Деформации социального капитала и перспективы их преодоления

Поэтому важнейшим и как нельзя более актуальным вопросом для России сегодня является вопрос о том, в  какой мере и каким образом  можно регулировать и направлять процессы формирования этого насущно  необходимого нам ресурса. К сожалению однозначного ответа на этот вопрос не существует. Накопление социального капитала, как правило, происходит не в результате целенаправленных вложений «в доверие», а представляет собой побочный эффект разнообразных социальных взаимодействий. В значительной части он является наследием предшествующих поколений.

Первоначально большинство исследователей допускали только стихийные механизмы  развития социального капитала. Такая  позиция последовательно проводится в работах Ф. Фукуямы. По его версии, источники социального капитала заложены в  биологической природе человека, «мощной внутренней человеческой потребности восстановления социального порядка». Чтобы запустить процесс генерирования социального капитала, необходимо лишь создать условия для развития частной инициативы, в то время как расширение сферы влияния государства приводит к ослаблению инициативы снизу и системы горизонтальных связей в обществе и тем самым разрушает социальный капитал.

Однако опыт реформ в бывших социалистических странах убедительно показал, что по крайней мере в формировании объединяющего социального капитала, дефицит которого ощущается в России, важная роль принадлежит именно государству, его способности проводить социально-экономическую политику, учитывающую интересы различных слоев и групп, смягчать социальные конфликты.

Активная роль государства ни в  коем случае не означает возвращения  к советским практикам патернализма. Непрочность социального капитала, «вскормленного» на пассивном нефтедолларовом  благополучии, когда власти, вспомнив традиции патернализма, пытались заручиться поддержкой людей в обмен на малую толику даровых благ, даже не пытаясь развивать нормальный социальный диалог,  вскрыл последний экономический кризис, обрушивший доверие населения к институтам власти. «Граждане понимали, что бонусы от растущих цен на нефть распределяются неравномерно, но всё же богатство просачивалось даже к нижним слоям населения. В этой ситуации прочная «вертикаль» многим казалась благом. Сейчас «тучные годы» кончились, отношения граждан и власти входят в совершенно иную фазу»³³.

Вопрос о том, каким образом  происходит становление эффективной  системы институтов, поддерживающих социальный капитал общества, и можно  ли содействовать этому процессу сегодня остается предметом острых дискуссий. Бесспорно лишь одно. Если власть воспринимает интересы людей и исходит из них при формировании государственной политики, социальный капитал укрепляется, накапливается и служит обществу. Если нет – доверие постепенно утрачивается или локализуется в закрытых сетях, в том числе – коррупционных.

Важнейшим индикатором зрелости социального  капитала является общность ценностей  и норм и взаимное доверие, формирующиеся  в процессе открытого социального  диалога. Поэтому жизнеспособные эффективные  институты, «питающие» социальный капитал ассоциируются не только со способностью общества и государства обеспечить минимально приемлемый уровень социальной защищенности населения, но и с демократическими ценностями и механизмами. Именно они позволяют воспринимать и учитывать мнения, предпочтения, интересы различных слоев и групп населения при принятии решений и обеспечивают возможность контроля за деятельностью властных структур.

¹ Human Development Report 2004, Human Development Report 2007-2008. http://hdr.undp.org/en/

² Barro R., Lee J. International data on educational attainment: Updates and implications // Oxford Economic Papers. 2001. № 3.

³ Pritchett L. Where has all the education gone? World Bank Economic Review. 2001. Vol. 15. # 3.

⁴ Dixon J.A., Hamilton K. Expanding the measure of wealth // Finance & Development. December 1996, р. 15.

⁵ Coleman J.S. Social Capital in the Creation of Human Capital //Social Capital: a Multifaceted Perspective / Eds. P. Dusgupta, I. Serageldin. Wash. DC: World Bank, 2000. Р. 19.

⁶ Serageldin I., Grootaert C. Defining Social Capital: An Integrating View //Social Capital: a Multifaceted Perspective / Eds. P. Dusgupta, I. Serageldin. Wash. DC: World Bank, 2000. Р. 44.

