация прав 1793 года представляет нам другое определение  права на свободу: «Свобода есть присущая человеку возможность делать все, что  не причиняет ущерба правам другого; ее основу составляет природа, а ее правило – справедливость; обеспечение свободы составляет следующее правило: «Не причиняй другому того, что нежелательно тебе самому от других». (Ст. 6.).

Декларация прав 1795 года гласит: «Свобода состоит в возможности действовать не во вред правам другого». (Ст. 2 раздела «Права»). В то же время эта Конституция повторяет принцип, провозглашенный в 1793 году и восходящий к Библии: «Все обязанности человека и гражданина вытекают из следующих двух принципов, заключенных во всех сердцах от природы. Не делайте другому того, что вы не хотите, чтобы сделали вам. Постоянно делайте другим то доброе, что вы хотели бы получить сами». (Ст. 2 раздела «Обязанности»).

На мой взгляд, составители  всех трех Конституций вкладывали в понятие свободы примерно одно и то же: человек имеет право на свободу действовать в рамках, которые ограничиваются правами других членов общества. Эта концепция восходит к теории «общественного договора» Ж.-Ж. Руссо⁴⁴.

 

Собственность

 

Право собственности в первой Декларации характеризуется как «право неприкосновенное и священное». Никто не может быть лишен ее иначе, как по  «установленной законом общественной необходимости» и при условии «справедливого и предварительного возмещения» (ст. 17). Праву собственности посвящена лишь одна статья, что явно показалось недостаточным и было исправлено в последующих конституциях.

В Декларации 1793 года появляется определение понятия собственности: «принадлежащая каждому гражданину возможность пользоваться и располагать по усмотрению своим имуществом, своими доходами, плодами своего труда и своего промысла» (ст. 16). Собственность может быть отчуждена на тех же условиях, что и в предшествующей конституции (ст. 19).

 Конституция 1795 года  почти буквально повторяет определение собственности 1793 года. Конституция так же «гарантирует неприкосновенность всякой собственности или возмещение ее, равное пожертвованному, в случае установленной в законном порядке общественной необходимости» (гл. XIV, ст. 358). Принципиально новым моментом является провозглашение права интеллектуальной собственности: «закон должен заботиться о вознаграждении изобретателей или об обеспечении за ними права исключительной собственности на их изобретения и их продукцию» (гл. XIV, ст. 357).

Великая Французская революция XVIII века конституционно закрепила понятие частной собственности. И то, что это понятие безо всяких оговорок и противоречий утверждается во всех трех конституциях, лишний раз доказывает, что право собственности было ключевым моментом революции, одной из основных ее целей.

 

Сопротивление угнетению

 

В Декларации 1789 г. право на сопротивление  угнетению определяется как одно из естественных и неотъемлемых прав человека. Но в конституции 1791 года это право не упоминается.

Право народа на сопротивление угнетению  играет важнейшую роль в Конституции 1793 года. Хотя это право и не декларируется  в самом начале как естественное и неотъемлемое, но далее оно подчеркивается в нескольких местах (ст. 9, 11, 27, 33), а в конце Декларации право на восстание в случае нарушения правительством прав народа даже устанавливается не только как «священнейшее» право, но и как «неотложнейшая» обязанность (ст. 35).

Прямо противоположный подход являет Конституция 1795 года. Здесь вовсе  не упоминается права на сопротивление  угнетению. А наоборот, всякое вооруженное  и даже невооруженное скопление  народа считается незаконным и должно быть рассеяно с применением в случае необходимости вооруженной силы (гл. XIV, ст. 365-366).

На примере отражения права  на сопротивление угнетению в  Конституциях хорошо прослеживается историческая ситуация, в которой создавались  эти документы, а также цели, назначение Конституций. Декларация 1789 года несла на себе идейную нагрузку, тогда как Конституция 1791 года была скорее уже «программой практических действий»⁴⁵. Видимо, это связано с осторожностью, ведь монархия, хотя и отживала свой век, но все-таки существовала, и конституция не имела своей целью ее свержения, к чему могло бы привести узаконивание «сопротивления угнетению». Сопротивление угнетению как ключевое понятие как нельзя лучше характеризует Якобинскую конституцию. Она была наиболее демократичной, то есть подтверждала принцип народовластия, а, следовательно, и возможности свержения правительства, нарушающего конституционные права народа. Создатели же Конституции III года Республики имели прямо противоположные цели. Народ, прошедший через более чем полтора десятка революционных лет, через террор, нуждался в спокойствии и гарантиях безопасности. Лишая народ права на восстание, Конвент намеревался оградить его от повторения Террора.

 

Безопасность

 

Безопасность как естественное и неотъемлемое право человека утверждается каждой конституцией. Но Конституция 1791 года никак не раскрывает этого права.

Якобинская Конституция дает пояснение  этому понятию: «Безопасность состоит  в покровительстве, оказываемом  обществом каждому из своих членов в целях сохранения его личности, его прав и его собственности» (Ст. 8 Декларации).

Конституция 1795 года так объясняет  безопасность: «Безопасность основывается на содействии всех в обеспечении  прав каждого» (Ст. 4 раздела «Права»  Декларации).

