Проблема прав человека и гражданства в конституциях Франции 1789 – 1795 гг

Московский Государственный Университет  им. М.В.  Ломоносова

Исторический  факультет

 

 

 

 

 

 

 

 

Проблема прав человека и гражданства

в конституциях Франции 1789 – 1795 гг.

 

 

 

 

Доклад студентки

3 курса в/о, гр. 4

Пустовойт М.К.

Преподаватель

Бовыкин Д.Ю.

 

 

 

 

 

 

 

Москва 2001 г.

 

Содержание

 

Введение…………………………………………………………...…….с. 3

Источник…………………………………………………………...…..с. 5

Историография……………………………………………………….....с. 7

 

Гражданство…………………………………………………………..с. 16

Права человека……………………………………………………….с. 20

Равенство……………………………………………….с. 20 Свобода………………………………………………….с. 22

Собственность………………………………………….с. 23

Сопротивление угнетению……………………………………………….с. 24

Безопасность…...……………………………………….с. 25

 

Права и свободы человека: свобода совести, свобода слова, свобода мирных собраний…...…………………………………………………с. 26

Право на свободу совести……………………………..с. 26

Право на свободу слова ………………………………..с. 28

Право на свободу мирных собраний…………….…….с. 29

 

Заключение…………………………………………………………….с. 30

Библиография…………………………………………………………с. 33

 

Введение

Предмет настоящего исследования – права человека и гражданство по конституциям Франции в период с 1789 по 1795 гг. В рассматриваемый период входят три конституции – 1791, 1793 и 1795 годов. Каждую из них   предваряла Декларация прав человека и гражданина (в Конституции 1795 г. – Декларация прав и обязанностей человека и гражданина). В них провозглашаются основные принципы гражданского общества – права, свободы и обязанности его членов. Этим Декларациям будет посвящена значительная часть настоящей работы.

В мировоззрении наших современников понятие прав человека занимает значительное место и играет роль устоявшейся и общепризнанной идеи. Мы имеем в распоряжении Всеобщую декларацию прав человека 1948 года и последующие декреты международных организаций. Но даже при всех этих соглашениях права человека постоянно нарушаются, и эта проблема остается нерешенной. В свете этого история законодательного установления прав человека и гражданина на государственном уровне представляет особый интерес.

 Во Франции же к 1789 году не было единой правовой системы вообще. До революции на французской территории сохранились многочисленные правовые системы. На Севере преобладали правовые обычаи на феодальной основе – кутюмы. Существовало также обычное право, действие которого распространялось на ограниченной территории («право своей колокольни»). На более экономически развитом Юге основным источником права являлось приспосабливаемое к современным местным потребностям римское право. В то же время в области семейного права ведущее значение имели постановления католической церкви (каноническое право).¹ Такая множественность и дробность правовых систем мешала развитию торговли, установлению частной собственности и устойчивой государственной системы взамен абсолютизма.

В 1789 году Национальное собрание Франции провозгласило Декларацию прав человека и гражданина. Этот акт не был первым в своем роде – за несколько лет до этого подобные документы (Декларация Независимости, Билль о Правах штата Вирджиния 1776 года) были приняты в Североамериканских штатах. Но Соединенные Штаты Америки были молодым государством, не обремененным вековыми традициями монархии и феодализма. Поэтому именно французская Декларация 1789 г. была настоящим прорывом для Франции и для Европы в целом.

При ближайшем рассмотрении Конституций 1791 – 1795 годов вскрываются некоторые противоречия, требующие изучения и объяснения. В частности, это связано с взаимодействием понятий прав человека и гражданства. Выявлению и объяснению этих противоречий и будет посвящена значительная часть данной работы. В первом разделе мы рассмотрим, кто являлся гражданином по различным конституциям. Во второй части работы мы осветим права, предоставляемые человеку Конституциями и вопросы, возникающие в связи с этим. В заключение работы мы попробуем выявить основные проблемы во взаимодействии понятий прав человека и гражданства во всех трех Конституциях и дать им объяснение.

 

 

 

Источник

 

Моим источником являются три основных закона, принятых в 1791, 1793 и 1795 годах.

Декларация прав человека и гражданина, предваряющая Конституцию 1791 года, была принята Национальным собранием в августе 1789 года. Как отмечает А. Олар, «все были согласны относительно того, что следовало понимать под «Декларацией прав человека и гражданина». Дело шло о том, чтобы провозгласить на французском языке те основные принципы, какие уже были провозглашены англо-американцами. Никто или почти никто не оспаривал истинности этих принципов, в пользу которых возникло тогда широкое и сильное течение общественной мысли».² На обсуждение было вынесено несколько проектов Декларации, отличавшихся по форме, но совпадавших по основным принципам. Один из проектов был взят за основу, но сама Декларация была выработана в процессе длившихся неделю устных дебатов в Национальном собрании и внесения многочисленных поправок в основной проект³. 26 августа текст Декларации был принят. 3 сентября 1791 года Учредительное собрание приняло конституцию, включавшую в себя Декларацию прав человека и гражданина, принятую в 1789 году.