⁷ Bornschier V. Trust and tolerance: Enabling social capital formation for modern economic growth and societal change. Paper prepared for the Organizing Knowledge Economies and Societies conference, Asia Pacific Researchers in Organization Studies, University of Technology, Sydney, December, 2000.

⁸ The East Asian Miracle, Oxford: Oxford University Press, 1993; Birdsall N., Ross D., and Sabot R. Inequality and Growth Reconsidered: Lessons from East Asia // World Bank Economic Review. 1995. Vol. 9 (3).

⁹ Стал уже классическим пример исследования последствий «горячей волны» 1995 в Чикаго.  Было выяснено, что вероятность стать жертвой жары резко повышалась не только для «социально-изолированных индивидов», прежде всего одиноких пожилых людей, но и в целом для жителей районов со скудными запасами социального капитала. В более сплоченных и интегрированных местных сообществах даже одинокие пожилые люди имели значительно больше шансов вовремя получить помощь и остаться в живых (Klinenberg E. Heat Wave. A Social Autopsy of Disaster in Chicago. Chicago: Chicago University Press, 2002; Sampson RJ. Neighborhood-level context and health: Lessons from sociology. In: I Kawachi, Berkman LF (eds). Neighborhoods and Health. New York: Oxford University Press, 2003, pp. 132–146). О позитивном влиянии социального капитала на здоровье см. также d’Hombres B., Rocco L., Suhrcke M. and McKee M. Does social capital determine health? Evidence from eight transition countries. MPRA Paper No. 1862, posted 07. November 2007. Online at http://mpra.ub.uni-muenchen.de/1862/

¹⁰ «Почти все пост-социалистические общества испытывают недостаток в социальном капитале: социализм разрушил многие из нормальных форм социальной кооперации, оставив самые циничные формы зловещего индивидуализма» (Стиглиц Дж., Эллерман Д. Макро и микроэкономические стратегии для России. http://rusref.nm.ru/indexpub173.htm)

¹¹ Это обстоятельство отмечалось во многих советологических работах тех лет. См. напр., Ellman M. Full Employment – Lessons from State Socialism // De Economist. 1979. V. 127. # 4.

¹² Эти данные почти точно совпадают с результатами обследования ИКСИ РАН, по результатам которого из сетей социальной поддержки исключены 11,4% респондентов, а также с выводами масштабного исследования Р. Роуза «Сети социального капитала и благосостояние домохозяйств в России», согласно которому социально исключенным является каждый десятый житель России.

¹³ В масштабном эмпирическом исследовании Р. Роуза «Барометр новых демократий» отражен процесс сегментации социального капитала России на протяжении первого десятилетия реформ (Rose R. "New Russia Barometer IV-Survey Results." Studies in Public Policy. 1995. No. 250. University of Strathclyde, Glasgow; Rose R. Getting Things Done in an Antimodern Society: Social Capital Networks in Russia).

¹⁴ Serageldin I., Grootaert C. Op. cit. P. 53.

¹⁵ Многие из социальных сетей позднесоветского времени имели в своей основе разделяемые в рамках групп установки на оппортунистическое поведение по отношению к патрону-государству. При преобразовании командно-административной системы этот «негативный» социальный капитал был не только не разрушен, но и приумножен, обеспечив его владельцам существенные экономические преимущества, в том числе в процессе приватизации.

¹⁶ Raiser M. Trust in Transition. EBRD Working Paper. 1999. No. 37.

¹⁷ World Values Survey. http://www.wvsevsdb.com/wvs/WVSAnalizeIndex.jsp

¹⁸ Косвенным подтверждением низкого вклада общественных организаций в социальный капитал являются результаты исследования взаимосвязи социального капитала и здоровья в восьми трансформационных экономиках (d’Hombres B., Rocco L., Suhrcke M. and McKee M. Does social capital determine health? Evidence from eight transition countries). По всем рассмотренным странам исследование выявило отчетливое позитивное влияние на здоровье включенности в социальные сети и укрепления доверия. Однако между состоянием здоровья и членством в организациях «патнемовского типа» в исследуемой группе стран не было обнаружено никакой связи.

