Прекращение обязательств

Однако, не отрицая за Гражданским Кодексом высокий уровень юридической техники, Кодекс все-таки породил ряд юридических проблем как теоретического, так и практического плана, связанных с конкуренцией новации со смежными способами прекращения обязательств, поименованных в Главе 26 ГК РФ. Так, применительно к новации, которой, по замечанию Сарбаш С.В., свойственен «узел обсуждаемых в литературе проблем», появляется проблема соотношения данного института с таким способом прекращения обязательств, как совпадение должника и кредитора в одном лице (ст. 413 ГК РФ). 17

Статья 413 ГК РФ, дословно воспроизводя ст. 232 ГК РСФСР 1964 г., содержит норму, согласно которой обязательство прекращается совпадением должника и кредитора в одном лице. В римском частном праве такой способ прекращения обязательств назывался confusio – «совпадение» и основывался на принципе «Nemo potest sibi debere» - «Никто не может быть должен самому себе»3. Этот способ прекращения обязательств является одним из примеров физической невозможности исполнения обязательства – кредитор не может исполнить обязательство в отношении самого себя, так как в относительном правоотношении отсутствует пассивный субъект – должник.

В юридической литературе классическими примерами совпадения должника и кредитора в одном лице называют, в частности, общее правопреемство в наследственных отношениях и реорганизация юридических лиц в форме слияния и присоединения. Однако, представляется, что такой способ прекращения обязательств, как совпадение должника и кредитора в одном лице, следует отличать от прекращение обязательств новацией (ст. 414 ГК РФ). 18

Постановка проблемы сравнительного исследования двух смежных способов прекращения обязательств определяется общеизвестным примером, приводимым многими современными авторами, связного с «трансформацией» договора аренды в договор купли - продажи. Так, арендодатель и арендатор заключают договор аренды в отношении определенного имущества. В последствие стороны в отношении того же имущества (предмета или объекта аренды) заключают договор купли – продажи, по которому арендатор (покупатель) приобретает право собственности на арендуемое имущество. Возникает проблема квалификации отношений сторон, точнее, выбор надлежащего способа прекращения обязательств – совпадением должника и кредитора в одном лице или новацией первоначального обязательства, технико – юридический способ осуществления которой состоит в заключении сторонами в отношении предмета первоначального (арендного) обязательства договора купли – продажи.

Гражданский Кодекс не дает ответа на поставленный вопрос, возникающий при конкуренции ст. 413 и 414 ГК РФ, что приводит к появлению в юридической литературе укоризненных замечаний о том, что «отграничение новации как способа прекращения обязательства от иных способов, указанный в гл. 26 ГК РФ, конечно, должно быть проведено с предельной ясностью. В действительности же этого нет». Судебная практика с указанным примером противоречива: в одних случаях суды видят в нем совпадение должника и кредитора в одном лице, в других – новацию первоначального обязательства. 19

Обратимся к теории: как не существует единообразной правоприменительной практики, так нет единства мнении и в юридической литературе. Так, Павлов А.А. относит приведенный выше пример к совпадению должника и кредитора в одном лице: «излюбленным примером новации в современной отечественной доктрине стал случай «замены» договора аренды договором на продажу арендатору арендуемого им имущества. Однако в подобном случае обязательство арендатора прекращается не новацией, а конфузией. Как следствие, «правопрекращающий эффект» наступит не в момент заключения договора купли-продажи, а лишь в момент перехода права собственности на отчуждаемое имущество». Брагинский М.И. считает данный случай примером новации. Однако Мурзин Д.В. и Мурзина Н.Ю. указывают, что «представляется очевидным, что приобретение арендатором арендуемого имущества подходит и под новацию, и под совпадение должника и кредитора в одном лице», а «…получающаяся при этом определенная конкуренция с новацией не способствует безупречной логичности построения Гражданского Кодекса».20

