— неполные, распавшиеся семьи;
— отсутствие семьи;
— деструктивные семьи;
— воспитание
по типу явной или скрытой гипопротекции
(в том числе в семьях, где
родители и старшие дети злоупотребляют
алкоголем и наркотиками);
— психопатологические личностные
или акцентуированные характерологические
особенности родителей.
5. Нарушения психосоциальной адаптации
в процессе развития подростка:
— формирующаяся отчужденность, противоречивость
и нарастающая неудовлетворенность
в отношениях с родителями;
— избегающий, поверхностный, формальный
стиль общения в семье;
— формальное отношение к внутрисемейным
проблемам, игнорирование их;
— снижение успеваемости;
— нарушения школьной дисциплины;
— неполноценность коммуникативных
контактов (поверхностное, недифференцированное
межличностное общение);
— конфликтность в отношениях со
сверстниками — представителями
формально детерминированного коллектива
или избегание общения с ними;
— конфликтность в отношениях с
учителями и администрацией
школ;
— нарушение принципа социальной
обусловленности коммуникативных
связей, построение общения со сверстниками
преимущественно по «территориальному»
принципу;
— уменьшение интенсивности и неустойчивость
общения со сверстниками противоположного
пола, выраженные проблемы общения
с ними;
— отсутствие устойчивых увлечений;
— склонность к асоциальным формам
поведения. 6. Психологические факторы:
— зависимость особенностей личностного
реагирования, социальной перцепции, характера
межличностного общения и Я-концепции
от влияния референтной группы сверстников;
— тенденция к реализации эмоционального
напряжения в непосредственное поведение,
минуя процесс когнитивного осознания
и принятия решения;
— игнорирование системы социальных
установок и ролей;
— нарушения в сфере социальной перцепции
(не соответствующая возрасту коммуникативная
и социальная некомпетентность, несформированные
в соответствии с возрастом самооценка
и прогноз оценки своего поведения в глазах
окружающих);
— несформированная в соответствии
с возрастом способность адекватно оценивать
и вербализовать взаимоотношения с окружающими;
— отсутствие стремления к конструктивному
разрешению проблемных и конфликтных
ситуаций;
— отсутствие сформированного представления
о жизненных целях;
— отсутствие сформированного реального
и идеального образа Я и значимых окружающих
и как следствие отсутствие стимула к
саморазвитию и усовершенствованию;
— неосознанный, часто парадоксально
проявляющийся в поведении «призыв
о помощи», направленный к членам
семьи и окружающим.
6. Психологические факторы:
— зависимость особенностей личностного
реагирования, социальной перцепции, характера
межличностного общения и Я-концепции
от влияния референтной группы сверстников;
— тенденция к реализации эмоционального
напряжения в непосредственное поведение,
минуя процесс когнитивного осознания
и принятия решения;
— игнорирование системы социальных
установок и ролей;
— нарушения в сфере социальной
перцепции (не соответствующая возрасту
коммуникативная и социальная некомпетентность,
несформированные в соответствии с возрастом
самооценка и прогноз оценки своего поведения
в глазах окружающих);
— несформированная в соответствии
с возрастом способность адекватно
оценивать и вербализовать взаимоотношения
с окружающими;
— отсутствие стремления к конструктивному
разрешению проблемных и конфликтных
ситуаций;
— отсутствие сформированного представления
о жизненных целях;
— отсутствие сформированного реального
и идеального образа Я и значимых
окружающих и как следствие отсутствие
стимула к саморазвитию и усовершенствованию;
— неосознанный, часто парадоксально
проявляющийся в поведении «призыв
о помощи», направленный к членам
семьи и окружающим.
Концепции риска приобщения к употреблению
алкоголя, наркотиков и других психоактивных
веществ.
Отсутствие оптимальной концепции
риска приобщения к употреблению
алкоголя, наркотиков или других психоактивных
веществ осознается как отечественными,
так и зарубежными исследователями.
Скорее всего, такой концепции и
не может быть, так как постоянно
изменяется окружающая среда и характер
ее воздействия на людей. Существует ряд
концептуальных моделей, являющихся наиболее
универсальными, но и они развиваются
и совершенствуются в процессе изменений,
происходящих в мире, и в соответствии
с развитием мировой психологии [Сирота
Н.А., Ялтонский В. М. и др., 2001]. Рассмотрим
эти модели.
1. Трансакционная модель. Поведение
человека определяется характеристиками
индивида и среды, в которой
он функционирует. Результатом
взаимодействия индивида и среды
является развитие индивидуальных
характеристик человека. На личностное
жизненное пространство, психологический
и поведенческий статус влияют контекстуальные
факторы среды, которые в свою очередь
подвластны влиянию индивида. Результаты
взаимодействия между личностью и средой
описываются в терминах «трансакций».