После свержения короля 10 августа 1792 г. был созван Национальный Конвент, целью работы которого было создание новой, республиканской конституции Франции. Разработка новой конституции предварялась декретом Национального собрания от 21 сентября 1792 года, объявившего, что конституция должна утверждаться народом. Конституция была утверждена на плебисците 24 июня 1793 года⁴. Она имела ярко выраженный республиканский характер. Но действие конституции было отсрочено, и ее положения так и не были претворены в жизнь.

Последняя рассматриваемая нами конституция – Конституция III года. После переворота 9 термидора естественным было бы ввести в действие конституцию. Но радикальный характер основного закона образца 1793 года представлялся опасным в условиях сложившейся исторической ситуации. Наученные горьким опытом террора, французские граждане приняли более умеренную конституцию. Она была вотирована 5 фруктидора III года (22.08.1795), затем утверждена народом, созванным в первичные собрания, 20 фруктидора (06.09.1795) и провозглашена основным законом республики 1 вандемьера IV года (23.09.1795)⁵. Конституцию III года Республики предваряет «Декларация прав и обязанностей человека и гражданина».

При работе с источником я использовала сборник «Документы истории Великой  французской революции»⁶. Помимо текстов Конституций, он также содержит речи деятелей революции и другие документы, представляющие интерес для работы по данной теме.

 

 

Историография

 

Несмотря на великое  множество работ историков, посвященных  Французской революции, исследований, специально посвященных теме прав человека и гражданина в Конституциях Франции 1789 – 1795 гг., автору данной работы обнаружить не удалось.

Поэтому я обратилась к  общим работам по политической истории  Революции, а также к нескольким работам по темам, близким теме моей работы.

Из работ иностранных  историков наиболее полное освещение  данного вопроса дает книга А. Олара «Политическая история  французской революции. Происхождение  и развитие демократии и республики (1789 – 1804)». А.Олар – представитель  школы буржуазно-республиканского направления, оформившейся в 80-х годах XIX века, руководитель (1886 – 1922) кафедры истории революции в Сорбонне и главный редактор журнала “La Révolution française”. Олар рассматривает Декларации и Конституции 1789  - 1795 гг. с позиции своих республиканских политических взглядов. А.Олар прослеживает, насколько каждая следующая Конституция приближалась или удалялась от идеала либерализма и демократии. При этом понятно, почему наиболее восторженно он отзывается о Конституции 1793 года, которая, по его мнению, имела наиболее республиканский характер. В то же время А.Олар вполне объективно оценивает данные законодательные акты, отмечая те правовые аспекты, которые были упущены в той или иной Конституции. (Например, отмечает отсутствие избирательного права для женщин по Конституции 1793 года.) И, конечно, как серьезный историк, А.Олар обращает внимание на детали и не просто констатирует факты, а пытается объяснить каждый из них. В том числе это касается и его подхода к вопросу прав по Конституциям 1789 – 1795 гг.

 

Практически прямо противоположных  Олару взглядов придерживался французский  историк Ипполит Тэн. В своем  труде «Происхождение современной  Франции»⁷ он резко отрицательно характеризует Революцию, его оценки отличаются эмоциональностью. Так,  анализируя Конституцию 1791 года, И.Тэн осуждает прежде всего установленное по ней соотношение законодательной власти в лице Национального собрания и исполнительной в лице короля. Тэн считает, что взаимосвязь между двумя этими ветвями власти должна быть более тесной: например, посредством учреждения верхней палаты Законодательного корпуса. «Но, - говорит историк, - в глазах членов Собрания опыт не имеет значения и … они последовательно разрывают все узы, которые могли бы заставить обе власти быть в согласии»⁸. Ученого возмущает то, что по Конституции 1791 года король, как он считает, был сделан «общественным приказчиком»⁹, а исполнительная власть считалась «в силу своей природы» «общественным врагом»¹⁰. Еще один примечательный момент – Тэн осуждает низкий,  по его мнению, избирательный ценз, который открывает доступ к общественным должностям огромному числу граждан. Делая выводы о деятельности Учредительного собрания, И.Тэн приходит к следующему заключению: «Учредительное Собрание несколькими законами … посеяло добрые семена. Но во всем касающемся политических установлений, специальной организации, оно действовало как академия утопистов, а не как законодательное учреждение практиков»¹¹.