Таким образом, разрешить возникшую проблему доктрина не может, но, безусловна, должна. Общепризнанно, что основополагающий признак новации как способа прекращения обязательств состоит в наличие воли и волеизъявления сторон на новирование первоначального обязательства. Помогает ли данный критерий для разрешения конкуренции ст. 413 и 414 ГК РФ? Конечно, если при подписании договора купли – продажи стороны явно выразят свое намерение о том, что заключенный между ними договор является новацией первоначального обязательства, вытекающего из договора аренды, отношения кредитора и должника должны быть квалифицированы как новация по правилам ст. 414 ГК РФ. К этим случаем относятся ситуации, при которых намерение сторон на новацию явствует из сложившихся между ними отношений. Однако практика признает новацией заключение соглашения о новации в форме договора купли – продажи в отношении арендуемого имущества и без специальной оговорки о новации, на необходимость которой последовательно указывается в современной литературе, в том числе и при отсутствии обстоятельств, очевидно свидетельствующих о намерении сторон на новирование обязательства. Такое положение вписывается в современные тенденции развития теории и практики, признающих за новацией исключительно изменение одного вида договора на другой, то есть изменение основания обязательства (causa). В связи с этим, общепризнанный критерий отличия новации от смежных институтов не действует при конкуренции ст. 413 и 414 ГК РФ, что заставляет искать иные основания для разграничения двух способов прекращения обязательств. 21

Конечно, при новации следует считать, что обязательства, вытекающие из договора аренды, прекращаются в момент заключения сторонами договора купли – продажи, тогда как при конфузии – с момента перехода права собственности к покупателю. Однако данные выводы стойким критерием отличия двух институтов быть не могут, так как являются, скорее, следствием заключения договора купли – продажи. Возможно, разрешение возникшей проблемы нужно искать в римском частном праве, которое, как известно, существовало не в форме понятий, а в форме юридических конструкции, потому было, скорее, прецендентым по своей природе. Казуистика римской конструкции современной ст. 413 ГК РФ сводилась лишь к примерам наследственных отношений, то есть к случаям общего или универсального правопреемства. Здесь обоснованно говорить о совпадении должника и кредитора в одном лице. Ключевое слово – совпадение в контексте общего правопреемства. Германский закон, формально не выделяя в общей части обязательственного права норму о совпадении должника и кредитора в одном лице, не исключает этого в нормах о наследственном праве (§1976 Германского Гражданского Уложения). Российский Гражданский Кодекс, равно как и Французский Гражданский Кодекс (ст. 1234 ФГК), помещает ст. 413 в Подраздел 1 «Общие положения об обязательствах». «Здесь мы, по-видимому, впервые сталкиваемся с ситуацией, когда российский Кодекс одновременно впитывает в себя, с одной стороны, всеохватное понятие новации почти так, как его понимали римские юристы, а с другой стороны – какие-то конкретные казусные основания прекращения обязательств, также известные римскому праву, но не обработанные им в рамках единой классификации и не применяемые в качестве общих норм», - пишут Мурзин Д.В. и Мурзина Н.Ю.22 Скорее, ст. 413 ГК РФ рассчитана именно на казуальные случаи, связанные с универсальным правопреемством, когда новое лицо заменяет предыдущее во всех без исключения правоотношений. Отметим, что проблема соотношения двух рассматриваемых способов прекращения обязательств возникает только в случае, когда стороны взамен договора аренды заключают договор купли – продажи в отношении одного и того же имущества. В иных ситуациях новация несопоставима с конфузией: все – таки это разные институты со своей спецификой и сферой применения. Да и входят они в различные группы способов прекращения обязательств – новация относится к числу способов прекращения обязательств по соглашению сторон, конфузия – в число способов прекращения обязательств помимо воли сторон. Тогда представляется логичным, что совпадение должника и кредитора в одном лице относится к ситуации с общим правопреемством – наследование, реорганизация (слияние, присоединение) юридических лиц. Новация, при наличии соглашения сторон на заключение нового договора в отношении одного и того же предмета обязательства, скорее всего, должна охватывать пример, приведенный выше. Во всяком случае, на это направлена норма ст. 414 ГК РФ: она охватывает и смену одного вида договора на другой, к чему так трепетно относится современная теория и практика, и сингулярное правопреемство, но в ней нет казуистического, во многом случайного и непредвиденного «совпадения», которое требует ст. 413 ГК РФ. Норма ст. 414 ГК РФ подразумевает соглашение сторон. Это и имел в виду Шершеневич Г.Ф., рассматривая такой способ прекращения обязательств как слияние: «обстоятельством, вызывающим совпадение в одном лице активного и пассивного субъектов, до этого времени разъединенных, служит общее преемство. Вследствие наследования прежний должник наследодателя становится субъектом всех прав последнего, а, следовательно, и права на собственное действие».23 Частое преемство не может привести к такому результату, потому что оно представляет собою исполнение, а не слияние, например, когда вексель переходит к самому векселедателю, уплатившему вексельную сумму последнему векселедержателю. В итоге, необходимо признать, что универсального критерия для разграничения новации и конфузии не существует, во всяком случае, animus novandi может отграничить два способа прекращения обязательств, но не во всех случаях всегда и безусловно. В связи с этим, при замене договора аренды договором купли – продажи того же имущества действует презумпция, согласно которой обязательства сторон подлежат прекращению по правилам о новации, а не совпадения должника и кредитора в одном лице. Норма ст. 414 ГК РФ выступает здесь как специальная по отношению к ст. 413 ГК РФ. Полагаем, что именно в таком ключе должен быть решен вопрос о конкуренции двух смежных способов прекращения обязательств в Гражданском Кодексе РФ.24