Согласно трансакционной модели возможность
предвидеть результаты поведения человека
зависит от идентификации, анализа и понимания
таких трансакций. Риск наркотизации может
быть вызван тремя причинами: а) характеристиками
индивида, имеющего те или иные предиспозиционные
особенности; б) характеристиками среды,
воздействующей на индивида; в) специфическими
комбинациями индивидуальных и средовых
характеристик. Эти причины в совокупности
ведут к последовательности событий, вызывающих
функциональное или дисфункциональное
поведение. Такие последствия называются
«этиологическими» изменениями, определяющими
эмоциональные и поведенческие исходы,
которые можно предотвратить с помощью
превентивных мер. Развитие ребенка рассматривается
как продукт динамических интерактивных
состояний и опыта, который он получает
в процессе функционирования в семейной
и социальной среде. Наиболее важным положением
этой модели является то, что индивид и
среда не рассматриваются в отрыве друг
от друга. Они — взаимозависимые элементы
одной системы, а поведение человека строго
обусловлено накопленным опытом.
2. Модель антисоциального поведения
основывается на трансакционной
модели и исходит из того, что
в процессе развития ребенка
существуют периоды несогласованной
активности. Взрослые, неумеренно стремясь
дисциплинировать детей, создают контекст,
в котором ребенок усиленно обучается
принудительному поведению. Родители,
постоянно следящие за детьми и контролирующие
их действия, требуют выполнения строгих
дисциплинарных установок; этим они снижают
позитивные усилия ребенка и уменьшают
для себя вероятность вовлеченности в
общение с ним. В ответ на действия родителей
у подростка развивается неуступчивое
поведение, выражающееся в плаче, криках,
стремлении передразнивать воспитателей,
в разнообразных видах протестного поведения.
Это вызывает у родителей негативный ответ,
усиливающий в свою очередь протест подростка.
Таким образом, между родителями и подростком
устанавливается взаимодействие на основе
насилия и агрессии (скрытых или открытых).
Если часто и интенсивно проявляющееся
протестное поведение подростка сопровождается
чрезмерным нормативным давлением родителей,
он обучается ригидным поведенческим
стереотипам, которые будет использовать
и в дальнейшей жизни, при общении со сверстниками,
в школе. Одновременно тормозится обучение
ребенка лабильным, более подвижным и
чувствительным, адаптивным стратегиям.
Когда протестное, неуступчивое, ригидное
поведение используется подростком при
общении со сверстниками и учителями в
школе, неизбежны агрессивный ответ или
избегание общения. В результате снижается
самооценка, успеваемость, формируются
негативные трансакции, что ведет к употреблению
алкоголя, наркотиков и другим формам
саморазрушающего и антисоциального поведения.
3. Модель поведения риска основана
на психосоциальных концепциях
риска и проблемного поведения.
Факторы риска возникновения
и развития психосоциальных расстройств,
алкоголизма и наркомании рассматриваются
с точки зрения двух доминант
— социальной среды и поведения.
При этом среда является носителем такого
доминирующего фактора, как стресс, а само
поведение индивида в ситуациях стресса
— возможным фактором риска. Эта концепция
привлекает внимание к потенциальным
исходам и последствиям, позволяя рассматривать
поведение того или иного индивида как
неоднозначное и усматривать в нем не
только негативные, но и позитивные для
личности факторы. Например, употребление
наркотиков подростками, несомненно имеющее
негативные исходы, может преследовать
позитивные цели, такие, как интеграция
в социальную среду сверстников, повышение
самооценки, снятие эмоционального напряжения
и т.д. Поэтому при разработке превентивных
программ важно понимать, что асоциальное
поведение просто устранить невозможно
— необходимо предложить удовлетворяющую
альтернативу. В связи с этим основной
целью превенции должно быть именно построение
поведения.
Курение, алкоголизм, употребление наркотиков,
ранняя сексуальная активность, как
сказано выше, могут быть инструментами
налаживания связей со сверстниками,
своеобразной социализации, установления
автономности от родителей, отвержения
авторитетов, норм, ценностей, попыткой
утверждения собственной зрелости, выхода
из детства, приобретения более взрослого
статуса. Это характеристики обычного
психосоциального развития, при котором
поведение риска приобретает функции
рычага необходимых и естественных изменений.
