Деформации социального капитала и перспективы их преодоления

Сразу же хочется задать вопрос: может  быть, авторы перепутали причину со следствием? Ведь даже их собственные  результаты наталкивают на мысль, что  не низкое доверие препятствовало нормальному ходу преобразований, а стратегия и методы проведения реформ пагубно сказались на характеристиках межличностного доверия.

К тому же и тезис о запредельно  низком уровне доверия между людьми, которое будто бы вынужденно компенсируется неоправданно высоким доверием к государству, мягко говоря, не точен. По данным наиболее авторитетного на сегодняшний день источника – Всемирного   исследования ценностей, на протяжении всего периода реформ в России сохранялся как минимум средний по мировым меркам уровень межличностного доверия (табл. 3).

Таблица 3. Динамика межличностного доверия в России и некоторых  странах мира по данным Всемирного исследования ценностей²⁵

Таблица 3 наглядно иллюстрирует сложность феномена межличностного доверия и неоднозначность его связи с экономическим успехом страны. Хотя в среднем наиболее развитые страны демонстрируют более высокий уровень доверия, чем остальной мир, тем не менее широта колебаний среди них огромна. Явный аутсайдер здесь – Франция, чего никак нельзя сказать о позициях этой страны в мировом экономическом сообществе. В то же время ряд развивающихся стран, прежде всего Китай, по уровню межличностного доверия подбираются к вершине мирового рейтинга. Колебания показателей доверия опять же мало совпадают с экономической динамикой: труднообъяснимые спады его уровня сплошь и рядом приходятся на периоды стабильного экономического роста. 

В 1990 г. Россия демонстрировала самый  высокий уровень межличностного доверия среди европейских переходных экономик и обгоняла по этому показателю многие развитые страны²⁶. На протяжении первого десятилетия преобразований, сопровождавшегося тяжелейшим социально-экономическим кризисом, ростом безработицы и крушением системы социальных гарантий, показатели абстрактного межличностного доверия ощутимо упали. Небольшой рост в относительно благополучные «межкризисные» годы не смог сколько-нибудь ощутимо компенсировать этих потерь. Тем не менее, факт остается фактом: по уровню межличностного доверия Россия и сегодня занимает ведущие позиции среди стран с развивающимися рынками, хотя ее лидерство, увы, не столь безусловно, как это было на старте реформ.

В отличие от многих развитых стран, где люди почти что в равной степени готовы доверять соседям, незнакомцам и людям вообще, в России в процессе реформ возникли большие перепады доверия. Показатели доверия «в ближнем кругу» остаются высокими. Согласно опросу Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), проведенному в июле 2008 г., ровно половина россиян доверяют жителям своего города (села), и лишь 29% – не доверяют. Еще чаще респонденты говорят о доверии жителям своего дома, двора (в поселках и селах респондентов спрашивали об отношении к жителям их улицы): им доверяют 62%, не доверяют – 24%. По мнению 62% опрошенных, в их ближайшем окружении согласие и сплоченность преобладают над несогласием и разобщенностью (обратного мнения придерживаются 28%). 

Серьезным подтверждением существования  достаточно высокого уровня доверия  «в ближнем кругу» является устойчивость пронизывающих экономику и все сферы общественной жизни неформальных отношений, не подкрепленных правовыми и институциональными гарантиями соблюдения договоренностей.

Вызывает серьезные сомнения и  другая сторона тезиса сторонников  неолиберального курса – о неоправданно высоком доверии к государству. В России устойчивое доверие к «ближнему кругу» сочетается со значительно менее оптимистичными показателями институционального доверия²⁷.

Таблица 4. Динамика доверия  к институтам  законодательной  и исполнительной в России²⁸

Данные опросов ФОМ высвечивают  особенности характеристик доверия  в России.

Во-первых, относительно высокие показатели межличностного доверия сосуществуют с низкими показателями второго круга – к государству и его институтам. Одномоментное обесценение сбережений и утрата социальных гарантий, всплеск несправедливого неравенства привели к резкому обрушению, прежде всего, институционального доверия.