2. Прекращение обязательств по воле одной из сторон

Одним из видов прекращений обязательства по требованию одной из сторон, согласно ст. 409 ГК РФ обязательство может быть прекращено предоставлением отступного взамен исполнения. Отступное может быть предоставлено имуществом, деньгами, оказанными услугами, выполненными работами. Отступное является одним из институтов, относительно сущности которого в теории гражданского права нет единства мнений. Нет согласия и в вопросе об основании возникновения отступного, а именно каким договором является соглашение об отступном – реальным или консенсуальным. Не удается договориться и о том, порождает ли права и обязанности соглашение об отступном после непосредственного его составления и подписания, и если они возникают, то каково их содержание, а также является ли созданное правоотношение альтернативным или оно относится к иному виду правоотношений. Рассмотрим отдельные дискуссионные вопросы.25

В науке гражданского права до настоящего времени не выработано общепризнанное понимание содержания правоотношения, порождаемого соглашением об отступном. Однако решение этого вопроса поможет определить точные критерии отграничения отступного от других способов прекращения обязательств и схожих правоотношений.

Представляется, что поименованные институты гражданского права следует отличать исходя из их сущности, а не ориентироваться на последствия, возникающие из факта их применения, или на нормы положительного законодательства

Современная наука гражданского права выработала несколько основных подходов, позволяющих объяснить содержание правоотношения, порождаемого соглашением об отступном.

Первый подход основывается на понимании правоотношения из соглашения об отступном в качестве альтернативного: «При заключении соглашения об отступном обязательство становится альтернативным». 26Второй подход характеризует порожденное соглашением об отступном правоотношение как обязательство «факультативное..., в соответствии с которым кредитор имеет право требования только в отношении первоначального предмета исполнения, а должник имеет возможность выбора между вариантами исполнения»

Третий подход сконструирован В.В. Бациевым, который утверждает, что соглашение об отступном может породить как альтернативное, так и факультативное обязательство. Четвертый подход, определяющий сущность правоотношения из соглашения об отступном, заключается в том, что оно (соглашение) рассматривается в качестве предварительного договора, порождающего организационное обязательство заключить соглашение об отступном в момент передачи предмета отступного. Однако приводимые аргументы в пользу того или иного подхода не дают оснований рассматривать соглашение об отступном в качестве порождающего альтернативное обязательство либо факультативное обязательство или в качестве предварительного договора.27

Отступное является одним из древнейших правовых институтов, известных римскому праву уже в I в. н.э. Эволюция данного института началась с представления о нем как разновидности задатка. Например, в таком виде отступное рассматривалось в Своде гражданских законов Российской империи, а позднее – и в Гражданском кодексе РСФСР 1922 года3. Свойства задатка определялись характерной особенностью отступного – вещь или денежная сумма в обеспечение исполнения должна была вноситься при заключении обязательства.