¹⁹ Полищук Л.И. Сравнительные преимущества некоммерческого сектора: теория, мировая практика и российские реалии // Некоммерческий сектор: экономика, право и управление. М.: ГУ ВШЭ, 2007.

²⁰ В отчете Freedom House  за 2007 год отмечалось: «Новое законодательство о неправительственных организациях ясно показывает, что государство мало заинтересовано в укреплении свободы собраний среди граждан России. Вместо этого оно создает атмосферу страха и запугивания, которая не сулит ничего хорошего в будущем» (Nations in Transit 2007: Democratization from Central Europe to Eurasia. Freedom House: Rowman & Littlefield, 2007, р. 578). В последнем отчете Россия отнесена к числу пяти наиболее авторитарных стран, «активно подрывающим демократические принципы как внутри своих границ, так и за их пределами».

²¹ Заславская Т. Человеческий фактор в трансформации российского общества. По данным опроса государственных чиновников, около 40% определили реальную цель социальной политики, проводимой при их участии, как поддержание стабильности, а еще около 30% как обеспечение интересов элиты. «Принимая во внимание, что для современной политической элиты России социальная политика нужна лишь постольку, поскольку граждане не будут мешать реализации ее собственных планов и интересов…для двух третей экспертов главной целью социальной политики следует считать именно обеспечение стабильности в обществе в конечном счете в интересах правящей элиты» (Тихонова Н., Шкаратан О. Российская социальная политика: выбор без альтернативы // Социологические исследования. 2001. № 3. С. 24-25).

²² Подробнее см. Рукавишников В.О. Межличностное доверие: измерение и межстрановые сравнения // Социологические исследования. 2008. № 2.

²³ Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. М.: ООО «Издательство ACT»: ЗАО НПП «Ермак», 2004. С. 168; Shlapentokh V. Trust in public institutions in Russia: The lowest in the world // Communist and Post-Communist Studies. 2006. V. 39; Звоновский В. Повседневное безличное доверие как фактор хозяйственной деятельности // Социальная реальность. 2008. № 7.

²⁴ Гуриев С. , Цывинский О. Ratio economica: Ловушка недоверия // Ведомости. 2009, 9 июня.

²⁵ http://www.wvsevsdb.com/wvs/WVSAnalizeIndex.jsp

²⁶ Это подтверждается и другими обследованиями.  Согласно данным нескольких раундов обследования ИСПИ РАН, проведенных с 1993 по 1996 г., в России уровень межличностного доверия (доля респондентов, считающих, «что, вообще говоря, большинству людей можно доверять») составил от 54,0% до 57,0%.

²⁷ Такой перепад доверия фиксируют не только опросы ФОМ и WVS. Согласно результатам исследованиям «Барометр новой Европы и новой России» (руководитель Р.Роуз) контраст между межличностным доверием и гражданским недоверием был особенно велик в трех балтийских странах и в России, где число тех, кто доверял людям, которых они лично знали, было в два-три раза больше тех, кто доверял основным институтам общества. Подробнее см. www.cspp.strath.ac.uk.

²⁸ Данные ФОМ http://www.fom.ru/

²⁹ Заславская Т. Этот вредный «человеческий фактор» // Московские новости. 1994. № 1.

³⁰ Ослон А. О падении доверия к власти говорить не приходится. http://intelros.ru/pdf/Rus_Jornal/19/3.pdf

³¹ По данным ФОМ, число лиц, признающихся в том, что им приходилось давать взятку, выросло с 17% в 1997 г. до 28% в 2005 г. и за последние четыре года не изменилось. Подробнее о коррупции см.гл. ….   

³² Данные ФОМ http://www.fom.ru/

³³ Аузан А. Понятия справедливости // Литературная газета.2009. № 6.