Модель поведения риска связана
с личностным развитием, психосоциальной
адаптацией в подростковом возрасте
и свидетельствует о том, что
определенные формы поведения могут подвергать
опасности нормальное развитие. Однако
изменить следует лишь форму поведения,
оставив прежними цели развития. В результате
успешный компромисс между психосоциальными
и личностными сторонами развития подростка
может быть найден. Модель подросткового
поведения риска включает в себя такие
параметры, как социальная среда, восприятие
среды; личность, поведение; биологические
и генетические параметры, которые подразделяются
на риск-факторы и факторы протективные,
препятствующие поведению риска; учитываются
также формы и исходы поведения. Эта модель
отражает общие уровни в структуре организации
различных форм поведения подростков
и связана с кон-пепцией жизненного стиля.
4. Модель ситуации риска наркотизации
подростков. Выделяются пять доминирующих
сфер, в которых может разворачиваться
ситуация риска наркотизации для подростка.
1. Личностные факторы. Изучение
связи между личностными факторами
и употреблением наркотиков производилось
путем сравнения целого ряда
личностных параметров у потребителей
психоактивных веществ и подростков, их
не употребляющих. В результате было выделено
несколько наиболее значимых факторов:
самооценка, психологическая склонность
к поиску ощущений, импульсивность, склонность
к протестному поведению, конформность,
депрессия, тревога, слабый контроль эмоций,
неустойчивость границ в межличностном
общении (например, агрессия).
2. Процессы, происходящие в семье.
В данном контексте наиболее
значимыми являются: стиль родительского
поведения (что разрешается, что
не позволяется и когда; какая система
наказаний используется; техники контроля
и родительского мониторинга; семейная
коммуникация, взаимодействие между родителями;
особенности поведения родителей в целом).
3. Социальное влияние сверстников.
Исследуются влияния сверстников на решения
и выбор поведения подростка: оказывают
ли сверстники социальную поддержку или
подавляют личность; употребляют ли они
наркотики и алкоголь и как подросток
к этому относится; какими ролевыми моделями
являются сверстники для подростка.
4. Социальные и личностные навыки
самоуправления. Определяются навыки
саморегуляции и отказа от
предложения употребить психоактивные
вещества. Эти умения базируются
на жизненных навыках и ресурсах
личности подростка (навыки постановки
целей, принятия решения, групповой дискуссии,
персональной и социальной компетентности,
разрешения проблем).
5. Ожидания, связанные с алкоголем
и наркотиками. Выявляются убеждения,
касающиеся психоактивных веществ,
их действия, исходов их употребления;
когнитивные мотивации, связанные с проблемой,
употреблять их или нет, когда, сколько
раз, при каких обстоятельствах или не
употреблять никогда и т.д. В контексте
данных исследований наиболее интересна
концепция «когнитивных медиаторов»,
выдвинутая Л. Шеером и Ж. Ботвиным [Scheier
L., Botvin G.J., 1999]. Авторы считают, что на пути
социальных влияний, которые могут оказывать
окружающие (родители, учителя, сверстники),
встают так называемые «когнитивные медиаторы»
— убеждения, суждения, полученные из
опыта самого подростка; привнесенные
и усиленные убеждения семьи, являющиеся
эффектом рекламы, и т.д. Таким образом
«когнитивные медиаторы» могут играть
как роль факторов риска, так и роль протективных
факторов в зависимости от их качества
и содержания. Важно то, что процесс социальных
влияний управляем, что позволяет оптимистически
относиться к грамотно построенным превентивным
программам.
Еще одним
немаловажным фактором риска
является недооценивание пагубного
влияния наркотиков на организм.
Это своеобразные мифы, которыми
часто руководствуются подростки.
Миф первый. «Я только попробую, это
не страшно и не опасно». Известно,
что подросткам свойственно ощущать
себя бессмертными и бесстрашными.
Этим они подчас и руководствуются,
впервые приобщаясь к наркотикам.
Миф второй. «Я в любое время
могу отказаться, я — не наркоман».
Моральное состояние наркомана
не содержит чувства вины, так как,
по его убеждению, он не совершает
преступления. Кроме того, даже если
он уже не просто приобщился, а злоупотребляет
наркотиками, то все равно не чувствует
себя больным, он считает себя жертвой.
В чем-то он, конечно, прав: наркоман —
действительно жертва наркотизированной
культуры, уклада жизни и пр. Жестокая
обманчивость этого мифа в том, что в любое
время он отказаться от наркотиков не
сможет.
Миф третий. Человечество уже проиграло
несколько крупных сражений в
защиту своего здоровья: оно не смогло
во время и адекватно ответить
на никотиновый и алкогольный
вызов. Человечество решило, что коль
скоро люди хотят курить и пить
алкогольные напитки, то в этом и состоит
их благо, а значит, и благо всего общества.
В этом их воля и личное право. Почему же
к наркотикам надо относиться иначе?