В настоящее время в научных кругах господствует точка зрения, согласно которой отступным в определенных случаях может являться задаток. Данную точку зрения поддерживают многие специалисты в области юриспруденции, в том числе М.И. Брагинский, В.В. Витрянский, Б.М. Гонгало, Е.А. Макарова, В.П. Мозолин, М.Н. Малеина, В.С. Ем. Однако, несмотря на авторитет известных ученых, позволим утверждать, что их позиция не является истинной, поскольку не может выступать в роли отступного задаток, а согласование сторонами условия об отступном в отношении суммы задатка является полным абсурдом, так как возможные правовые последствия лишены какого-либо экономического смысла.28

Исходя из понятия отступного (ст. 409 ГК РФ), его отличие от задатка заключается в следующем. Во-первых, «смысл отступного состоит в наделении должника с согласия кредитора возможностью, сохраняя в остальном обязательство, заменить первоначальный предмет исполнения другим»9, т.е. предоставлением отступного прекращается обязательство, а не договор, поэтому встречное обязательство сохраняет свою силу, что подтверждается позицией Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ10, согласно которой у должника с момента заключения соглашения об отступном возникает право на замену исполнения. При использовании штрафной (компенсационной) функции задатка договор расторгается, все обязательства прекращаются.29

Во-вторых, при предоставлении отступного кредитор получает от должника то, что равноценно исполнению обязательства, т.е. условно можно говорить, что обязательство прекращается его исполнением. При применении задатка в случае неисполнения должником договора кредитор получает лишь сумму задатка, получение которой никак не может быть приравнено к исполнению обязательства, которое прекращается в результате расторжения договора.

В-третьих, предоставлением отступного исключается возможность взыскания убытков, так как права кредитора не нарушаются. По правилам о задатке такая возможность существует, так как происходит неисполнение обязательства, и кредитор может требовать возмещения убытков, если стороны не договорились об ином (п. 2 ст. 381 ГК РФ). Именно диспозитивностью абз. 2 п. 2 ст. 381 ГК РФ, согласно которому стороны могут исключить возмещение убытков, некоторые специалисты в области частного права обосновывают ошибочное мнение о том, что задаток может являться отступным.30

Зачет представляет собой способ прекращения взаимных обязательств двух лиц, каждое из которых является одновременно и должником, и кредитором.

Эта, казалось бы, довольно простая идея, в основе которой лежит рациональное экономическое начало, имеет весьма интересное правовое регулирование и крайне любопытную теоретическую конструкцию. Основные правила о зачете изложены в ст. 410-412 Гражданского кодекса РФ (далее - ГК РФ, Кодекс); кроме этого законодатель упоминает о зачете при регулировании оплаты долей (акций) участия в уставном капитале хозяйственных обществ (ст. 90, 99 ГК РФ), в разделе Кодекса о солидарных и субсидиарных обязательствах (ст. 325, 399), в главах о договорах ренты (ст. 599 Кодекса), аренды (ст. 624), подряда (ст. 752), факторинга (ст. 832), банковского счета (ст. 853), комиссии (ст. 997), а также в главе об обязательствах, возникающих вследствие неосновательного обогащения (ст. 1108 ГК РФ). Однако норм о зачете, содержащихся в Кодексе, все же не хватает для того, чтобы выстроить общую непротиворечивую конструкцию зачета по действующему российскому гражданскому праву. В частности, Кодекс обошел молчанием вопрос о том, какие именно требования могут быть прекращены зачетом, о возможности зачета обязательств по договору в пользу третьего лица и некоторые другие.

Зачет довольно активно используется в деловой практике. Именно поэтому нередко предметом судебных разбирательств становятся споры между предпринимателями, возникшие в результате применения одной из сторон зачета как способа прекращения обязательств. Актуальность проблем правового регулирования зачета подчеркивается еще и тем, что именно этому способу прекращения обязательств был посвящен отдельный Обзор практики, подготовленный Президиумом Высшего Арбитражного Суда.

В целом же, оценивая общую картину правового регулирования зачета в России, мы должны отметить важное значение судебной практики арбитражных судов, которые пытаются путем толкования восполнить соответствующие пробелы, имеющиеся в законодательном регулировании зачета.31

Итак, в соответствии со ст. 410 ГК РФ обязательство прекращается полностью или частично зачетом встречного однородного требования, срок которого наступил либо срок которого не указан или определен моментом востребования. Для зачета достаточно заявления одной стороны. Как видим, законодатель уклоняется от квалификации юридической природы зачета.

В современной гражданско-правовой литературе подчеркивается, что зачет является односторонней сделкой. В.А. Белов называет односторонней сделкой не сам зачет, а заявление о зачете. Т.А. Фаддеева весьма осторожно упоминает, что основания прекращения обязательств, как и основания их возникновения, «имеют значение сделки».32