Кризис институционального доверия  был спровоцирован антинародной социальной политики, проводившейся  в стране практически на всем протяжении реформ. «Люди с их «неразумными»  интересами рассматриваются как «человеческий фактор», ограничивающий глубину и скорость преобразований. Но это ограничение должно признаваться естественным и законным. Его нужно принимать во внимание не в результате народных протестов, а на стадии планирования реформ и принятия решений…Либерализация экономики не может быть самоцелью, ее предназначение – раскрепостить физические и интеллектуальные силы людей»²⁹.

Не удивительно, что сегодня  самые низкие показатели – у представителей старших возрастных групп. И дело здесь не только в том, что они  хуже смогли адаптироваться к новым  экономическим реалиям, не смогли или не захотели проникнуть в новые перспективные ниши рынка труда и оказались в худшем материальном положении, чем представители младших возрастных когорт.

Да, действительно, существуют эмпирические подтверждения того, что более обеспеченные и обустроенные люди в то же время более лояльны и толерантны. Однако главное состоит в том, что именно представители старшего поколения на своей шкуре испытали обман государства. Причем не только нарушение властью негласного социального контракта, но и прямой грабеж в результате одномоментного обесценения сбережений.

Второй важной особенностью стала  персонификация доверия: конкретные публичные  люди  часто вызывают больше доверия, чем структуры, за которые они  отвечают. Этим объясняется еще один отчасти связанный с особенностями национального менталитета разрыв: между доверием первым лицам государства, которое на протяжении по крайней мере последних пяти лет удерживается в интервале 55-70%, и всем остальным институтам власти (табл. 4). Иными словами, личности доверять проще и привычнее, чем институту. Вопреки распространенному клише это относится не только к президенту. Показательны в этом смысле данные за 1997 год, когда вопрос задавался не о доверии к администрации района и области, а о доверии к главе администрации. Результат – резкий скачок показателя доверия вверх.

В-третьих, укрепление социально-экономической  стабильности на протяжении последнего десятилетия и изменение риторики первых лиц государства в отношении  социальных проблем  благотворно сказались на показателях доверия к институтам власти. На излете благополучного периода (2007 г.) показатели доверия к институтам власти вплотную приблизились к отметкам, достигнутым в развитых странах. В отношении к структурам исполнительной власти доверие постепенно стало преобладать над недоверием. По выражению президента ФОМ А. Ослона, «за последние годы у людей сложилась привычка доверять власти».  И далее: «Пока есть денежная подушка безопасности, пока можно деньгами закрывать проблемы, по крайней мере частично, – усиления интенсивности протеста ждать не следует»³⁰.

Однако тенденция к укреплению доверия оказалась непрочной. Результаты, полученные ФОМ в мае 2009 г., резко  контрастируют со столь оптимистическим  прогнозом. Наступление кризиса  вновь обрушило показатели институционального доверия. Только по отношению к правительству доверие все еще преобладает над недоверием, но это связано с в основном с личным доверием к экс-президенту.

Еще менее оптимистична динамика уровня доверия населения к общественным институтам, не связанным с законодательной и исполнительной властью. Как видно из таблицы 5, среди ведущих общественных институтов наибольшим доверием пользуется церковь, но и ее статус за второе десятилетие реформ, несмотря на улучшение материальных параметров жизни всех слоев населения, несколько снизился. Что же касается остальных институтов, тенденции изменения уровня доверия к ним и динамики ВВП были противоположны: базировавшийся на благоприятной внешней конъюнктуре экономический рост сопровождался истощением доверия. Возможно это связано с развитием коррупции, новый импульс которой был задан именно во второе десятилетие реформ³¹. 

Таблица 5. Динамика доверия  к ключевым общественным институтам  в России³²

Новый штрих по сравнению с первым десятилетием реформ – отношение  людей к институтам власти и общества становится более равнодушным. Если в 1997 недоверие было высоко, сегодня люди предпочитают не задумываться, не иметь мнения, не оценивать. Преобладающая часть респондентов все чаще выбирает опцию «затрудняюсь ответить».

Пути формирования социального капитала

Приходится признать, что сегодня  накопленный в рамках изолированных  слоев и групп социальный капитал  не работает на интеграцию российского  общества, а потому скорее тормозит и искажает воспроизводственные  процессы, чем является их катализатором. Он не увеличивает социальный капитал всей нации, как это происходит в наиболее развитых странах с налаженной системой слабых связей, укрепляющей социально-экономические позиции каждого члена общества и дающей ему рычаги влияния на общественную жизнь.