Что же касается новых
государств, образовавшихся на постсоветском
пространстве, то в большинстве
из них установились жесткие
авторитарные политические режимы,
а демократические системы там, где их
удалось построить, оказались настолько
хрупкими, что возникает вопрос об их устойчивости.
Столь необходимая для демократического
государства работа институтов гражданского
общества представляется достаточно проблематичной:
граждане теряют интерес к самоорганизации,
общество атомизируется, растет дистанция
между руководством страны и гражданами,
отстраненность последних от принятия
решений. При этом надо отметить, что стихийные
протесты граждан заставляют прибегать
к непродуманным реформам, которые создают
угрозу выживанию малоимущих слоев населения.
Кроме того, планы строительства социальной
рыночной экономики оборачиваются на
практике деинтеллектуализацией труда
и примитивизацией производства.
Указанные негативные процессы
в постсоветских государствах шли в условиях
фактической децентрализации пространства
бывшего СССР. Поэтому, хотя и подписывались
многосторонние соглашения, выстраивалась
модель интеграции по образу и подобию
ЕС (Соглашение о зоне свободной торговли,
Таможенный союз, платежный союз, валютный
союз), найти подходящий механизм для выполнения
соглашений никак не удавалось, поскольку
заинтересованность в интеграционных
процессах отсутствовала. Без координации
экономической политики государств, без
работающих наднациональных структур,
ограничивающих национальный суверенитет,
рыночные силы, какими бы мощными они ни
были, не способны обеспечить эффективное
функционирование интеграционного образования.
С этими проблемами столкнулись все новые
государства, образовавшиеся на постсоветском
пространстве.
Центральноевропейские государства
после падения в них социалистических
режимов были “обласканы” вниманием
[c. 233] Запада. Однако по прошествии
эйфории первых послереволюционных
лет интерес Запада к этому
региону начал падать. Страны Центральной
Европы проявили серьезную заинтересованность
во вхождении в европейские и евроатлантические
структуры, которые были мощным притягивающим
центром европейской интеграции. Прежде
всего был решен вопрос о вступлении в
НАТО, а вот с принятием в Евросоюз дела
обстояли несколько сложнее, поскольку
при сохранении политических интересов
главенствующую роль в ЕС играют экономические
и финансовые условия. На сессии Европейского
совета в Копенгагене в июне 1993 г. были
сформулированы критерии, которым должны
отвечать страны – претенденты на вступление
в Евросоюз: создание стабильных демократических
институтов; соблюдение законности, прав
человека и национальных меньшинств; функционирование
рыночной экономики, способность выстоять
в конкурентной борьбе; готовность и возможность
принять на себя все обязательства, которые
предполагает членство в Европейском
союзе.
Большинство центрально- и восточноевропейских
стран в середине 90-х гг. подали
заявки на вступление в Европейский
союз в качестве полноправных его членов.
С этого момента страны-кандидаты добровольно
брали на себя обязательства выполнять
копенгагенские критерии Евросоюза. При
этом странам – кандидатам на вступление
со стороны ЕС оказывалась не только всесторонняя
помощь в создании институтов, призванных
обеспечить приведение их законодательства
в соответствие с законодательством ЕС,
но и финансовая поддержка. ЕС как мощный
интегратор играл несколько ролей одновременно:
образца стратегии развития, финансового
помощника и строгого контролера. Отметим,
что стараниями обеих сторон удалось даже
урегулировать вопросы, связанные с поддержкой
сельского хозяйства в странах-кандидатах
(их ставила прежде всего Польша). В октябре
2002 г. саммит в Брюсселе направил странам
ЦВЕ приглашение на вступление в ЕС. Расширение
Евросоюза произошло в мае 2004 г., когда
в него было принято 10 новых членов (в результате
в ЕС входит 25 стран с населением 450 млн
человек).
ЕС – самое сильное экономическое
объединение в мире. На долю
ЕС приходится 25% мирового ВВП5.
Однако уровень [c. 234] экокомического развития
бывших социалистических стран ниже среднего
по ЕС. Только в Словении показатель ВВП
на душу населения сравним с аналогичным
показателем беднейшей страны ЕС – Греции
(68% от среднего по ЕС). Что же касается
других “новичков”, то эти показатели
у них различны – от 33% в Литве до 60% в Чехии
от среднего по ЕС6. Таким образом, чтобы
не увеличивать разрыв в уровнях экономического
развития, вновь принятые в ЕС страны ЦВЕ
должны обеспечивать темпы экономического
роста в 2–5 раз более высокие, чем в среднем
по ЕС. Однако показатели последних 12 лет
свидетельствуют, что такие темпы обеспечить,
по всей видимости, не удастся. Несмотря
на то что в последнее время показатели
прироста ВВП в странах ЦВЕ выше, чем в
странах – старых членах ЕС, следует отметить,
что в странах – “старожилах” ЕС наблюдается
существенное снижение темпов экономического
роста. Поэтому важнейшей задачей для
Евросоюза становится выравнивание уровней
социально-экономического развития его
членов путем повышения уровня экономического
развития более медленно развивающихся
партнеров. Для решения этой сложнейшей
задачи Европейский союз разработал систему
необходимых мер.
