Правопреемство

Итак, цессия прав и перевод  долгов по современному российскому  гражданскому законодательству должны пониматься как сделки, которые хотя и могут быть заключены как  с указанием их основания, но, несмотря на это, должны рассматриваться как  сделки абстрактные. Что же касается сделок делегации, интерцессии и  перевода прав, то, имея в виду отсутствие специальных указаний закона на сей счет, мы не имеем никаких оснований признавать эти сделки каузальными.

Так открытое акционерное  общество "АВТОВАЗТРАНС" обратилось в Арбитражный суд Самарской  области с иском к обществу с ограниченной ответственностью "Предприятие  международных перевозок" о взыскании  задолженности в размере 721837 руб. 15 коп. по договору уступки права требования N 892-1 от 05.12.05.

Как видно из материалов дела, между открытым акционерным  обществом "АВТОВАЗТРАНС" (цедент) и обществом с ограниченной ответственностью "Предприятие международных перевозок" (цессионарий) был заключен договор  уступки права требования от 05.12.05, зарегистрированный в юридическом  отделе за N 892-1, по условиям которого открытое акционерное общество "АВТОВАЗТРАНС" уступает, а общество с ограниченной ответственностью "Предприятие международных  перевозок" принимает права (требования) к открытому акционерному обществу "АВТОВАЗ" (ОСКБ) по счетам-фактурам. Согласно пункту 2 договора общая сумма задолженности открытого акционерного общества "АВТОВАЗ", указанной в пункте 1 договора, составляет 721837 руб. 15 коп., в том числе НДС 18%.

Пунктом 5 договора предусмотрено, что погашение задолженности  цессионарием перед цедентом должно быть произведено в течение пяти банковских дней с момента поступления  денежных средств от открытого акционерного общества "АВТОВАЗ" (ОСКБ) на расчетный  счет цессионария. Сумма подлежащая уплате цеденту по настоящему договору составляет 721837 руб. 15 коп., в том числе НДС 18%.

В соответствии со статьей 309 Гражданского кодекса Российской Федерации  обязательства должны исполняться  надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и  требованиями закона, иных правовых актов.

В соответствии со статьей 65 Арбитражного процессуального кодекса  Российской Федерации каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается  как на основание своих требований и возражений.

Представленные истцом копии  платежных поручений N 3329 от 10.11.05, N 329 от 26.02.06., N 716 от 03.10.06., N 246 от 15.02.06. о перечислении денежных средств открытым акционерным  обществом "АВТОВАЗ" ответчику  не имеют ссылок на договор уступки  права требования от 05.12.05.

В качестве назначения платежа  в них указана оплата по договорам N 8050 от 11.10.05, N 8061 от 12.10.05, N 5477 от 20.05.05, заключенным  между открытым акционерным обществом "АВТОВАЗ" и ответчиком.

Доводы о том, что фактически по указанным договорам ответчик получил от открытого акционерного общества "АВТОВАЗ" сумму, указанную  в пункте 5 договора цессии, документально  не подтверждены и обоснованно не приняты судом во внимание.

Последний общий вопрос, который следует обсудить перед  дальнейшим изложением, касается следующего. Являются ли сделки, имеющие своим  следствием перемену лиц в обязательстве, реальными или консенсуальными? Ответ на него кажется достаточно очевидным: такие сделки попросту не могут быть реальными хотя бы потому, что их предмет не относится к числу вещей. Действительно, само наименование сделок реальными происходит от латинского res, т.е. "вещь", и, по общему правилу, означает сделки, считающиеся совершенными в момент передачи вещи. Это узкое или собственное понимание категории "реальные сделки". Но вот какой вопрос в таком случае небесполезно обсудить: какова причина выделения реальных сделок и их противопоставления консенсуальным? Ответить на него можно, только имея в виду то юридическое значение, которое связывается с передачей вещей. Общеизвестно, что именно передача вещи (владения движимой вещью) признается моментом перехода права собственности на эту вещь (п. 1 ст. 223 ГК). А что есть момент перехода (прекращения прежнего и возникновения нового) права собственности? Одно из возможных абсолютно-правовых, т.е. распорядительных, последствий сделок. Реальные сделки, стало быть, выделены из общей массы сделок не столько по моменту их заключения, сколько по наличию у них распорядительного (абсолютно-правового) эффекта. Ясно, что абсолютно-правовые последствия могут наступать не только в отношении одних лишь вещей: так, пресловутая перемена лиц в обязательстве, сводящаяся к прекращению субъективного обязательственного права (требования) в одном лице и к производному возникновению на его базе другого требования, тоже представляет собой не что иное, как абсолютно-правовое (распорядительное) последствие.