Безопасность – довольно сложное, широкое понятие. Поэтому мы не можем точно знать, что подразумевали создатели Конституции 1791 года, вводя понятие права человека на безопасность. На мой взгляд, имелось в виду то, что мы сейчас называем правом на жизнь, то есть безопасность человека как личности. Но возможно, уже тогда в это понятие вкладывался и более широкий смысл, как в последующих конституциях, то есть безопасность и личности, и собственности, и прав. Таким образом, право на безопасность – это гарантия всех прав человека, гарантия, закрепленная конституцией.

 

 

 

Права и свободы человека:

свобода совести, свобода  слова, свобода мирных собраний

 

Помимо «естественных» прав революционные  конституции закрепляют за человеком  ряд прав, являющихся как бы следствием из основных, данных природой и необходимых для осуществления «естественных» прав в обществе.

 

Право на свободу совести

 

Свобода вероисповедания – истинный прорыв в человеческом сознании после  долгих веков безраздельного главенствования  церкви в формировании мировоззрения  народа и тотального неприятия чужой веры. На протяжении исследуемого нами отрезка времени законодательство совершенствуется в сторону все большей свободы вероисповедания.

Вопрос о свободе совести  в Декларации 1789 года еще оставляет  почву для спекуляций: «Никто не должен испытывать стеснений в выражении своих мнений, даже религиозных, поскольку это выражение не нарушает общественного порядка, установленного законом» (ст. 10) . В данном случае провозглашается лишь веротерпимость, отнюдь не свобода вероисповедания. И вполне возможна такая трактовка «нарушения общественного порядка», как отправление любого культа, кроме католического. Но уже в разделе первом Конституции 1791 года провозглашается свобода отправления религиозного культа, без замечания о «нарушении общественного порядка». В то же время Конституция гласит: «Имущества, предназначенные на покрытие расходов по отправлению религиозных обрядов … принадлежат нации» (Разд. 1). То есть церковь принадлежит государству, а это значит, что все религии находятся во второстепенном положении после католической. Таким образом, пока еще провозглашена не свобода совести, а веротерпимость.

Конституция 1793 года провозглашает  право «свободного отправления  религиозных обрядов» (ст. 7).

В наиболее полном и законченном  виде свободу совести определяет Конституция III года республики: «Никому не может быть воспрепятствовано исповедание избранного им культа. Никто не может быть заставлен оплачивать какой-либо культ. Республика не оплачивает никакого культа» (гл. XIV, ст. 354) . Таким образом, религия перестала быть государственной, и верующие различных религий имеют равные права.

В то же время ни один из основных законов  не признавал пропаганды атеизма, что  особо отмечали советские историки⁴⁶. И, это, действительно, значимый момент, ведь все три Конституции провозглашались «перед лицом Высшего Существа». В понятие Высшего Существа верующие различных религий могли вкладывать свое значение, но отсутствие верховного существа как такового не признавалось. По-видимому, это объясняется тем, что массовое сознание было по преимуществу религиозным, и к атеизму склонялись немногие из просвещенных слоев общества.

 

Право на свободу слова

 

Декларация прав 1789 года провозглашает  свободу выражения мыслей и мнений, как в устной, так и в письменной форме. Но и здесь следует замечание: «под угрозою ответственности … за злоупотребление этой свободой в случаях, предусмотренных законом» (ст. 11). И очень многое зависит от того самого закона, который будет эту свободу регламентировать. При этом сама декларация отнюдь не является гарантом свободы слова при такой допускающей многообразие трактовок формулировке. Но уже в первом разделе Конституции 1791 года свобода слова устанавливается без оговорок насчет «злоупотреблений» и охраняется от предварительной цензуры и проверки.

Конституция 1793 года дает человеку полное право выражать свои мысли и мнения «как посредством печати, так и  любым иным способом» (ст. 7).

Конституция 1795 года не только провозглашает, что «никому не может быть воспрепятствовано  высказывать, печатать и обнародовать свои мысли» без предварительной цензуры, но и специально запрещает предварительную цензуру (гл. XIV, ст.353).

Таким образом, свобода слова, как  и свобода совести, расширяется  от 1789 к 1795 году, формулировки освобождаются  от ограничительных оговорок. В этом аспекте процесс конституционного становления демократии заметно продвигается вперед.

Освещая вопрос свободы слова в  Конституциях, нельзя не заметить одно из серьезных противоречий, имеющих  место в Конституциях. Так, Декларация 1789 года гласит: «Свободное выражение мыслей и мнений есть есть одно из драгоценнейших прав человека; каждый гражданин поэтому может высказываться, писать и печатать свободно, под угрозою ответственности за злоупотребление этой свободой лишь в случаях, предусмотренных законом»⁴⁷ (ст. 11). Так свобода слова – право человека или гражданина? Очевидно, это право человека. Но как гражданское право оно специально подчеркивается, приобретая политическую окраску. Формулировка права на свободу слова в Конституции 1793 года также не совсем определенна: «Право выражать свои мысли и мнения … не может быть воспрещено». (Ст. 7). Но так как это право не выделяется специально как право только гражданина, мы можем сделать вывод, что его можно включить в перечень прав человека. Право на свободу слова, декларированное Конституцией 1795 года следующим образом: «Никому не может быть воспрепятствовано высказывать, печатать и обнародовать свои мысли», - мы тоже трактуем как право человека, ибо слово «никому» охватывает все число людей.