О Конституции 1793 года И.Тэн  рассуждает совсем немного, считая ее изначально не задуманной для применения на практике. Дело создания конституции якобинцами он называет делом «показным,  рекламным»¹².

Отрицательную оценку дает Тэн также и Конституции III года,  критикуя ее составителей, характеризуя их как последователей якобинцев. Вот что он пишет о них. «Единственное для них [членов Конвента – М.П.] спасение – это остаться у власти путем произвола, подлости и насилия. В конституции, которую они фабрикуют, они хотят остаться повелителями Франции и поэтому они объявляют, что Франция должна избрать из их среды две трети своих представителей»¹³.

Итак, нашему взору предстают  крайне консервативные и монархические  взгляды Тэна. И это представляет большой интерес, так как контрастирует  со многими оценками Революции в  целом и революционных Конституций в частности.

В советское время в  нашей стране был популярен французский  историк – социалист того времени  А.Собуль. В своем труде «Первая  республика»¹⁴ он описывает Конституции 1793 и 1795 гг., за анализом их отсылая читателя к А.Олару. При этом даже в скупых оценках Собуля,  на мой взгляд, более выражен классовый подход в историческом исследовании.

О представителях современной  зарубежной историографии Великой  Французской революции см. ниже в  описании книги «Исторические этюды  о французской революции».

Из отечественных ученых, занимавшихся Французской революцией, широкую известность получили историки «русской школы» начала XX века – Н.И.Кареев, И.В.Лучицкий, М.М.Ковалевский. Довольно подробный анализ революционных Конституций проводит Николай Иванович Кареев в своей работе о Великой французской революции¹⁵. Н.И. Кареев высоко оценивал революцию, особое значение он придавал «принципам 1789 года»¹⁶, правам и свободам, установленным в первой революционной Декларации. В своей работе ученый уделяет значительное внимание Конституциям 1791 и 1795 гг., лишь вскользь упоминая о якобинской Конституции. Но это и понятно: якобинская Конституция не была введена в действие, а Кареев больше внимания уделяет практическим событиям, происходившим в период якобинского правления. Говоря о Декларации 1789 года, Н.И. Кареев приводит полностью ее текст, а затем анализирует его. Двумя основными принципами Декларации он называет «идею личности, как обладающей прирожденной и неотчуждаемой свободой» и «идею нации, как обладательницы верховной власти в государстве»¹⁷. Интересным моментом в оценке Кареевым Декларации и следующей за ней Конституции 1791 года является то, что, по его мнению, Декларация признала принцип народовластия, а Конституция была на нем основана. Это утверждение он объясняет тем, что цензы активных граждан были невысокими. Конституцию 1793 года Кареев называет «переделкой жирондистского проекта¹⁸»¹⁹, отмечая, однако, больший ее демократизм. Н.И. Кареев довольно положительно отзывается о Конституции 1795 года, называя ее принципы «возвращением  к принципам 1789 года», объясняя ее умеренность (исключено право на сопротивление угнетению и пр.) объективными историческими обстоятельствами.

В отечественной историографии  советского периода данная проблема затрагивается в работах А.Денисова и П.Н.Галанзы.

Статья А.Денисова «Конституции и  декларации французской буржуазной революции» была опубликована в сборнике «Вопросы государства и права  во французской буржуазной революции  XVIII века»²⁰, посвященном 150-летию французской революции. Интересно, что статьи, помещенные в сборнике, несмотря на название, освещают скорее вопросы государства, чем права. Но некоторый материал по данной теме все же имеется. Как и следовало ожидать, Денисов рассматривает французскую революцию с позиций классовой борьбы. Так, он пишет: «Французские конституции периода 1789 – 1871 гг. отображали и закрепляли действительное соотношение сил в борьбе классов, были выражением классовой борьбы и устанавливались классом или классами в результате одержанной ими победы»²¹. Автор превозносит якобинцев, цитирует Сталина, который сравнивает якобинцев с большевиками. Денисов, следуя за Марксом, так высказывается о правах человека и гражданина: «… так называемые права человека, в отличие от прав гражданина, суть не что иное, как права члена гражданского общества, то есть эгоистического человека, обособленного от людей как членов политического общежития …»²², «новые капиталистические отношения и политические свободы, провозглашенные и закрепленные конституциями Франции, означали не только освобождение производителя от крепостной и цеховой зависимости, но и «освобождение» его от орудий и средств производства. Буржуазная свобода для трудящегося человека означала в последнем счете превращение его в «птицу божию», свободную умирать с голоду»²³. Такой подход к правам и свободам человека и гражданина, конечно, очень специфичен и резко контрастирует с восторженным одобрением других исследователей, например, Олара.