Таким образом, определяя  место сделок по перемене лиц в  обязательствах в системе сделок современного российского гражданского права, следует иметь в виду, что: (1) все они могут иметь своим  предметом любое обязательство, за исключениями, прямо установленными законом или вытекающими из его  общих предписаний, причем как в  полном объеме обязательства, так и  во всякой его части, при условии  делимости предмета обязательства; (2) все эти сделки являются абстрактными, хотя действие их абстрактности может быть ограничено - сведено к относительному материальному эффекту посредством титулирования сделок; (3) все они могут совершаться и как условные и как безусловные сделки, но при этом (4) сделки делегационные относятся к числу односторонних, в то время как цессионные и переводные - к числу договоров; (5) сделки делегации являются сделками реальными, в то время как сделки цессионные и переводные - консенсуальными с точки зрения момента своего заключения, но вместе с тем распорядительными (реальными) с точки зрения создаваемых ими гражданско-правовых последствий.

3.2 Договор уступки  требования (цессия)

Перемена активного субъекта обязательства, или иначе - переход  прав кредитора к другому лицу, может произойти, согласно п. 1 ст. 382 ГК, либо по сделке (уступка требования), либо на основании закона.

ГК не уточняет, что за сделка имеется им в виду. Помещение  им в "скобках" после указания на сделку словосочетания "уступка  требования" может быть, конечно, сочтено наименованием такой  сделки, но, скорее всего, законодатель здесь имел в виду указать на цель сделки. Вне зависимости от своего характера (односторонняя ли она  или относится к числу договоров) и, уж тем более, - названия, это должна быть такая сделка, которая непосредственно  направлена на достижение распорядительного  эффекта - уступку требования (его  прекращение у одного кредитора  и производное возникновение  в другом лице).

Все следующие положения  статей главы 24 ГК сформулированы, однако, таким образом, что из них однозначно прослеживается ориентация исключительно  на сделку договорного характера. Так, п. 2 ст. 382 ГК указывает, что "для перехода к другому лицу прав кредитора  не требуется согласие должника, если иное не предусмотрено законом или  договором". Если согласие должника не требуется, то чье же требуется? Очевидно, согласие субъектов, прежде должника упомянутых, то есть "другого лица" (к которому будут "переходить" права кредитора) и самого этого "кредитора". На договорный характер уступки требования указывают и некоторые другие нормы Кодекса; он признается и подавляющим большинством ученых, и арбитражной практикой. Представляется, что договорную природу сделки, о которой говорит § 1 гл. 24 ГК, можно считать вполне однозначно установленной; больше того, из Кодекса ясно следует, что им имеется в виду договор, заключенный между двумя кредиторами - прежним и новым. Следовательно, все дальнейшие нормы ГК о перемене кредитора в обязательстве следует понимать как нормы, регламентирующие договор сингулярной сукцессии или активной цессии.

Договор сингулярной сукцессии (активной цессии) - это соглашение, в силу которого одна сторона (первоначальный кредитор, цедент) передает другой стороне (новому кредитору, цессионарию) субъективное обязательственное право (право  требования) к третьему лицу (должнику, цессионару), а цессионарий приобретает это право требования.

Имея в виду сделанные  ранее общие выводы, а также  наличие в ГК норм, регламентирующих отдельные случаи недопустимости совершения цессии, можно утверждать, что общим  правилом ГК считает дозволенность  уступки в порядке сингулярной  сукцессии всякого требования по всякому обязательству. Исключения из этого правила, известные ГК, немногочисленны. Это:

1) требования, связанные  с личностью кредитора, так  называемые строго личные или  высоко персонифицированные (термин  Л.А. Новоселовой) требования (в качестве примера ст. 383 ГК приводит требования об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью);

2) требования, уступка которых  противоречит закону или иным  правовым актам (п. 1 ст. 388 ГК);

3) требования, уступка которых  противоречит договору (имеется  в виду договор первоначального  кредитора с должником) (п. 1 ст. 388 ГК);

4) без согласия должника - требования по обязательству,  в котором личность кредитора  имеет существенное значение  для должника (п. 2 ст. 388 ГК), либо иное  требование, не подлежащее уступке  без согласия должника в силу  прямого указания закона или  соглашения цедента с должником  (п. 2 ст. 382 ГК).