В странах ЦВЕ все в
большей мере осознают перспективу
экономического отставания от среднего
уровня ЕС. По прошествии 15-летнего периода
реформ речь все реже идет о перестраивании
экономики этих стран с использованием
высококвалифицированной рабочей силы,
достижений научно-технического прогресса,
с ориентацией на наукоемкие отрасли производства,
высокий уровень оплаты труда. Помощь
со стороны Евросоюза странам-“новичкам”
будет оказываться и впредь, но вопрос
в том, насколько она окажется соответствующей
запросам новых членов ЕС. Президент Чешской
Республики В. Клаус, непосредственно
принимавший участие в событиях, предварявших
вступление в Евросоюз новых членов, считает,
что “для развитых новых стран-членов
непосредственный финансовый эффект незначителен”.
Чешской Республике, убежден президент,
в ближайшее время уготована роль плательщика,
а не получателя средств Евросоюза. [c.
235]
Единство ЕС на политическом
уровне обеспечивается принятием
решений органами ЕС. Учитывать
особенности стран – членов
Евросоюза при сохранении выбранного
направления и темпов интеграционных
процессов помогает соблюдение принципа
субсидиарности. Он изложен в Маастрихтском
договоре (ст. 5)7. Уточнения, касающиеся
применения данного принципа, содержатся
в Протоколе о применении принципов субсидиарности
и пропорциональности от 1997 г.8 Принцип
субсидиарности заключается в принятии
решений сначала на самом низком уровне.
Право принятия решений органы и институты
ЕС более высокого уровня получают в том
случае, если на предшествующих уровнях
это сделать невозможно.
Принцип субсидиарности, призванный
препятствовать полной централизации
механизма управления в Европейском союзе,
должен соблюдаться всеми ветвями “европейской
власти”.
Однако институты ЕС, в частности
Европарламент, стремятся обойти
данный принцип. Несоблюдение
Европарламентом принципа субсидиарности
отрицательно сказывается на его резолюциях
и практических мерах. Но не следует забывать,
что в странах ЕС национальные парламенты
и правительства имеют больший вес, нежели
парламент Европейский. Заслуживает особого
внимания тот факт, что парламенты Польши
и Словакии приняли резолюции о суверенитете
стран – членов ЕС в вопросах культуры
и при решении этнических проблем.
Ранее, до расширения ЕС, на
уровне принятия решений его
институтами каждое государство-член
обладало правом вето. В настоящее
время существует понимание того, что
в расширенном составе Евросоюзу целесообразнее
отказаться от права вето и принимать
решения большинством голосов, поскольку
прежняя практика может существенно тормозить
процесс принятия решений, а в дальнейшем,
с учетом тенденции к дальнейшему расширению,
сделать его и вовсе невозможным. Эти нововведения
нашли отражение в Европейской конституции,
но, поскольку она пока не принята, для
Евросоюза остается нерешенной дилемма:
навязывать ли всем членам одно решение
или позволить им принимать его по собственному
усмотрению. В результате к Шенгенскому
соглашению присоединились не [c. 236] все
страны-члены и не на всей территории Евросоюза
денежная единица евро.
Полномочия ЕС, связанные с
защитой его внешних границ, какими
бы сложными ни были отношения внутри
этого европейского объединения, широки
и неоспоримы. Россия вскоре смогла убедитвся
в этом. Когда Польша и Литва стали членами
ЕС, российская Калининградская область
оказалась эксклавом/полуанклавом на
территории объединенной Европы. В результате
калининградцам – российским гражданам
для проезда по территории Польши и Литвы
необходимо оформлять визу, хотя путь
их следования из Российской Федерации
в Российскую же Федерацию. Россия столкнулась
с жесткой позицией ЕС по этому вопросу.
Европейский союз смог настоять на своем
и вынудил Россию признать его не только
как экономический, но и как политический
субъект. В связи с этим уместно вспомнить
факт из послевоенной истории Европы.
После образования ГДР, ФРГ и Западного
Берлина из ФРГ в Западный Берлин иначе,
как через территорию ГДР, попасть было
невозможно, но для граждан ФРГ действовал
безвизовый режим пересечения границы
ГДР.
У России и ЕС имеется
общая серьезная проблема, возникшая
из-за недооценки интеграционных
процессов на Европейском континенте.