В различные времена выделялись различные требования, уступка которых  прямо запрещалась законом. Так, в дореволюционной России наиболее известным было предписание о  запрещении передачи прав из закладных  и заемных писем, обеспеченных закладом недвижимости. В советское время  принципиально недопустимой считалась  уступка такого требования, которая  приводила бы к нарушению принципов  планирования, например, требования о  поставке продукции, о передаче предприятиями  друг другу основных фондов. Транспортными  уставами и кодексами было закреплено положение о недопустимости уступок  прав предъявления претензий и исков  к перевозчику. Современными авторами нередко обращается внимание на недопустимость уступки ряда требований, связанных с банковской деятельностью, например, требований клиента к банку по распоряжению банковским счетом и вообще любых требований банка после отзыва у него лицензии на совершение банковских операций и т.п.; требований арендатора к арендодателю без согласия последнего (противоречит п. 2 ст. 615 ГК); недопустимость безвозмездной уступки любых требований в отношениях между коммерческими организациями (противоречит ст. 575 ГК); недопустимость уступки любых требований, совершенной потенциальным банкротом во вред своим кредиторам (ранее противоречила и противоречит ныне соответствующим нормам законодательства о несостоятельности (банкротстве). До недавнего времени к этому перечню следовало бы добавлять еще и случай недопустимости уступки резидентом России резиденту же любых требований, выраженных в иностранной валюте, кроме как по специальному разрешению Банка России на каждую уступку: таковая противоречила п. 7-10 ст. 1 и п. 1 и 2 ст. 6 ранее действовавшего Закона РФ о валютном регулировании и валютном контроле. В настоящее время следует согласиться с мнением В.В. Почуйкина, согласно которому новый (ныне действующий) российский валютный закон не относит право требования, выраженное в иностранной валюте, к числу валютных ценностей и не рассматривает уступку такого права в качестве валютной операции.

В настоящее время следует  констатировать недопустимость уступки:

1) любых требований лицом,  признанным банкротом, без санкции  на то временного, внешнего или  конкурсного управляющего (противоречит  ст. 64, 82, 101, 109, 112, 133 и 140 Закона о  несостоятельности (банкротстве);

2) любых требований малолетними (противоречит ст. 28 ГК);

3) отдельных прав из  ценных бумаг, удостоверяющих  совокупность прав, например, уступки только права получения дивидендов из акции без уступки остальных прав (противоречит п. 1 ст. 142 ГК, устанавливающей начала презентационности и неделимости ценных бумаг);

4) преимущественного права  покупки (противоречит п. 4 ст. 250 ГК  РФ);

5) залогодержателем своих  прав по договору о залоге, иначе, как при условии одновременной  уступки тому же лицу и прав  по обеспеченному залогом обязательству (ст. 355 ГК);

6) требований, возникших  из договоров пожизненной ренты  и пожизненного содержания с  иждивением (противоречит п. 2 ст. 589 ГК);

7) финансовым агентом  требований, которые он сам приобрел  в порядке уступки (противоречит  ст. 829 ГК, если иного не будет  предусмотрено договором финансирования  под уступку данного требования).

Точное определение позиции  по вопросу о недопустимости уступки  того или иного отдельно взятого  требования имеет и еще один существенный практический аспект: требования, которые  не могут быть предметом уступки, не могут быть также и предметом  залога (п. 1 ст. 336 ГК), а в более  широком смысле - и предметом всякого  иного обеспечения, реализация которого неизбежно или вероятно связана  с изменением субъекта данного требования.

ГК регулируется вопрос о  форме, в которой должна быть совершена  сделка сингулярной сукцессии (ст. 389). По общему правилу уступка требования, основанного на сделке, совершенной  в простой письменной или нотариальной форме, должна быть совершена в соответствующей  письменной форме, т.е., простой письменной или нотариальной.

Уступка требования по сделке, требующей государственной регистрации, должна быть зарегистрирована в порядке, установленном для регистрации  этой сделки, если иное не установлено  законом.

Каких-либо специальных предписаний  о форме сукцессии требований, возникших из устных сделок, а также, юридических фактов, не являющихся сделками (например, из событий, юридических  поступков, административных актов, судебных решений, причинения вреда, неосновательного обогащения), законом не установлено. Следовательно, должны применяться предписания общие, которые суть следующие.

В силу общего правила п. 1 ст. 159 ГК следует заключить, что  поскольку для сделок уступки  перечисленных требований не устанавливается, что они должны быть совершены  письменно, постольку они могут  быть совершены и устно, если иного  не будет установлено соглашением  сторон (например, предварительным  договором). Законом же, как известно, установлено "иное" в отношении (1) сделок юридических лиц между  собой и с гражданами и (2) сделок граждан между собой на сумму, превышающую не менее чем в  десять раз установленный законом  минимальный размер оплаты труда - таковые должны совершаться в простой письменной форме (п. 1 ст. 161 ГК). Не требуется письменной формы для сделок (даже двух указанных выше категорий), если эти сделки исполняются при самом их совершении, а также, если они совершаются во исполнение письменного договора (п. 2 и 3 ст. 159, п. 2 ст. 161 ГК).