Эта проблема связана с выполнением вступившими
в ЕС бывшими социалистическими государствами,
с которыми у Советского Союза были двусторонние
договоры, Соглашения о партнерстве и
сотрудничестве (СПС), принятого членами
Евросоюза. За период действия СПС Евросоюз
изменился. Из экономического он превратился
в единый валютный и политический союз,
стал мощным актором международных отношений,
имеющим не только экономические, но и
политические интересы, а также интересы
в сфере безопасности. После расширения
ЕС на бывшие социалистические страны
распространились условия действия СПС,
и перед Россией возникли торговые барьеры,
что повлекло увеличение ежегодных убытков
на сумму 300 млн долл.9
Процесс расширения ЕС подтвердил
возможность для европейцев согласовывать
технические и экономические стандарты,
хотя, естественно, проблемы гармонизации
законодательных [c. 237] систем стран –
членов ЕС не сводятся исключительно к
техническому согласованию. Важную роль
играют образ жизни, традиции и привычки
того или иного европейского народа, несмотря
на то что в основе жизни всех европейцев
лежат христианские ценности, на которых
и строится интеграция.
Евросоюз принимает участие
в решении проблем кризисных
регионов. Достаточно вспомнить
участие ЕС в разрешении кризиса
на Балканах и в Ираке. Однако ЕС не удалось
сформулировать четкую единую позицию,
в частности, относительно Югославии.
Будучи суверенным государством, Союзная
Республика Югославия не могла принять
те требования, которые были предъявлены
ей в Рамбуйе в 1999 г. (отдать свою территорию
в управление войсками НАТО и согласиться
на определение статуса Косово международным
сообществом спустя три года без учета
ее мнения). И в марте 1999 г. НАТО провел
военную операцию на Балканах. Европейские
союзники США согласились на эту операцию,
которая привела к дестабилизации ситуации
в этом регионе.
Опыт, приобретенный европейцами
при проведении балканской операции,
был учтен крупнейшими европейскими
государствами при подготовке
антииракской операции. Германия
и Франция выступили против позиции США.
Страны, поддержавшие США, например Испания,
столкнулись с серьезным противодействием
со стороны своих граждан. Антииракская
ориентация европейской политики вполне
объяснима: у США и ЕС разный взгляд на
вопросы безопасности, разные интересы
на Ближнем Востоке. Негативные процессы
в Ближневосточном регионе создают угрозу
в первую очередь Европе, поскольку Ближний
Восток находится у ее границ. Этот фактор
объясняет близость позиций России и ЕС
в вопросе о ближневосточном урегулировании.
Перед ЕС встала задача
четко определить свои интересы
и цели, разработать ряд доктрин
(военную, безопасности и внешней
политики) и создать собственные
вооруженные структуры. Несмотря
на рост числа членов Европейского
союза, он тем не менее не вся Европа,
или, иначе, Европа – это не только ЕС.
Европейский союз – это всего лишь конгломерат
государств, и нет оснований говорить
об аутентичности понятия “народ Европы”.
На территории современной
Европы располагается 44 государства
(после принятия на референдуме решения
о [c. 238] независимости Черногории), около
70 этносов10. Европа является регионом,
активно привлекающим мигрантов. При этом
во все большем количестве европейских
стран ставится вопрос о сохранении исконной
национальной идентичности как традиционными
культурными методами, так и политическими.
Приближение границ Европейского
союза к России меняет не
только экономическую ситуацию
в Европе, но и понимание европейской
безопасности. В связи с этим
представляется перспективным
снятие имеющихся между Россией и европейскими
странами разногласий путем согласования
действий в Организации по безопасности
и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). ОБСЕ,
в которую была преобразована в 1995 г. межгосударственная
постоянно действующая конференция –
Совещание по безопасности и сотрудничеству
в Европе (СБСЕ), до настоящего времени
остается наиболее широким форумом, воплотившим
новое понимание Европы. Политические
границы такой Европы вышли за рамки Европейского
континента и охватили практически все
Северное полушарие – от Ванкувера до
Владивостока.
Не вдаваясь в историю
хельсинкского процесса, необходимо
отметить, что принятие в 1975 г.
Заключительного акта СБСЕ стало
началом преодоления разделения
Европы и способствовало созданию
на Европейском континенте пространства
доверия. Важно, что ОБСЕ сохранила свою
роль в архитектуре европейской безопасности
после распада социалистического содружества
и СССР. Российская Федерация еще в СБСЕ
подтвердила свою преемственность в качестве
государства – продолжателя СССР и подключилась
к подготовке Хельсинкской встречи на
высшем уровне.
Принятый в 1992 г. в Хельсинки
документ “Вызов времени перемен”
дал старт переходу СБСЕ в
новое качество: из форума преимущественно
политического диалога он начал
трансформироваться в региональную
организацию. Были расширены полномочия
СБСЕ, разработан инструментарий для предотвращения
и урегулирования локальных и региональных
конфликтов. Россия выдвинула Программу
повышения эффективности СБСЕ, в которой
был закреплен ориентир превращения СБСЕ
в полноценную международную организацию
(ее существование обосновано Уставом
ООН, глава VIII) с собственной правовой
[c. 239] базой, оперативными органами консультаций
и принятия решений, включая орган ограниченного
состава из постоянных и ротируемых членов
– своего рода Совет Безопасности для
Европы.